"До Саакашвили тут коровы и свиньи ходили". Как изменилась Грузия после СССР. Часть II
Как работает единственный легальный погранпереход между Грузией и Абхазией? Где и в каких условиях живут тысячи семей грузинских беженцев вот уже более двух десятилетий? Как Грузии удалось сделать туризм ведущей отраслью экономики и возродить свое традиционное виноделие благодаря российской блокаде? Об этом TUT.BY расскажет во второй части репортажа о Грузии из цикла «25 лет без СССР».
В первой части речь шла об экономике страны, памяти ее жителей о СССР, реформах Михаила Саакашвили и здравоохранении Грузии.
В Абхазию за полдоллара
После войны 2008 года внутри международно-признанной территории Грузии образовались охраняемые границы — с Абхазией и Южной Осетией. Перейти в Абхазию, например, можно только через погранпереход «Ингури».
Это мост через одноименную реку. На обеих сторонах моста в километре друг от друга — блокпосты. С грузинской стороны установлен необычный монумент — пятиметровый пистолет с завязанным дулом. Он означает, что воевать с Абхазией Грузия больше не хочет, объяснили нам.
Подходим к мосту, справа от дороги разбита зеленая палатка. В ней два спецназовца, один вооружен. Мы просим разрешения задать им пару вопросов и сделать несколько снимков. Молодые военные, как показалось, не говорят по-русски, но явно поняли английский. Они связались по рации с коллегами, которые сидели в небольшом здании по другую сторону дороги. Оттуда пришел еще один пограничник, затем еще один. Они долго что-то согласовывали, и, в конце концов, запретили нам снимать на этом КПП всё, кроме коров, которые жуют траву рядом. Да и то, только с условием, что в кадр не попадет даже край палатки.
Пока мы ждали решения, мимо нас из Грузии в Абхазию границу перешло пешком около дюжины людей. Грузинскую часть пешеходы проходят быстро, даже не показывая документы, наш сопровождающий говорит, что их всех тут уже знают в лицо. Паспорта нужно будет показать на той стороне границы, где стоят абхазские и российские военные. Абхазам никаких отметок в паспортах не ставят, грузинам — ставят. Попасть в Абхазию, если ты гражданин Грузии, можно только по приглашению с той стороны.
Впрочем, границу можно и переехать. За пару сотен метров до КПП стоят повозки с лошадьми. Услуга стоит 1 лари (меньше нового белорусского рубля) и занимает час-полтора в зависимости от загруженности границы.
Один из водителей повозки рассказал:
— За день едут около тысячи человек. В основном, это абхазы. Они едут в Зугдиди (40-тысячный город неподалеку. — Прим. TUT.BY), покупают здесь овощи, фрукты и возвращаются обратно.
Сбежавшие и не осевшие
Современная Грузия пережила две больших войны — Абхазскую (1992−1993) и с Россией (август 2008). Они привели не только к фактической потере двух регионов страны, но и множеству беженцев. В Грузии даже есть Партия беженцев и специальное министерство по их делам и расселению. По последним данным за 2014 год, всего в стране живет около 260 тысяч внутренне перемещенных лиц.
Первых беженцев мы встретили случайно, зайдя в один из дворов недалеко от центра Тбилиси. Здесь живут несколько семей, которые 25 лет назад бежали от Абхазской войны в Южную Осетию, а потом бежали и оттуда. Они ругают грузинские власти, говорят, что живут в бедности и «свинарнике». Пособие на одного беженца — около 20 долларов в месяц.
Беженцы тянут нас в свои полуподвалы, показывают протекающие потолки, провисающие кровати, просят больше фотографировать.
Один из них, Бичико, не хочет отпускать нас, зовет на обед. Он живет с сестрой-инвалидом и мамой, сын служит в армии.
— Ничего не меняется, нам говорят: подождите, подождите, подождите, расселим — аферисты. Вот такое бессовестное государство. Его друзья рассказывают похожие истории. Они все ждут, пока их расселят. Квартиры обещают давно. По данным Партии беженцев, 52 тысячи семей до сих пор не имеют нормального крова.
Город Цхалтубо на западе Грузии был курортной Меккой в советское время из-за своих минеральных источников. Здесь работали десятки санаториев, куда зажиточные жители СССР приезжали на прямом поезде из Москвы — около 125 тысяч туристов в год. В одном из санаториев отдыхал Иосиф Сталин, до сих пор здесь есть его ванная.
После распада Советского союза поток туристов почти иссяк. Сегодня город выглядит заброшенным, некоторые места напоминают кадры из украинской Припяти. Некоторые санатории стали пристанищем для беженцев из Абхазии. Часть из них за 23 года расселили в новое жилье. Живут беженцы, как и в остальной стране, на 20 долларов пособия, иногда — плюс 75 долларов пенсии. Молодые подрабатывают в городе кем придется.
Мы зашли в санаторий «Самгурали», как позже узнали, один из лучших по условиям жизни в Цхалтубо. Всего тут живет около 300 беженцев. Изнутри санаторий похож на старую малосемейку. Когда местные услышали, что мы разговариваем в коридоре, к нам вышли несколько женщин. Вообще в здании почти не было мужчин, днем тут дети, молодые и пожилые женщины. Некоторые мужчины ездят на заработки в Кутаиси и Тбилиси. Дети могут ходить в школу неподалеку.
Все, кого мы встречаем, жалуются — пособия мизерные, нет газа и отопления, зимой приходится греться электропечками. За свет и воду надо платить, лопаются канализационные трубы. «Никакой работы нет, торгуем фруктами», — говорит одна женщина.
С местными жителями проблем нет, говорят беженцы: «Мы сами уже местными стали за 20 лет». Впрочем, один местный житель Тамаз сказал нам, что беженцы сами довели санатории до сегодняшнего состояния, например, когда жгли паркет в холода.
В соседнем санатории «Имеретия» живет всего 14 семей беженцев, изначально было 206. Остальные либо попали под программу переселения, либо уехали сами.
В этом санатории в прошлом году случился пожар, сгорело три этажа в одном крыле. Один из жильцов не до конца потушил угли в печке, высыпал их в пластмассовое мусорное ведро. Потолки и полы в здании деревянные, поэтому пламя разошлось очень быстро. Люди не пострадали, но сгорело все их скромное имущество.
Как в Тбилиси, так и здесь эти откровенно бедные люди не хотят отпускать нас, не накормив. Когда из вежливости отказываемся в третий раз, слышим задумчивое: «Так нельзя…».
Гостеприимство на экспорт
Туристическая отрасль в Грузии переживает взрывной рост. При населении в 3,7 млн человек, в 2014 году сюда приехало 4,2 млн туристов. В 2015 году эта цифра выросла до 5,6 млн. Для сравнения — почти 10-милионную Беларусь в прошлом году посетили всего 300 тысяч туристов.
Большинство туристов в Грузию едут из соседних Турции, Азербайджана, России и Армении. Мы побывали в двух грузинских курортных городах — Сигнахи и Анаклии. В обоих живет около 2,5 тысяч человек.
Сигнахи находится в горах в часе езды от Тбилиси. Добраться на маршрутке стоит чуть больше двух долларов. Экскурсию по городу нам устроила Теа Джавашвили, глава местного центра по развитию туризма. Она рассказала, что в Сигнахи едут в основном иностранцы, чаще всего на день-два. Шесть тысяч человек приезжает ежегодно. В этом году заметен рост уже на 40%, очевидно из-за того, что для россиян закрылось турецкое и египетское направления.
Когда идешь по городу, возникает ощущение, что все его жители заняты в туристической отрасли. Каждый второй дом — кафе, гостиница или гест-хаус.
В Сигнахи распространен винный туризм, недалеко от города — Бодбийский монастырь, где хранятся мощи святой Нины (IV век н.э.). Второе имя Сигнахи — «город любви», фишкой города стал круглосуточно работающий ЗАГС.
— Так только у нас и в Лас-Вегасе, — с улыбкой говорит Теа, — Много молодежи приезжает только для этого. Записываться заранее не нужно, когда придете, тогда и зарегистрируют.
Мы застали одну свадьбу.
Развитием туризма в городе и во всем регионе Кахетия власти страны занялись в 2006—2007 годах. Провели газ, воду и электричество, улицы вымостили камнем, появились указатели на английском.
Из черноморских курортов Грузии на слуху у большинства иностранцев — Батуми. Но мы решили найти городок поменьше, им стала Анаклия. Сегодня это самый северный морской город, который контролируют грузинские власти. До границы с непризнанной Абхазией — около двух километров.
В мае, когда готовился этот материал, город был абсолютно пустым, море — пока еще прохладным. В Анаклии невооруженным взглядом заметно, что планов на развитие этого курорта было куда больше, чем удалось реализовать на деле.
Амбициозная идея построить здесь «Шарм-аль-Шейх Черного моря» принадлежала Михаилу Саакашвили. Выбор места носил политический подтекст: курорт специально строили у границы с Абхазией, чтобы жители мятежной республики пожалели, что решили отделиться.
В 2011 году, открывая величественную гостиницу Golden Fleece, тогдашний президент Грузии анонсировал строительство аквапарка, стадионов и еще нескольких отелей. Вскоре открыли 540-метровый пешеходный мост, самый длинный в Европе, который должен был связать «гостиничную» часть города с «развлекательной». В планах было еще и строительство большого порта в южной части Анаклии.
Но в 2012 году в Грузии к власти пришло новое правительство, которое решило не тратить деньги на такие имиджевые проекты. Что произошло дальше, рассказала продавщица одного из считанных придорожных продуктовых магазинов:
— До Саакашвили здесь коровы и свиньи ходили, а потом цивилизация пришла. Но сейчас всё, цивилизация остановилась. На следующий день после выборов (на которых партия Саакашвили проиграла — TUT.BY) приехали большие машины и увезли стройматериалы. Они думают, что это все прихоть Саакашвили. Причем тут прихоть? Народ жить хочет лучше, город развивался.
Напротив магазина нашей собеседницы — заброшенное здание бывшего дома культуры, которое сегодня используют не для самых культурных дел. В нем стоят новенькие стеклопакеты: здание начали ремонтировать, но потом бросили.
Бригаду строителей мы увидели только на одной из около дюжины незавершенных строек города.
Но не все так катастрофично. Местные жители говорят, что в сезон все три гостиницы, которые есть в городе, заполнены, а туристы селятся еще и в частных домах. Какие-то из строек, начавшихся при Саакашвили, в последние годы все же начали возобновлять. Аквапарк достроить успели: при нас он не работал, но, по словам Теи, администратора одной из местных гостиниц, его включают летом. В 2014 году после известных событий в Крыму именно сюда перенесли фестиваль Казантип, теперь хотят привезти его еще раз. Пляж оборудован прилично, есть раздевалки, душевые, туалеты, велодорожки, пусть и заброшенные, но легко восстановимые бунгало и рестораны.
Как винная блокада спасла грузинские традиции
Чтобы поговорить о состоянии грузинского виноделия сегодня и его перипетиях за последние десятилетия, мы встретились с одним из самых компетентных людей в отрасли. Это Шалва Хецуриани, президент ассоциации Сомелье Грузии и владелец фамильной винодельни Marani Khetsuriani. Шалва запустил свой проект производства премиальных вин 18 лет назад. Он восстановил винодельню, которую его пра-прадед открыл в 1860 году и которую у семьи отобрали с приходом Советской власти в Грузию.
— И виноградники, и винодельческие предприятия в СССР были в госсобственности. В любой европейской стране есть человек или семья, у которой есть и виноградники, и винодельня, человек за них отвечает. Но в Союзе их противоестественно разделили, что было преступлением — виноградники отдали колхозам, винодельни — государственной организации «Самтрест». А еще были винзаводы для розлива грузинского вина, большинство из них было даже не в Грузии, представляете?!
Кроме того, когда Грузию включили в СССР, пристрастие советского потребителя к полусладким винам ударило по производству традиционных грузинских вин квеври, сказал собеседник. Это особая местная технология, когда сухое вино золотисто-янтарного цвета делают в больших глиняных кувшинах (квеври, или чури), которые зарывают в землю.
До сих пор 60% экспортного грузинского вина — полусладкое, которое в Грузии почти не пьют, рассказывает Шалва.
— В советский период виноделие квеври задвигалось на задний план. В общественном мнении это вино стало атавизмом.
Развал СССР нанес еще один удар по виноделию в Грузии. Из-за потери традиционных рынков сбыта, отрасль сильно просела, дошло до того, что многие виноградники просто вырубали, виноград вытеснялся другими агрокультурами.
— В Союзе мы собирали виноград на 160 тысячах гектаров, сейчас у нас около 50 тысяч гектаров. В начале 90-х началась тотальная фальсификация грузинского вина, и прежде всего за пределами страны. Один завод ковровых изделий выпускал на экспорт 11 млн бутылок «грузинского вина» по дешевке, я видел это в Москве, у меня сердце кровью обливалось. Это были катастрофические вина.
В 90-х годах 20 века в Румынии и Болгарии производилось в разы больше вин с грузинскими названиями, чем в самой Грузии. Никто не считал сколько фальсифицированного «грузинского вина» разливалось в России – это были громадные объемы напитка, никак не связанного с Грузией. Их стали активно подделывать для рынка СНГ, потому что там в советские годы привыкли, что грузинские вина — лучшие среди тех, что производились в СССР. Это ударило по репутации грузинских вин.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. В 2006 году Россия ввела эмбарго на поставку вина из Грузии. Отношения двух стран уже тогда начинали портиться, а вместе с ними, на взгляд Роспотребнадзора, испортились и грузинские вина. Вместе с разлитым за пределами Грузии «грузинским» вином умер рынок сбыта и для контрафактных вин, которые делали в Грузии. Страна начала возвращаться к корням своего виноделия.
— Вина квеври производились в каждой грузинской семье восемь тысяч лет и никакая Российская империя или СССР не могли это остановить. Но теперь это стало коммерческим направлением, появились новые рынки. Теперь полусладкие вина продолжают идти в постсоветские страны: Украина, Беларусь, страны Балтии и, конечно, Россия. Белые сухие вина тоже идут туда. Красное сухое вино абсолютно интернационально, это вина мирового уровня, наряду с традиционными ранками в последние годы его много закупает Китай. Вина квеври — это Европа. Для европейцев это новая категория, это не белое, не красное и тем более, не розовое вино.
Соглашение об ассоциации позволяет Грузии свободно торговать своим вином с 500-милионным европейским рынком. Ренессанс грузинского виноделия символичен. Эта часть национальной культуры, как и вся страна, пережили десятилетия упадка и забвения. Пережили, чтобы встретить 25-летие своей независимости с таким оптимизмом, который нам, гостям из Беларуси, показался просто безграничным в этой молодой, но гордой стране.
Читайте также:
«Иногда, когда нет денег и все плохо, — это даже хорошо». Как изменилась Эстония после СССР
«А говорили, что разберутся с нами в считанные часы». Как изменилась Литва после СССР