Нейрохирург. Ученик нейрохирурга. И Учитель...
НА СТЕНЕ в рабочем кабинете не счесть дипломов, фотографий коллег, учеников. Но одна — черно-белый портрет — висит отдельно. Это Учитель Арнольда Федоровича — профессор Эфраим Исаакович Злотник. Именно он разглядел в хирурге сельской больницы будущего талантливого нейрохирурга. И сегодня его взгляд с прищуром, кажется, внимательно наблюдает за своим учеником…
Родился Арнольд Федорович в Брянске. Отец, военный командир, от волнения — а ждал он именно сына — не мог придумать, какое имя ему дать. Подсказала подруга жены: «А ты, Федя, назови сына Арнольдом, Ариком…» Когда жена узнала, что записано в метрике, расстроилась: «Что ты наделал! Что это за имя?» Позже, когда во время войны мальчика крестили, нарекли Аркадием, но менять в документах ничего не стали.
— За пару недель до начала Великой Отечественной отец привез семью в гости к маминым родителям, — вспоминает Арнольд Федорович. — Он и сам был родом из этих мест. Вскоре отца отозвали в Академию имени Фрунзе, где он учился. Прощаясь, маме дал наказ: ехать никуда не смейте, война… Отца не стало в 1943 году. Десантную бригаду, где был начальником штаба Федор Смеянович, высадили за Днепром, там он и погиб.
В 43-м Арнольда, его сестру и двоюродного брата крестили. В церкви сестра и брат, а они были старше на пять-шесть лет, начали баловаться, смеяться. Батюшка их и выгнал. А я испугался, вспоминает Арнольд Федорович, и стоял тихо-тихо. Ох, мама потом и ругалась.
Сегодня у нейрохирурга, как и у многих его коллег, в кабинете икона. Смеянович говорит, что осмысление веры и Бога пришло со временем. Когда начал работать и спасать людей от смерти, понял: есть что-то такое, чего мы не знаем!
Конечно есть. Ну разве мог тогда простой мальчишка думать, что судьба несколько раз спасет его от смерти, для того чтобы он, став хирургом, спас тысячи жизней в мирное время.
…Немцы стояли в Пуховичах — много солдат, техники. С соседским мальчишкой решил прокатиться на прицепе военной машины. Не удержался Арнольд и угодил прямо под тяжелые колеса. Кто знает, выжил бы он тогда, если бы не немецкий врач, который взял его на лечение в лазарет. Лежал мальчонка в палате вместе с полицейскими. «Помню, мама возле меня сидит, а кто-то из полицаев, кивнув на нас, говорит: «А вы знаете, кого спасаете? Это ж жена офицера-коммуниста!» Даже другие полицаи не выдержали этих слов и стали в предателя костылями бросать, вспоминает Арнольд Федорович.
НЕЗАДОЛГО до освобождения Беларуси всю семью арестовали за связь с партизанами. Детей через пару дней отпустили, женщин держали за колючей проволокой, а мужчин в помещениях. Били, допрашивали. Одна женщина уловила момент, отогнула проволоку и сбежала в поле. За ней мама, жена дяди, а сестра мамы побоялась бежать.
— Но мама буквально вытащила ее за волосы. Решили, пусть уж лучше при побеге убьют. Сбежало еще несколько человек. А остальных наутро собрали, повели в сторону Минска, в деревню Любин, и сожгли…
Пуховичи тогда были местечком, где жило очень много еврейских семей, вспоминает Арнольд Федорович. Однажды, когда немцы согнали и вели евреев по улице, он и бабушка выскочили из дома. Фашисты, обратив внимание на смуглых пацаненка и женщину, закричали: «Юде, юде!» и загнали в толпу… Отстояли их женщины, которые были рядом. Вытащили, бабушке тогда досталось прикладом по спине. А людей повели за околицу деревни и расстреляли.
С крестьянским трудом был знаком: в колхозе, правда, не работал, но по хозяйству помогал. Картошку копал, сено заготавливал. Подпаском, как вспоминает, тоже был.
Поступая в Минский мединститут, твердо решил, что будет хирургом. Под конец учебы, когда заговорили о распределении, однокурсник подсказал Арнольду, что в Дрибине есть свободное место хирурга.
— Многих моих однокурсников направили по распределению санитарными врачами, так жизнь и прожили. А я специально подошел к заведующей облздравотделом и спрашиваю: «Возьмете меня в Дрибин хирургом?» — «С удовольствием», — ответила она. Хотя, когда приехал на работу, в кадрах облздравотдела заявили: пойдешь работать неврологом. Я беру диплом, поднимаюсь, захожу в кабинет той начальницы, которая обещала мне место хирурга, и говорю: «Зачем же вы меня обманули?» Вспоминаю, как отчехвостили тогда этого кадровика!
ЖЕНИЛСЯ на последнем курсе на выпускнице мединститута. Как жена декабриста согласилась ехать за мужем в далекую сельскую больницу. А ведь отец девушки занимал пост секретаря райкома в Логойске и предлагал молодым специалистам приехать к нему в район. «Я наотрез отказался. Понимал, что там буду не специалистом, а зятем секретаря райкома. И ни разу об этом не пожалел. Участковая больница стала настоящей школой жизни для начинающего хирурга. Я попадал в такие ситуации!» О карьере тогда он не мечтал. Но один пациент изменил всю его жизнь…
В больницу привезли молодого офицера — нырнул неудачно в Проню и сломал позвоночник. Сам Арнольд Федорович с такой травмой бы не справился. Из столицы приехал аспирант Федор Олешкевич. Ему Смеянович и ассистировал, правда, сразу признался, что таких операций не то что не делал, не видел никогда. А после Олешкевич неожиданно предложил: «Приезжай в Минск, познакомлю тебя с нейрохирургом Злотником, ему нужны молодые ребята».
— Злотник — величина, основатель школы белорусской нейрохирургии, я и мечтать об этом не мог, — вспоминает Арнольд Федорович. — Но уже вскоре, приехав на курсы в Минск, меня представили Эфраиму Исааковичу. Интересный был человек, рассудительный. Я рассказал, чем занимаюсь в районной больнице. И вдруг он ошарашил вопросом: «А хотите быть нейрохирургом?» — «Хочу, — говорю, — но не знаю, что это такое». «Походите, — говорит, — в операционные, посмотрите». Уже после первой операции, когда пациенту вскрывали черепную коробку, удаляли сложную опухоль, засомневался. А Олешкевич говорит: «Ты завтра приди». На следующий день прихожу, а больной уже разговаривает, все нормально. И это произвело на меня впечатление. Я согласился…
С ЧЕМ приходилось встречаться хирургу участковой больницы? Грыжи, аппендициты, прободение желудка, переломы, даже за акушера-гинеколога работал. Арнольд Федорович считал себя если не профессионалом, то уж точно универсальным врачом. А профессор Злотник предложил ему для начала… научиться вязать узлы на швах.
«Вязать, так вязать, как скажете», — вспоминает с улыбкой Арнольд Федорович. Это спустя несколько лет Учитель признается, что хотел посмотреть на реакцию молодого сельского врача.
Но до первой самостоятельной операции по удалению грыжи позвоночника пройдет еще три года. А до этого будущий нейрохирург Смеянович в операционной был только наблюдателем, крючки держал. Сначала старшим товарищам, потом самому профессору Злотнику ассистировал… Такой тактики профессор Арнольд Федорович придерживается сегодня и сам, обучая молодежь. Уверен: учиться надо на чужом опыте, а не на собственных ошибках.
ЗА ПОЛВЕКА врач-нейрохирург сделал десятки тысяч операций, написал две диссертации и две докторских, стал автором около 400 научных работ. На его счету 25 изобретений и патентов. Арнольд Смеянович разработал методики лечения больных с артериовенозными мальформациями мозжечка, нейроонкологических больных, травматического повреждения плечевого сплетения — причем этот метод не имеет аналогов в мире.
Это сегодня РНПЦ нейрохирургии и неврологии по своему оснащению не уступает лучшим клиникам мира. А начиналось все даже без собственного здания, специально оборудованных операционных. Мог ли тогда молодой начинающий нейрохирург мечтать, что в будущем профессионалам будут ассистировать компьютеры, томографы.
— Сейчас молодежь не воспринимает, в каких условиях нам приходилось работать, ограничено было даже количество инструментов, не было микроскопов. Когда писал докторскую по теме невринома слухового нерва, увидел в иностранном журнале бинокулярные лупы. Злотник тогда сказал: нам бы такую сделать… Я к знакомым на завод Вавилова. По моим чертежам сделали два окуляра из металла, подвели к ним лампочку. Злотник прооперировал с этой лупой шестикратного увеличения и говорит: «Я тебе ее не отдам». Отвечаю: «И не надо, дайте только сфотографировать для диссертации». А увеличение, представьте, сосуд в полмиллиметра показывало как сосуд в три! А сегодня без оптики нельзя оперировать больного. Коагуляция тогда была монополярная. Жжешь так, что и ногу можешь обжечь. Не было кровоостанавливающих препаратов, антибиотиков достойных, противоотечных.
Но насколько для врача важно, когда сам пациент верит в успех сложнейшей операции?
— Мы обратили внимание, когда больной говорит, что не перенесет операцию, так и получалось. Хирургическое вмешательство вроде бы несложное, а у пациента вдруг начинается отек, и он погибает. Стараемся не брать на операцию больного, который в таком психологическом состоянии. Готов на операцию? Нет. Тогда ждем! Готов? Выздоровеешь? Выздоровею! Его уверенность — это еще один, самый тончайший, инструмент в руках любого хирурга.
К МОЛОДЕЖИ, идущей на смену, у нейрохирурга трепетное отношение. Считает, что грешно, уйдя на пенсию, забрать с собой все тайны профессии, которыми владел. Практически к судьбе каждого, кто работает в Беларуси нейрохирургом, Арнольд Федорович имеет отношение.
Никогда профессор Смеянович не мечтал уехать за границу. Признался, что даже не любит уезжать в длительные командировки — скорее хочет вернуться домой, к своей семье. Кстати, дети его — дочь и сын — тоже стали врачами. Сын — заведующий отделением в РНПЦ нейрохирургии и неврологии, дочь — стоматолог. Не настраивал ли их на более простой путь в жизни?
— Нет, они видели меня с женой в работе и знали, на что идут. Вот и внук заканчивает одиннадцатый класс — хочет стать врачом. Правда, поначалу сын и невестка (которая тоже врач, кандидат наук) категорически были против. Приходит внук ко мне за советом, куда поступать. Я говорю: «Стас, а что я тебе могу посоветовать? Я знаю только медицину. А что тебе нравится?» — «Медицина», — говорит. «Так в чем дело? Родители не хотят? Убеди». Проходит время. Приходит ко мне сын: «Папа, что делать, что посоветовать Стасу?» — «А что ты можешь посоветовать?» — «А что я могу, если я ничего, кроме медицины, не знаю…»
Анна КОРЕНЕВСКАЯ, «СГ»
Фото Павла ЧУЙКО, «СГ»