Дом разбитой мечты
Дом разбитой мечты
Поздним вечером 10 ноября 2010 года оперуполномоченному Борисовского РУВД Антону Гилю позвонил и попросил о срочной встрече некто Олег Ходасевич. С этим 24–летним парнем Гиль был знаком исключительно по роду своей службы — Олег проходил у него фигурантом одной из профилактических проверок. Тем не менее, повинуясь годами отточенному профессиональному чутью, которое подсказывало, что Ходасевич звонит неспроста, опер тут же сел в автомобиль и поехал к дому, в котором жил Олег. Тот уже ждал у подъезда. Как только машина остановилась и Гиль приоткрыл дверь, Ходасевич выпалил:
— В доме 8а на улице Адамовича — труп...
В милиции, куда оперуполномоченный отвез Олега, сообщению... не удивились. Буквально перед их приездом аналогичное заявление сделал друг Ходасевича Руслан Яковлев.
Труп под тахтой
За несколько часов до этого в квартире Ходасевича Олег и Руслан коротали время за бутылкой водки. Зазвонил телефон.
— Сейчас приеду, — недовольно сказал Олег в трубку и обернулся к приятелю: — Илюха Крапивин с утра барабанит. Чего–то там у него случилось. Два дня с пацанами в его новой хате бухали, нормально все вроде было. Давай съездим посмотрим.
Большой просторный особняк притаился за сплошным глухим забором. Свет вяло сочился лишь из двух прямоугольных окон, тускло поблескивающих белыми новенькими стеклопакетными наличниками. И оттого в склизких осенних сумерках дом казался огромным мрачным двуоким чудищем, замершим перед коварным прыжком.
Ходасевич несколько раз жал кнопку звонка возле тяжелых непроницаемых ворот. Никто не ответил. Парни, помогая друг дружке, перелезли через забор. Ходасевич вошел в незапертую дверь. Яковлев остался на крыльце.
Олег появился через несколько минут. Мертвенно–бледный:
— Пошли отсюда.
Руслан ничего не спрашивал. На автобусной остановке Олег все рассказал сам. Коротко и нервно:
— Там Илюха Крапивин и этот, как его, Димон, дружбан его. А под тахтой... — мертвец. Миша. Или Гриша. Тоже Илюхин друг. Драка там была, что ли. Короче, что и как — непонятно. А вот мертвец... Обалдеть можно.
У Руслана все внутри похолодело. И этот пронзительный холодок жег его весь нескончаемо тянувшийся вечер. До тех пор пока он не решил пойти в милицию. Чуть раньше, чем после раздумий, сомнений и метаний Олег Ходасевич позвонил оперуполномоченному Гилю.
Строительно–монтажный... притон
Всю совместную жизнь супруги Крапивины мечтали о своем доме. Большом. Солнечном. С садом и огородом. С вымощенными цветной плиткой дорожками и по–английски ровно подстриженными бархатными газонами. Трудились не покладая рук. Она с утра до ночи — в Борисовском филиале крупного банка, где заведовала солидным отделом. Он, чтобы заработать побольше, — в Санкт–Петербурге, где устроился токарем на знаменитый «Красный Октябрь». Когда стало ясно, что денег все равно не хватит, продали квартиру. И мечта осуществилась. В апреле 2010 года Крапивины наконец купили прекрасный, о 6 комнатах особняк в Борисове. На улице Адамовича, под номером 8а. Теперь все силы уходили на то, чтобы его отремонтировать, привести в надлежащий вид и приобрести соответствующую обстановку.
Обустройство нового жилища поручили 19–летнему Илье. Собственно, ради него этот дом и покупался. Родители души не чаяли в единственном сыне. С радужного детства пестовали и холили, как могли. Стремились, чтобы мальчик ни в чем не нуждался, рос умным, здоровым, сильным. Закаляли, приучали к спорту — с 6–го класса Илья занимался боксом и показывал неплохие результаты. Однако парнишка, которому, казалось, не хватало только птичьего молока, не радовал отца с матерью. С какого–то времени в него будто вселился маленький зловредный бесенок. Зачастую подросток был раздражительным, вспыльчивым, агрессивным. Свою боксерскую сноровку проявлял не на ринге, а в школьных и уличных драках. Наконец связался с дурной компанией, где первую скрипку играли борисовские «урки». С одним из них, 27–летним рецидивистом Анатолием Судуйко, 16–летний Илья пошел на вооруженное вымогательство денег. Криминальному наставнику суд вкатил по полной — 7 лет 10 месяцев лишения свободы. Недоросля Илью пожалели — 2 года воспитательной колонии. Выйдя на волю и благополучно окончив школу, он некоторое время шабашил в Москве и Питере в бригадах по ремонту квартир в Минске. А потом был куплен дом в Борисове. И на семейном совете решили, что для юноши, который к этому времени довольно сносно освоил кое–какие строительные навыки, благом будет доведение до ума вожделенного и долгожданного единоличного гнезда. В августе 2010–го Илья вернулся на малую родину и поселился в доме семейной мечты. Отец по–прежнему обитал в России. Мать жила у Илюшиной бабушки. Она в силу своего служебного положения, которое обязывало ежечасно и ежеминутно поддерживать соответствующую физическую и эстетическую форму, просто не могла обретаться в свежеиспекаемых апартаментах, где для этого пока не было никаких условий, а, наоборот, — царил полный строительно–монтажный беспорядок.
Работая от зари до зари, предельно погруженная в служебные хлопоты мама с трудом выкраивала время на посещения сына. В основном поддерживала связь по телефону, уповая на его мужскую самостоятельность и ответственность. Однако деньгами снабжала регулярно. Знала бы она, что в 6 просторных комнатах царит не только строительно–монтажный бардак...
С первых дней Илья превратил дом в подобие притона. С утра до ночи здесь тусовались молодые люди своеобразного толка. В основном — без постоянного места работы либо вовсе без определенных занятий. Некоторые, несмотря на отсутствие каких–либо доходов, обитали неделями. То ли за счет хозяйского радушия, то ли используя некие другие средства, добытые туманными и загадочными для местных обывателей путями. С утра они для блезиру стучали молотками и шуршали кельмами. А уже после обеда в особняке, огороженном высоким плотным забором, а потому недосягаемом для чужого любопытного взора, электронно–компьютерным филином ухала сотрясающая барабанные перепонки музыка, гремел, содрогая стены, надрывный шансон–блатняк, бурным потоком лилось спиртное. Порожние бутылки в целях конспирации за забор не выносили, но и в доме не оставляли (вдруг с неожиданной родительской инспекцией нагрянет мама). Складировали в сарае, в сооруженном еще прежними хозяевами вместительном погребе. За три месяца он был забит стеклотарой и пустыми пластиковыми емкостями из–под пива под завязку.
Паника
Дима Валуев проснулся от хлесткого удара по почкам. На нем сидел разъяренный Илья Крапивин:
— Вы зачем дверь закрыли? Я Олега проводил, а в дом попасть не могу. Пришлось окно высадить.
Димон с трудом стряхнул с себя Илюху. Он ничего не понимал. Пошла третья неделя как Валуев кантовался у Крапивина. По утрам чего–то делал — мешал раствор, забивал какие–то гвозди. А потом начинался оглушительный кутеж. Приходили какие–то люди. С водкой, пивом, закуской. Исчезали. Снова появлялись. Последние два дня компанию им с Илюхой составляли Олег Ходасевич и Миша Ржеусский. Около полуночи Илья пошел провожать Ходасевича на автобусную остановку, а Димон вырубился. Кто и какую дверь закрывал, убей, не помнил.
...Миша Ржеусский, рослый брюнет 20 лет от роду, закадычный друг Крапивина еще с первого школьного класса, лежал на полу в соседней комнате. С дробленой маской вместо лица (впоследствии судмедэксперт констатирует, что ему было нанесено не менее 25 ударов в голову и столько же, говоря боксерским сленгом, по корпусу).
— Тоже дрых. На диване. Я его поучить решил за то, что дверь закрыта, — в голосе Крапивина отчетливо зазвучали нотки растерянности и страха.
Приятели–собутыльники запаниковали. И скорее инстинктивно, чем сознательно, принялись, как им казалось, уничтожать следы убийства. Труп затащили под тахту. Одежду покойника сложили в большой мусорный пакет и затолкали в дыру в потолке ванной. Кровавые брызги на диване Крапивин обильно полил водой, засыпал солью и вычистил пылесосом. Вырезал с пола кусок запачканного ковролина, который заволокли в сарай. Затем заперли ворота и отключили электрозвонок.
К утру паника трансформировалась в леденящий ужас. Крапивин позвонил Ходасевичу, как более взрослому, опытному и бывалому, и попросил приехать. Однако тот с Русланом Яковлевым появился лишь вечером. Когда Илья показал Олегу труп Ржеусского и спросил, что теперь делать, «взрослый, опытный и бывалый» лишь куце бросил: «Не знаю». И поспешил ретироваться. Вскоре исчез, будто испарился, и исходивший нервической дрожью Валуев. Крапивин остался один на один с охватившим его отчаянием, с трупом, с враз опустевшим, онемевшим и затаившимся, словно кошмарный монстр перед прыжком, угрюмым домом за сплошным забором.
Минский областной суд приговорил Илью Крапивина к 15 годам исправительной колонии усиленного режима. Дмитрий Валуев «за укрывательство следов особо тяжкого преступления» подвергнут 5–месячному аресту.
Комментарий
Заместитель председателя Минского областного суда Геннадий Федорович Клещенок:
— С одной стороны, очевидно, что парень, совершивший такое тяжкое преступление, не получил в семье должных уроков, позволяющих усвоить, что такое истинные жизненные ценности. В итоге материальные устремления, культ эгоистического индивидуализма явно превалировали над морально–нравственной основой. С другой — было бы неправильно закрывать глаза на тот факт, что жестокость, к сожалению, характерна для значительной части молодежи. На нее буквально давит информационный пресс (особенно видеофильмы), пропагандирующий силовые решения любых проблем и вообще — главенство силы как таковой. И постепенно стирает из сознания табу на насилие, выветривает естественный страх перед наказанием за его проявления. В век интернета ограничить информационное поле невозможно, да, наверное, и не нужно. А вот научить юных и неискушенных отличать зерна от плевел, на мой взгляд, первостепенная задача и семьи, и школы, и всего общества.
Автор публикации: Дмитрий НОВИКОВ