«Меня называют танцор». Как пенсионер после трансплантации вдруг увлекся танго

Валерий Добринец отмечает день рождения два раза в год: первый, когда родился, второй, когда ему сделали пересадку почки. На момент операции ему было 64 года. «Я, конечно, боялся, что врачи могут отказать — возраст все-таки, хотя в душе мне 25!» — улыбается наш герой. Жизнь его кардинально изменилась: Валерий встретил новую любовь, объехал пол-Европы и страстно увлекся аргентинским танго. «Когда идем по городу с моей второй половинкой и слышим музыку, всегда останавливаемся. Станцуем — и дальше идем по своим делам. Это для нас и физкультура, и большое наслаждение!»

Валерий говорит, что раньше ничего не знал о трансплантации. Думал, до ста лет будет даже не ходить, а бегать. И не подозревал, что ангина, которая мучила его с детства, через 50 лет может привести к тому, что откажут почки.

— Проблемы с почками начались за 19 лет до пересадки, — вспоминает наш герой. — Сначала достали камень. Он у меня, кстати, до сих пор хранится. Но состояние с каждым годом ухудшалось.

«Тебя будто окунают в воду, а потом на мгновение достают — и так через день»

Придерживаться рекомендаций врачей не всегда удавалось. Валерий много лет работал адвокатом в Лунинце, потом переехал в Брест.

— Надо было травы заваривать, какие-то примочки делать, диету соблюдать, но где там! У меня то суд, то еще что. В общем, дошел до гемодиализа.

Гемодиализ — процедура, когда кровь от токсинов, соли и жидкости очищает не своя почка, а аппарат.

— Четыре часа лежишь, как цыпленок табака — не пошевелишься, никуда не сходишь. Кровь пропускают через фильтр, который отделяет все шлаки. Знаете, с чем это можно сравнить? Вот тебя окунают в воду, а потом поднимают — подыши свежим воздухом, и снова окунают. И так через день.

С работы пришлось уйти, хотя жена, говорит Валерий, хотела, чтобы он продолжал карьеру.

— Карьера, карьера… А мне нужна была жизнь! Я так подумал: если буду работать, проживу пять лет, если не буду, проживу десять лет. Я выбрал второе. Имею я право? Имею!

«Не знаю, кто мой спаситель, я просто молюсь за него»

Больше трех лет Валерий провел на гемодиализе. И почти столько же — в листе ожидания на пересадку. Трансплантация — это крайняя мера, когда другие формы лечения не подходят, когда всё, что могли, медики уже сделали. И это последний шанс спасти человека. Стоит такая операция более 50 тысяч долларов, белорусских граждан оперируют бесплатно.

— Я настроился, что другого пути нет. Я очень хотел жить! Спросить про трансплантацию я почти ни у кого не мог. Советовался со старшей дочерью. А потом встретил в больнице женщину, которой пересадили почку. Это моя «названная» сестра. У нее что-то спрашивал. К сожалению, она три года и три месяца походила здоровой, а потом подхватила вирус… Мы очень подвержены риску.

Ожидание операции — одно из самых сложных испытаний. В любой момент ты должен быть готов. И не просто собрать сумку и приехать в больницу, а быть здоровым. Чуть поднимется температура — все, можешь возвращаться домой. Когда тебя вызовут следующий раз, никто не знает. Валерий до сих пор помнит день, когда ему позвонили из больницы.

— Позвонили утром, часов в девять. Спросили: «Будете делать?» Я сразу сказал: «Конечно!» Всем детям и внукам я написал послание, — на этот моменте Валерий Павлович берет паузу и вытирает слезы. — Извините, растрогался. Я написал детям про свой жизненный опыт и как им дальше жить, на мой взгляд.

По словам героя, он старался держаться спокойно, хотя медсестры ему потом сказали, что было заметно, как он переживал.

 — Операция была на восемь вечера. Ждем: восемь, девять часов… Может, из Витебска орган везли? Там же все серьезно, сопровождение ГАИ. В полдвенадцатого, наконец, началась операция, около трех ночи закончилась. На следующий день меня перевели в палату. Самое страшное было, чтобы не разошелся шов. Мы же так с ребятами хохотали и просили друг друга: «Не смеши меня, не смеши!» (смеется) Кстати, почку обычно подсаживают, третьей, редко вырезают твой орган.

О своем доноре Валерий ничего не знает — ни имя, ни пол, ни возраст. Такие данные пациентам в Беларуси не сообщают.

— Я просто молюсь за моего спасителя и за его семью. Кстати, мне уже потом сказали, что мне раньше шла почка, но что-то не получилось. И хорошо, что я узнал об этом уже после операции. Не надо лишний раз волновать человека.

Танцы и надежный человек

Жизнь после операции действительно другая. Пациенты сразу получают группу по инвалидности. Они не могут, как раньше, работать полный день. Не могут поднимать тяжести, бегать кроссы, ходить на хоккей, рок-концерт или просто в бар на пиво.

— Нам ни в коем случае нельзя подхватить инфекцию, поэтому каждый раз думаешь, можешь пойти на массовое мероприятие или нет. Меняется и питание. Я, например, жареное мясо не ел уже лет десять — и ничего, как видите, живой! (смеется) Нельзя поднимать больше трех килограмм и сильно перегружаться. Физическая активность важна, нельзя просто лечь в кровать — и все на этом. Но нужно грамотно к этому подходить. В нашей группе пациентов есть ребята, которые занимаются теннисом, плаванием, скандинавской ходьбой. Я пошел в танцы!

Валерий признается, что музыку любил с детства, в молодости даже играл в коллективе.

— Ну и танцевать любил. Но какие там были танцы? Два притопа, три прихлопа. А после операции я решил объединить таких же пациентов и серьезно заняться танцами. Какими? Конечно же бальными! Мы договорились в горисполкоме, чтобы нам выделили зал в Доме культуры, преподавателя нашли в музыкальном колледже. Занятия продолжались два года, постепенно группа распалась.

Но Валерий с танцами не завязал. Говорит, что в группе поддержки пациентов, переживших трансплантацию, все его называют танцором.

— После операции изменилась и моя личная жизнь. Жена меня все-таки не понимала, через некоторое время я познакомился в интернете с Еленой — мы с ней родные души. Танцы она тоже любит. Сейчас танцуем по вечерам в кафе, потеплеет — будем танцевать на нашей городской площадке, там каждую неделю играет оркестр. Когда идем по городу с моей второй половинкой и слышим музыку, всегда останавливаемся. Станцуем — и дальше идем по своим делам. В Венеции на площади Святого Марка много кафешек с живой музыкой. Заиграли аргентинское танго. Я все подбивал Елену: давай потанцуем, а она стесняется, мы даже поссорились на этой почве. Второй раз пришли — и как станцевали, такое наслаждение получили. Китайцы сразу налетели с камерами! И нам потом все аплодировали, кричали «Браво».

После операции Валерий с Еленой открыли для себя Европу, на автобусах объехали уже 15 стран. И останавливаться не планируют.

— Обычный человек, как самолет — может и туда поехать, и сюда, и подняться, и опуститься. А мы, после пересадки, как планеры: достиг своей высоты, и чтобы не рухнуть, нужно соблюдать все рекомендации, и как можно дольше продержаться на этом уровне.

Пациенты после пересадки всю жизнь принимают иммунодепрессанты и находятся на постоянном контроле у врачей.

— Я теперь два раза в год отмечаю день рождения: когда родился и когда мне сделали операцию. Мой второй день рождения — 3 ноября 2012 года, прошло почти семь лет. Так что скоро могу идти в школу, — смеется наш герой и на прощание просит написать: — Важно, чтобы рядом был человек, который тебя поддержит. Надежный человек, как моя Елена.