Георгий Кондратьев: честно служу футболу

Георгий Кондратьев: честно служу футболу

Выход белорусской футбольной «молодежки» в финальную часть чемпионата Европы-2011, безусловно, стал одним из ярчайших событий спортивной осени. Тем более что помимо волевого сокрушения континентального гранда — Италии наша команда сохранила для себя, болельщиков и, что там скрывать, функционеров олимпийскую перспективу на Лондон-2012. Теперь в июне в Дании надо занять призовое место — и двери в туманный Альбион откроются.

Так что по всем позициям футбольная «молодежка», покорившая сердца любителей футбола, достойна претендовать на звание лучшей команды года в традиционном конкурсе «СП». При этом надо понимать — за каждой большой победой стоят конкретные люди, ее творцы и родители.

Таковым, разумеется, и является Георгий КОНДРАТЬЕВ, создавший эту дружную сборную, славящуюся боевым, сплоченным коллективом. Заслуги Георгия Петровича невозможно преуменьшить — напротив, он сделал серьезную заявку, чтобы утвердиться в ранге одного из ведущих специалистов страны, перед которым просто обязаны открываться серьезные профессиональные перспективы. Но вчера, когда Кондратьев стал гостем нашей редакции, мы больше говорили о прошлом, чем глядели в будущее.

ОТСУТСТВИЕ РАБОТЫ — ХУДШАЯ ПЫТКА

— Прежде всего — о накопившейся усталости. Праздники ведь тоже утомляют, истощают эмоционально…

— Все нормально. Другое дело, что за полное осмысление достигнутого пока не поручусь. Мне кажется, что все еще нахожусь в процессе — разбираюсь со своими мыслями и чувствами. Добились значимого результата: для страны, для болельщиков, для самих себя. С этим надо как следует разобраться — без спешки, чтобы позитив пошел во благо. А эмоции… Признаюсь, победу над итальянцами и выход в финальную часть чемпионата Европы пережил достаточно спокойно. Особой эйфории не было и нет.

— Кстати, болельщики, которые помнят, как бурно форвард Георгий Кондратьев праздновал свои голы, удивляются вашему хладнокровию и сдержанности в тренерской ипостаси…

— Мое поведение естественное: все получается само собой, нарочито себя не сдерживаю. Именно так работает моя психика — психика профессионального тренера. А это совсем другой вариант, чем у игрока.

— Да и накопленный житейский опыт, наверное, говорит за себя: ведь были у вас и другие дни, в которые приходилось весьма непросто, когда усталость накапливалась от невостребованности...

— Конечно, все это было. Мой путь отнюдь не усыпан розами. Например, когда расстался с «Витебском», то был безработным три-четыре месяца — не находил себе места. Не знал, куда деться, какое найти занятие. Хорошо, что были хорошие отношения с генеральным директором «Сморгони» Александром Лобаном, — они и сыграли свою роль.

— То есть с удовольствием откликнулись на приглашение поработать с периферийной командой первой лиги?

— Да, откликнулся. Понимаете, тут такое дело: инициатива в большей степени исходила от меня. Повторюсь, сидел без работы. А для меня худшей пытки просто нет и быть не может. Других предложений не было, и очень хорошо, что меня приняли в «Сморгони».

В результате отработал в клубе четыре года. Прошел большую школу. Два сезона в первой лиге, еще два — в «вышке». И это в команде, где проблема на проблеме, — таковы объективные реалии. Но ведь шли вперед, решали задачи, добивались результата. В первом сезоне в высшей лиге заняли десятое место при шестнадцати командах, потом — восьмое. Опережали конкурентов из областных центров. Поэтому, когда тебе начинают создавать условия, получается прорыв, и я рад, что мне довелось поработать в «Сморгони». Очень пригодился этот опыт.

В БОЙ БЕЗ ПРИКРЫТОГО ТЫЛА

— Борисовский матч с Италией. Счет 3:0 в пользу белорусов — это уже сенсация. Но ведь никакой страховки от гостевого гола не было и не могло быть. И если бы итальянцы забили — а момент у них возник, — то что бы вы делали?

— Переживал. Очень бы сильно переживал. Но в той ситуации, когда мяч скользнул по перекладине наших ворот, даже не успел как следует испугаться, хотя сердце ёкнуло. Как и у всех на скамейке. Понял это, когда посмотрел на ребят и тренеров. Они были близки к шоковому состоянию. Но сам, напротив, проникся мыслью: обязательно удержим счет — все складывалось для нас удачно. А пропусти… Переживал бы. Дико переживал. Такой я человек, так устроен.

— А практически? Ведь команда бы прекратила свое существование.

— Контракт бы закончился, и опять без работы. Взялся бы за поиски, на месте не сидел.

— Но получается, что перспективы на случай незавоевания путевки в Данию не было?

— Никакой.

— Думали об этом накануне матча в Борисове?

— Нет. Таких мыслей и близко не было. Думал только о предстоящем матче, как с нужным счетом победить итальянцев. Ведь и в гостях, в Риети мы сыграли хорошо. Поэтому существовала уверенность: если быстро забьем в Борисове, то появятся нормальные шансы, и у нас должно все получиться. Так оно, к счастью, и случилось. Но никаких «потусторонних» мыслей не было изначально: думал только об игре.

— После поражения в Риети 0:2 как удержали команду в тонусе?

— Без проблем. Особенно и удерживать ребят не пришлось. Еще в автобусе переговорил с парнями, посмотрел им в глаза и понял — они не сломались, уже начали готовиться к ответному матчу. Наоборот, поразился, что игроки были преисполнены оптимизма. Команда у меня отлично управляемая, и в Минске при подготовке пришлось их только успокаивать. Впрочем, процесс был взаимным. Ребята подходили ко мне и говорили: «Петрович, не переживайте, мы выиграем». Эта уверенность присутствовала у всех. Сомневающихся просто не было.

— Дело оставалось за фортуной?

— Именно так. И два быстрых гола — это благоволение удачи к белорусам, которая в Риети явно выбрала итальянцев. Голы они создали те еще. Поэтому в глубине души искренне надеялся, что в Борисове выйдет обратная картина.

— Появившаяся уверенность после Риети объясняется тем, что итальянский черт действительно оказался не таким страшным, как его малевали. Но была ли она, уверенность, перед первым матчем?

— Была, отвечаю за это со всей ответственностью. Просмотрел все восемь отборочных матчей итальянцев, и они не убедили меня в том, что белорусы слабее. Наоборот. Поэтому старался донести до ребят во время командных просмотров простые мысли: вы же сами видите — соперник не сильнее нас. Ни на йоту. Призывал выйти на поле в Риети и сыграть в футбол, что ребята и постарались сделать. По ударам, угловым, созданным моментам белорусы и в гостях не уступили. Хорошо держали мяч. Конечно, ребята не торопились вводить мяч в игру, понимая, что 0:0 — классный результат, но зацикленности на счете у них не было. Да и установка была комплексной: не лететь сломя голову вперед, аккуратно действовать в обороне, бережливо относиться к шансам и, главное, именно играть в футбол. О сохранении нулей на табло в качестве главной задачи речь не шла. И многое получилось, за исключением реализации моментов.

— Выходит, что в своих выступлениях в прессе вы напускали туману, давая щедрые комплиментарные оценки итальянцем?

— Да, чуть-чуть. Не хотел оказаться в дурацкой ситуации, не хотел давать повода для критики: дескать, было шапкозакидательское настроение, а вышли — и наложили в штаны. Да и Италия — очень сильная команда. Другое дело, что этот орешек был нам по зубам.

— Не напомнил ли вам матч в Борисове памятную дуэль минского «Динамо» в Кубке УЕФА с португальским «Спортингом»?

— Еще как напомнил! Более того, эти параллели проводил сразу после Риети. На установке вспоминал ту давешнюю дуэль, говоря: «Всегда есть место подвигу». Напоминал ребятам о том поражении «Динамо» в Лиссабоне 0:2, рассказывал, как игроки из стана соперника давали интервью на тему обеспечения выхода в следующий круг. А в Минске случились быстрые голы Сокола, Витя мог забить и третий, пробив в перекладину с двух метров, а затем — победная серия пенальти. Полностью переиграли «Спортинг».

В ДАНИЮ ПОЕДУТ СИЛЬНЕЙШИЕ

— Матч в Борисове уже много раз прокрутили в голове?

— Нет. Выиграли, пробились в Данию, сохранили олимпийскую перспективу — замечательно. Но подсознание не возвращает меня к дуэли с итальянцами. Хотя бывают матчи, не отпускающие очень долго. Но это больше касается проигранных баталий. Осмысливаю, пересматриваю, анализирую, стараясь понять, где ошиблись.

— То есть переживания отпустили сразу?

— Небольшое возбуждение присутствовало, только без эйфории.

— Но небольшой праздник команда устроила?

— Конечно. Ребята его заслужили. Позвонили и мне, пригласили — разумеется, не мог им отказать. Хорошо пообщались. Как и с моим другом Славой Боярчиком, который и в Риети с нами летал в качестве болельщика, страстно поддерживал, переживал. Он известный ресторатор и после матча в Борисове пригласил меня в свое заведение. А затем уже и ребята позвонили.

— Приступая к работе с «молодежкой» в дни, когда еще существовала сборная Юрия Курненина, какие методы использовали для создания славного коллектива, которым сейчас гордится вся страна?

— Везде и всегда огромное внимание уделяю человеческим качествам игроков — для меня это очень важно. Стараюсь создать дружеский, хороший микроклимат. При его наличии всем легче работать. Поэтому, знакомясь со многими ребятами в процессе тренировок, уделял этому первоочередное внимание. И сегодня смело утверждаю: ни в ком не разочаровался. Замечательные ребята. От меня резких шагов — одного убрать, другого взять — не потребовалось. Костяк команды определился сразу. Ротация была небольшой, хотя объективно подходил к приглашениям: кто лучше выглядел на поле в матчах за свои клубы, тот и получал вызов.

— Ваши подопечные все-таки еще находятся в возрасте, когда с людьми происходят изменения, причем не всегда в лучшую сторону. А до Дании срок приличный…

— Хочу верить, что никаких негативных перемен в отношении к делу и к команде у парней не случится. Они преданы футболу, коллективу и тренерскому штабу. Поэтому о каких-то существенных изменениях в составе речь, естественно, не пойдет. Другое дело, что очень обрадуюсь, если кто-нибудь из игроков 1990—1991 годов рождения прибавит и постучится в команду. Сохраню объективность: кто будет сильнее, тот и поедет в Данию. Это спорт. В футболе каждый день надо доказывать свою состоятельность. И внутренняя конкуренция — это здорово, без нее трудно прогрессировать. Например, мне сейчас очень нравится Поляков из «Шахтера». Возможно, еще проявятся люди. А в Данию, повторюсь, поедут сильнейшие. Главное, чтобы никому не помешали травмы.

— Но в вашей сборной и так уже состоялись открытия. Тот же Юрченко.

— Володя правильно сделал, вернувшись на родину. Получил игровую практику, провел в «Днепре» хороший сезон, сейчас Бернд Штанге вызывает его на ноябрьский матч в Омане. Очень рад за него. И не только. Считаю, что есть и другие ребята, способные оказать помощь национальной сборной. Другое дело, что костяк у Штанге уже сложился… Кстати, всегда говорил, что моим ребятам будет сложнее пробиться в главную команду страны, чем предыдущему созыву «молодежки». Там была резкая смена поколений, а нынче речь может вестись о плавном обновлении. Но все, что ни делается, — к лучшему. Все мои парни хотят пробиться в национальную сборную — я это вижу, чувствую. Значит, возвращаемся к тезису о пользе конкуренции как дополнительном стимуле прогресса.

— Как-то в годы карьеры игрока минского «Динамо» вы и Сергей Горлукович неожиданно сделали прически а-ля Котовский, что было воспринято руководством весьма своеобразно. Сами как бы сейчас отнеслись к чему-то подобному со стороны подопечных?

— Было такое… У Сергея тогда еще не было прозвища Дед, оно приклеилось к нему только в московском «Спартаке». У «Динамо» не ладилось, и перед матчем в Вильнюсе мы, гуляя, заметили парикмахерскую. Горлукович предложил на фарт побрить головы — побрили. Поняты не были. Меня заменили в перерыве, а в народе пошли гулять версии о нарушении режима, наказании и тому подобное... А собственная тренерская реакция была бы спокойной. Но, в принципе, у нас сейчас не было ситуаций, когда надо было бы что-то кардинально менять, пытаться передернуть отношения с фортуной.

ВЕЧНО ИГРАТЬ НЕЛЬЗЯ

— Находясь в возрасте ваших сегодняшних подопечных, видели себя тренером?

— Нет, абсолютно. Даже не задумывался о том, что буду делать после завершения карьеры. Собирался играть вечно, чтобы за меня другие думали, решали какие-то вопросы быта, учебы. О тренерском ремесле не помышлял. И только под занавес, уже во время выступлений в Финляндии, появились подобные мысли. Понял, что вечно играть нельзя, а значит, требуется определяться, выбирать жизненный путь. Вернулся домой, дождался звонка от Александра Бубнова, который пригласил в Мозырь на роль играющего тренера. Сразу согласился: пришло время — мне уже было 38 лет.

— Но играющий тренер — это одно, ассистент — другое, а главный тренер — третье. А сомневающихся хватало…

— Это точно. Даже когда приехал принимать «Витебск», многие были настроены скептически. Хороший игрок — не всегда успешный наставник. Но поверили, спасибо. А в «Витебске» тоже прошел такую школу, что ого-го. Команда вылетела в первую лигу, и на первую тренировку я пригласил всех желающих. Явилось человек тридцать, но увидеть среди них футболистов, с которыми было бы можно решить задачу возвратиться в элиту, практически не удалось. Острейший дефицит исполнителей, строил команду с нуля. Помогли приглашенные ребята. Взяли игроков в аренду в минском «Динамо», вернулись Пацко, Белей, Гормаш. Они очень помогли. Правда, на второй круг второго сезона в высшей лиге все равно не хватило людей. Были на восьмом месте, но пошли травмы, несчастье случилось с Баранком, команда осталась без полузащитников. Вылетели по результатам переходных матчей. Поэтому пробиваться приходилось тяжело.

— А ведь были вовсе смурные времена: возвращение из Финляндии и — неустроенность...

— Действительно, тогда и представить не мог, что возглавляемая мною команда пробьется на чемпионат Европы, будет лелеять мечту об Олимпиаде. Но всегда старался добросовестно делать свою работу, честно относиться к людям — руководству, игрокам. Возможно, это не осталось незамеченным, и судьба меня отблагодарила. Но те времена… Бессонные ночи. Накопления не то чтобы сгорели — их не было. Лежал в кровати и думал: что делать дальше? В семье ни копейки, жена — инвалид второй группы, маленькая дочка, две собаки... Каждый следующий день встречал с тревогой. Да и потом… После «Сморгони» пришлось вернуться в мини-футбол, работал в «Симурге». Всякое было.

ПОТЕРЯ КУРНЕНИНА

— Приглашение в штаб «молодежки» — это инициатива Юрия Курненина…

— Мы вместе играли и были близкими друзьями. Когда стал тренером, он мне много помогал в работе с тем же «Витебском». Тренировочный процесс, планирование — постоянно спрашивал советов Курненина. А когда Юра возглавил «молодежку», то, нормально оценив мою работу в «Сморгони», пригласил в свой штаб. Потом рекомендовал на сборную следующего созыва. Спасибо и ему и руководству федерации, доверившему мне такой ответственный участок работы. Для них это тоже был шаг рискованный.

— Дружеские отношения часто портятся, когда переходят в формат «начальник — подчиненный»…

— У нас с Юрой такого и близко не случилось. Полнейшее взаимопонимание. Он часто советовался со мной по составу, но я никогда не навязывал ему своего мнения. Дескать, надо делать это и только это. Не лез, ждал, когда Юра сам созреет и придет советоваться, делиться сомнениями. Телепатия. Знал, когда он обратится. Момент наступал, тогда и высказывал свою позицию. Часто мы совместно определялись, не ошибаясь в составе. Одна голова хорошо, а две — лучше. Но последнее слово всегда оставалось за Курнениным. И сейчас у меня такие же отношения с Олегом Сыроквашко, Игорем Ковалевичем и Михаилом Мархелем. Все профессионалы, все хорошие люди и специалисты.

— Финальная часть чемпионата Европы-2009 стала для Курненина шоком?

— Да. Но скорее не сам результат, а то, как было воспринято выступление на родине. После поражения от Швеции в первом матче 1:5 о критике речь не шла — полилась грязь. На ребят, на тренера. Мы этого не понимали. Курненин особенно. Он был очень ранимым, восприимчивым человеком — страдал, изводил себя. Неоднократно говорил ему: «Не читай прессу, особенно форумы». Повторил это, когда летели домой из Швеции, просил его уехать на отдых. Однако Юра читал, потом звонил, возмущался: «Как же так?! Что пишут?» Сердечко не выдержало. Для меня это было и остается шоком. Еще не отошел, не смирился с потерей.

— Когда были в последний раз на могиле Курненина?

— Да сразу после Борисова. Поехали с моей женой и вдовой Юры. Что сейчас остается? Помнить и помогать близким друга, чем и как могу.

ОЛИМПИЙСКИЕ МЕЧТЫ

— До сих пор роман с топ-турнирами у вас не складывался…

— Точно. Олимпийская сборная СССР под руководством Эдуарда Малофеева пробилась в Лос-Анджелес, но случился бойкот Игр-84. Затем завоевали путевку на чемпионат мира-86, но в последний момент Малофеева заменили на Лобановского, и меня в Мексику не взяли.

— А ведь именно вы забили решающий мяч отборочного цикла: в соперниках Норвегия, 30 октября 1985 года, Москва, «Лужники», поздняя осень, «белые мухи», оранжевый мяч, 58-я минута…

— Да, так оно и было. Не очень красиво, но заковырял. Однако не взяли. Но — есть вера, что судьба компенсирует прошлые потери уже в тренерской ипостаси. Приложу для этого все усилия. Чтобы те переживания окончательно ушли. Ведь очень хотелось поехать и на Олимпиаду, и на чемпионат мира. Надо таки осуществить мечту — и свою, и болельщиков.

— Как болельщик смотрели олимпийские соревнования?

— Разумеется. Очень переживаю за наших спортсменов. Мне нравятся все виды — всеяден. Так повелось с детства, так продолжается до сих пор.

— Но сейчас с вашей командой стали связывать дополнительные надежды — указатель на Лондон. Готовы к этому?

— Конечно. Будь иначе, не стоило бы ввязываться в драку. Шансы у нас есть, и ими надо воспользоваться.

— Рано или поздно, но в 2011-м или, как нам всем хочется, в 2012 году наша бравая «молодежка» прекратит свое существование. И что дальше?

— Не хочу загадывать. Будет день — будет пища. Сейчас сосредоточен на команде, на ее планах, хорошей подготовке и удачном выступлении в грядущем июне. Отношения со Штанге? Нормальные. Разумеется, мне хочется, чтобы моих парней не дергали до турнира в Дании. Однако! Если в них будет острая заинтересованность, если они будут не просто вызываться, а играть, то возражений с моей стороны не последует. А без работы, надеюсь, в будущем не останусь.

— Но если говорить об институте сборной, то выше — только национальная команда. В «СП» все уверены: вы можете и должны претендовать на этот пост.

— Спасибо. Уровень национальной сборной не смущает и меня самого. Мне уже 50 лет. Знания накоплены, здоровые амбиции есть. Готов к любой работе.