"Шмат каму дапамагаў, грамадны чалавек". Каким запомнили народного поэта Нила Гилевича

Последний народный поэт Беларуси Нил Гилевич умер 29 марта. TUT.BY попросил близких писателя, его коллег и друзей поделиться своими воспоминаниями о Ниле Симеоновиче. ​

​«Он писал, до последнего писал. От руки, не на машинке — у него очень крупный почерк»

Шеф-редактор «Народной Воли» Светлана Калинкина сообщила вчера на своей странице в соцсети: «Умер Нил Гилевич». Позже добавила: «Не так даўно пачула, што Ніл Сымонавіч Гілевіч скупаваты на цёплыя словы. І вельмі здзівілася. Бо ў сваім стале назапасіла шмат запісачак ад яго. Шчодрых, цёплых, вельмі для мяне важных».

Светлана рассказывает TUT.BY, что Нил Гилевич поначалу казался ей неприступным классиком, величественным памятником.

— Я видела Нила Симеоновича, хоть и издали, когда он был депутатом Верховного Совета. Но все равно был какой-то страх: не могла представить, что можно подойти и представиться. Мне казалось, что это что-то недосягаемое. ​

​— Поэтому совершенно для меня было неожиданным, когда, через какое-то время, сам Нил Симеонович позвонил в редакцию — с теплыми словами по поводу моей работы, — продолжает Светлана Калинкина. — И потом стал регулярно передавать какие-то записочки с конфетами, книгами, звонил, когда мог. Как правило, в записочках было что-то вроде: «Святлане Міхайлаўне для падтрымкі баявога духу». Всегда по имени-отчеству, с какой-то большой теплотой и заботой. Все записочки заканчиваются или начинаются фразой «Берегите себя», «Не сожгите себя»…

Потом познакомились ближе. Светлана вспоминает его день рождения, что был в позапрошлом году.

— Он тогда уже на улицу не выходил. По телефону мне казалось, что он уже совсем болен. Оказалось, что он очень бодр, весел, он взял себя в руки, когда мы пришли к нему. Наливал коньячок в рюмки, не понимая: как это не сесть за стол, если мы пришли его поздравить? Это был человек абсолютно живого юмора. Фонтан афоризмов, метких выражений.​

​Светлана добавляет: Нил Гилевич переживал, что свое полное собрание сочинений издавал самостоятельно, на свою пенсию. Чувствовалось, что ему больно и неприятно.

— Он писал, до последнего писал. Передавал в «Народную Волю» для публикации стихи — примерно раз в квартал или в полгода появлялись такие подборки. В период, когда он совсем не видел, — уже меньше… А вообще писал от руки, не на печатной машинке — у него очень крупный почерк. Он, конечно, понимал, что болен, что больше ста лет не проживет.

​
​

Нил Симеонович умер на восемьдесят пятом году жизни. По мнению Светланы Калинкиной, каких-то глобальных планов у Нила Симеоновича в последние годы не было:

— Мне кажется, он жил из принципа: сколько бы Бог ни отвел времени, я делаю то, что должен делать. Это даже давало ему внутренний стержень. Не было никаких шапкозакидательских настроений. Он, наверное, даже больше понимал, чем я и чем мы, что все это может быть очень надолго… Но каждый день он делал то, что очень нужно.

В его стихах — «шчымлівая» любовь к родной Беларуси

Народный артист Беларуси, руководитель ансамбля «Сябры» Анатолий Ярмоленко исполняет песню «А я лягу-прылягу» на стихи Нила Гилевича.

— Песни на его стихи мы пели, поем и будем петь всегда, потому что в них есть такая проникновенная, «шчымлiвая» любовь к родной Беларуси — она есть во всех его песнях, которые мы исполняем. А песня «Шлях да Беларусі» в начале 90-х была символом белорускости. И, конечно, песня «Вы шумiце, шумiце» — она стала символом не только для белорусов, но и для всех людей, которые любят свою землю.​

​По словам артиста, народной песня стала благодаря великолепным и глубоким стихам, которыми проникся композитор Эдуард Ханок.

— В самих песенных стихах Гилевича уже заложен какой-то мелодизм, который помогал и композитору, и исполнителю.

Анатолий Ярмоленко вспоминает, что Нил Гилевич был очень скромным человеком.

— Он очень бережно относился к поэзии. Когда песня «А я лягу-прылягу» стала очень популярной, когда ее запели в народе, а потом внезапно окрестили ее «песней гультая» — ему было досадно, он был немного разочарован, несмотря на ее популярность. После этого я стал перед исполнением песни рассказывать, что это песня о человеке, который едет по гостиной дороге к своим близким и родным, на родную землю. Он устал и прилег в траву. Что это песня о любви к родине. Тогда уже полегчало.​

​

—  Передайте соболезнования близким, родным и всем, кто любит и знает поэта Нила Гилевича, — добавляет Анатолий Ярмоленко.

«Ён шмат каму памагаў, гэта быў грамадны чалавек»

Председатель ТБМ Олег Трусов работал под руководством Нила Гилевича много лет, когда тот был членом президиума комиссии Верховного совета.

— У працы ён быў годным чыноўнікам, сачыў за кожным сваім крокам, вельмі прыгожа апранаўся, у яго была шыкоўная прычоска. Ён жа высокі быў чалавек і вылучаўся з астатніх. У яго быў цудоўны голас, ён выступаў на мітынгах, чытаў свае вершы лепш, чым артыст.​

​— Ён шмат каму памагаў, гэта быў грамадны чалавек, — говорит Олег Трусов. — Ён 10 гадоў быў дэпутатам і паспрыяў прыняццю закона аб мовах. Наша камісія прыняла беларускую сімволіку, дзяржаўныя святы, і даволі часта ён стаяў на трыбуне для прыняцця гэтых законаў.​

​- Бацька яго быў зацятым камуністам, і кампартыя яго паважала і любіла. Тым не менш, Гілевіч увайшоў у камітэт па стварэнню БНФ. Гэта была вялікая мужнасць. Потым, калі на яго наехала ЦК, ён адышоў убок ад нашага камітэта, але ніколі не заяўляў, што выйшаў з яго, хаця ціск быў шалёны.

Олег Трусов вспоминает, что последние годы поэт не выходил из дома, ему было тяжело говорить, он задыхался. Но стихи народный поэт продолжал писать и регулярно публиковался в «Народнай воле».

​«Тое, што прайшло праз усё яго жыццё, — гэта клопат пра родную мову»

Председатель Союза белорусских писателей Борис Петрович (Саченко) называет Нила Симеоновича своим близким другом, с которым всегда можно было посоветоваться, который умел поддержать в непростую минуту.​

​— Да апошніх дзён ён захоўваў светлую памяць, светлы розум і да апошніх дзён пісаў, працаваў над вершамі, успамінамі, перапрацоўваў запісы розных гадоў, якімі шчодра дзяліўся з разнымі выданнямі. Ён падрыхтаваў, нават выдаў 23 тамы сваіх твораў, рыхтаваў новыя, спадзяваўся, што яны выйдуць. Апошні раз мы з ім бачыліся недзе ў лютым. Ён тады якраз вярнуўся з бальніцы, з Бараўлянаў і ўжо ведаў пра страшны дыягназ, але трымаўся вельмі добра, спадзяваўся, што ўсё-такі гэтая хвароба ў яго ўзросце развіваецца не так хутка. Думаў яшчэ працаваць, дзяліўся сваімі планамі, сказаў пра тое, што падрыхтаваў яшчэ тры тамы твораў, а іх павінна было быць каля сямі. Ён збіраўся іх выдаваць. Мы таксама рыхтаваліся: хацелі выдаць кнігу яго сатырычных паэм і зрабіць аўдыёдыск — запісаць яго голас. Але, бачыце, не паспелі…​

​Борис Петрович добавляет: долгое время Нил Гилевич работал на филфаке, руководил Союзом писателей и за это время воспитал сотни последователей — прозаиков, поэтов, которые будут продолжать его дело.

— І ёсць тое, што прайшло праз усё яго жыццё — клопат пра родную мову. Гэтыя вершы не проста патрыятычныя, яны найперш — балючыя.

«Последние годы плохо видел, но диван его был завален книгами»

Паэт и публицист Михась Скобла вспомнил, как Нил Гилевич сохранил для истории лагерные стихи Ларисы Гениюш.

— Калі я рыхтаваў адно з выданняў Ларысы Геніюш, Ніл Гілевіч аддаў мне яе невядомыя вершы 50-х гадоў, калі іх аўтарка яшчэ знаходзілася ў ГУЛАГу. Спачатку яны трапілі да Васіля Быкава. Але гэта былі 70-я гады, у яго маглі знайсці гэтую антысаветчыну, і ён передаў іх на захаванне Нілу Гліевічу. 41 год яны захоўваліся ў яго, — вспоминает Михась Скобла. Он называет издание рукописей Гениюш своеобразной эстафетой национального духа от поэтэссы до Василя Быкова, от Быкова до Нила Гилевича и от него к Михасю Скобле.​

​Михась Скобла вспоминает, что в последние годы Нил Гилевич плохо видел, но его диван всегда был завален книгами. Их несли ему на рецензию писатели, издатели, исследователи. Пять лет назад у Гилевича открылось второе дыхание, он писал хлесткие эпиграммы в жанре политической сатиры и издал их отдельной книгой.

— Ён гаварыў, што ў яго матэрыялу яшчэ на тамоў сем. Апошнія гады ён фактычна аслеп и бачыў адным вокам. Але кнігі яму неслі на рэцэнзii. Ён перапісваўся с іншай дысідэнткай Зоськай Верас. Я прыйшоў да яго аднойчы і папрасіў знайсці яе лісты. Там было 12 лістоў. Я пацікавіўся, што ж яна пісала паэту, але за столькі год ён ужо забыўся. Тады з яго просьбы я пачаў чытаць уголас. Ніл Гілевіч слухаў з такой увагай, што я прачытаў усе 12 лістой і чытаў паўтары гадзіны.​

​Поэт вспоминает, что Нилу Гилевичу было необычайно приятно слышать похвалу своих произведений. Зоська Верас похвалила его роман в стихах «Родныя дзеці». По словам публициста, когда роман вышел, автор не получил на него ни одного отзыва, хотя это был первый роман в стихах в Беларуси.

— Гэтае чытанне запомнілася мне незвычайнай прыязнасцю, я атрымаўся перадатчыкам добрых эмоцый ад адной старажылкі другому патрыярху беларускай літаратуры.

«У дзетак былі беларускія імёны і ён смяяўся ад задавальнення»

Нил Гилевич очень поддерживал молодежь, которая любит Беларусь. Об этом рассказывает TUT.BY активистка «Молодого фронта» Наста Дашкевич (Положанка), которой народный поэт Беларуси посвятил стихотворение, когда она оказалась в тюрьме после событий 19 декабря 2010 года.

Ведаючы, у якім ты чыне
І што род твой звеку не дурны,
Раю як салдату і мужчыне:
Выпусці студэнтачку з турмы!

Хіба ж гэткіх бэсцяць нізавошта?
Асыпаюць лаянкай брыдкой?
Гэткіх трэба ружамі на плошчы
Асыпаць з любоўю трапяткой!
25.ХII.2010

— Калі я апынулася ў «амерыканцы», ён абурыўся і напісаў гэты верш, — рассказывает Наста. —  Мы ўжо былі знаёмыя з Нілам Сымонавічам. Ён быў блізкі вельмі па духу.​

​Настя рассказала, что приходила к поэту вместе с ровесниками из «Молодого фронта», они приводили к нему и детей, которые читали стихи по-белорусски:

— Ён вельмі радаваўся і нават казаў, што такой маладой публікі ў яго яшчэ не было. Вельмі цешыўся ад таго, што ёсць такая моладзь. Гэта было ў мінулым годзе, пасля Вялікадня. Мы памятаем, як гарэлі яго вочы. І ён усё запытваўся ў дзетак, як іх завуць. І там былі абсалютна беларускія імёны, і ён смяяўся, гагатаў ад задавальнення.

​Девушка вспоминает, что у поэта на полке стоял ее портрет, вырезанный из газеты.

— Гэта быў, напэўна, не столькі мой фотаздымак, колькі фотаздымак той моладзі, у якую ён верыў.

Наста добавляет, что Нил Симеонович всегда был рад гостям и никогда не отказывал, если кто-то хотел его навестить.

​P. S. Многие белорусы, знавшие Нила Гилевича, оставляют записи в его память на своих страницах в соцсетях. Вот некоторые из них: