Эффект особого внимания
Мир полнится слухами. Один из страшных: будто бы мобильный телефон угрожает опухолью мозга. Родители особенно волнуются, ведь детишки висят на сотовом, пока баланс не придет в глубокий минус. Неужели и правда мобильная связь ведет к онкологу?
Директор РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии профессор Ольга Алейникова в этом вопросе категорична: «Если подобное утверждает врач — это верх непрофессионализма». Руководитель Республиканского центра детской нейрохирургии Михаил Талабаев соглашается с коллегой: «Это не научный факт, а только чье–то предположение. Однако злоупотреблять мобильной связью не советую». Но лишь ответом на данный вопрос наше общение не ограничилось.
Тема лечения злокачественных опухолей центральной нервной системы у детей тяжелая во всех смыслах. В медицинском аспекте и в психологическом. Ведь почти 50 процентов обнаруженных у маленьких пациентов новообразований головного и спинного мозга имеют злокачественную форму. Цифры заболеваемости по стране: 3,14 — 3,5 случая на 100 тысяч населения. Их прирост за 2008 — 2010 годы составил 6,27 процента. Каждый год у 60 — 70 детей врачи находят тяжелую патологию впервые. О том, как организована система диагностики и лечения таких недугов, стоит рассказать отдельно.
Родители, внимание!
Оказывается, «злые» опухоли в большинстве случаев «ошибка природы» — случайность. Сказать, что родители упустили ребенка — что–то делали или не делали для его здоровья, в этих случаях неоправданно, неверно. Что касается плохой наследственности, то чаще, по словам онкологов, в роду передаются именно доброкачественные образования.
Главное — как распознать, когда что–то неладно? Ведь малыш до года не расскажет, что его беспокоит, где болит и от чего он страдает. «Признаки серьезного неблагополучия — это остановка в развитии ребенка, потеря уже приобретенных навыков, — начинает разговор о главном Михаил Владимирович. — До года малыш уже умеет фиксировать взгляд, садится, держит игрушки. И если вдруг по неясной причине разучивается это делать, торопитесь на прием к детскому неврологу. Еще одним тревожным проявлением становится выступающий родничок, который в норме западает, располагаясь ниже костей черепа. Близкие также обращают внимание на неловкость движений и спонтанное подергивание зрачков малыша».
Дети постарше жалуются на головную боль в утренние часы. Без видимой причины у них появляется рвота. Заметно косоглазие. Еще один настораживающий, а для неврологов очевидный фактор — боли в спине, нарушение осанки, наконец, судорожный синдром.
Найти скорее
Обследоваться в Минске и крупных городах в таких случаях не проблема. Что делать людям в глубинке? Даже в самой далекой деревне, когда люди попадают на прием к врачу с ребенком, его отправляют в районную или областную клинику, где проводят компьютерную (КТ) или магнитно–резонансную томографию (МРТ). Эти виды диагностики помогают обнаружить опухоль даже размером 3 — 4 мм. Кстати, исследования не причиняют ни боли, ни дискомфорта. Далее по направлению пациенты поступают в Республиканский центр детской нейрохирургии. И если необходимо, здесь проводят дообследование.
Далее хирурги удаляют опухоль и отправляют новообразование на гистологическое исследование, когда врач–патоморфолог изучает его под микроскопом, чтобы уточнить диагноз. По сути, дать опухоли «имя». И вот когда оно становится известно, начинается лечение по разработанному онкологическому протоколу.
К слову, в Беларуси до и послеоперационное обследование детей с патологией ЦНС проводится согласно утвержденным стандартам Европейского общества детских онкологов и Международного комитета по диагностике рака.
Одна команда
Вопросами лечения онкологии занята целая группа профессионалов. Команда, которая борется за жизнь. Ведь в одиночку с опухолью не справиться. Это анестезиологи–реаниматологи, хирурги и, конечно, врачи–онкологи. Специалисты РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии, а также Республиканского центра детской нейрохирургии — две крупнейшие структуры одного звена. И даже расстояние между нами не препятствие, утверждает Михаил Владимирович:
— Если обнаружена злокачественная опухоль, только радикальное лечение не будет иметь результата. Хирург свою работу сделает, но этого мало. Успеха без дальнейшего лечения быть не может. Потому далее следует лучевая и химиотерапия.
Цифры жизни
За последние четыре года итогом такой работы стало снижение смертности детей со злокачественными образованиями спинного и головного мозга на 8 процентов. Кажется, скромная цифра, но за ней десятки и сотни спасенных детских жизней. Чем объясняется успех? Опытный хирург отмечает, что из года в год совершенствуются хирургические методы лечения и операции, снижается токсичность онкологического лечения: «Если сравнивать с показателями на постсоветском пространстве, то у нас результаты терапии опухолей ЦНС самые оптимистичные. Коллеги направляют самых тяжелых своих пациентов из всех уголков СНГ к нам на лечение. А ведь когда я только пришел в нейрохирургию, большинство детей после операции по удалению опухоли мозга покидали отделение в тяжелом состоянии, передвигаясь на каталках».
Ныне врачи применяют более совершенные методики хирургических операций, а помогает в этом современная техника. Например, использование ультразвукового деструктора, который позволяет удалить опухоль не частично, а радикально — полностью. А значит, у ребенка больше шансов не просто выжить — выздороветь. При этом маленькие пациенты не становятся после сложного вмешательства инвалидами с неврологическим профилем. Если и возникают какие–то «недочеты», заметит их только специалист, а не близкое окружение.
Шаг за шагом
Большим прорывом в лечении опухолей ЦНС за последние 4 — 5 лет стала возможность оперировать опухоли головного мозга у малышей до года. Случается ведь, что у младенца 4 — 5 месяцев от роду находят опухоль «ростом» 6 — 7 см! И если раньше речь шла о биопсии, а далее частичном удалении образования, сегодня хирурги могут удалить его от и до.
Михаил Талабаев вспоминает один из тяжелейших случаев. У его пациентки, девочки восьми лет, астроцитома выросла на протяжении семи сегментов спинного мозга. Ребенок стал инвалидом–«колясочником» — из–за болезни не мог передвигаться на своих ногах. Но серьезная и рискованная операция, длившаяся шесть часов, дала блестящие результаты. Через три месяца после реабилитации — массажа и физиотерапии — девочка встала на ноги!
Сегодня, говорят врачи, многие родители даже не успевают испугаться диагноза своих детей. Ведь работают профессионалы максимально быстро: необходимая диагностика — первый шаг, второй — операция, а назавтра возвращение в палату к маме. Она видит: выглядит малыш хорошо — двигается, разговаривает — в общем, никаких пугающих перемен.
Уже более 10 лет при опухолях определенных локализаций наши врачи применяют эндоскопию, когда хирург делает разрез размером 2 см и доступ к опухоли открыт. Раньше приходилось проводить трепанацию — вскрывать полость головного мозга. Последствиями таких операций могли становиться судороги, эпилептические припадки. Новая метода бережет от подобных тяжких последствий.
Меж тем работа продолжается дальше. Большая и очень серьезная. Совместно с Институтом физиологии Академии наук врачи Республиканского центра детской нейрохирургии проводят клинико–лабораторные исследования чувствительности опухолевых клеток конкретного пациента к химиопрепаратам и наночастицам.
Для чего это делают? Известно, насколько тяжелыми бывают побочные эффекты химиотерапии. Ведь больно бьет она не только по опухоли, но и по всему организму, в том числе по печени — самой главной «очистительной станции». Специалисты поставили перед собой амбициозную цель: изучить индивидуальную чувствительность образования к химиопрепаратам и использовать наночастицы, чтобы уменьшить дозу цитостатиков — препаратов для лечения рака — в десятки и сотни раз! Пока это только научный эксперимент. И если он будет успешным, есть все шансы значительно снизить интоксикацию от химиотерапии. А значит, лечение злокачественных опухолей перестанет иметь те последствия, о которых говорят: одно лечим, другое — калечим.
Автор публикации: Алла МАРТИНКЕВИЧ
Фото: Александр СТАДУБ