"Сначала они от меня прятались". Как молодая педагог научила детей из агрогородка рисовать
Лужки — агрогородок в Шарковщинском районе Витебской области. Здесь живет около 800 человек, есть больница, библиотека, дом культуры, почта. И — редкое явление для глубинки: кроме средней школы работает детская школа искусств с музыкальным, театральным и художественным отделениями. Три года назад сюда по распределению приехала работать Анастасия Заболотнюк, с отличием окончившая знаменитый витебский «худграф». Поначалу дети от нее… прятались — потому что не умели рисовать, а потом сдружились с педагогом. «Она для нас — вторая мама», — признаются сегодня ученики.
Издалека Анастасию Александровну не отличишь от учеников: она маленькая и хрупкая. Но дети слушаются ее с первого слова: уважают.
Настя — человек верующий, и считает, что попала в Лужки не просто так:
— На распределении в университете у меня было право выбора. Исходила из двух критериев: в населенном пункте, где я буду работать, должны быть костел и именно школа искусств, а не просто общеобразовательная. Из всех мест, которые представили, остановилась на Лужках. Я была здесь 7 лет назад, на экскурсии. Увидела костел и сказала: «Боже, я хочу тут жить!». Тогда я не запомнила, как называется эта деревня. А потом, когда приехала сюда по распределению, узнала этот костел и удивилась: «Ну ничего себе! Случайность? Или исполнение желания?».
«Дети постоянно удивляют»
Молодой специалист отработала в Лужках два «положенных» года, а потом не смогла уехать, так как не нашла себе замену: «Было жалко бросить детей, ведь без дальнейших занятий они потеряли бы все знания, которые я в них вложила». Осталась на третий учебный год. Но после летних каникул к детям придут две новые учительницы по изобразительному искусству: у Анастасии свои планы на жизнь. Дети об этом знают.
— В первый год дети прятались от меня по коридорам, оповещая друг друга: «Анастасия Александровна идет!». Моя ошибка — я взялась учить слишком маленьких детей — 9-летних вместо 11-летних. Я получила хорошее образование, но ведь одно дело — теория, совсем другое — практика. Посоветоваться было не с кем: я была единственным учителем рисования в школе. И часть детей из первого набора отсеялась. Они просто не понимали, чего я от них хочу.
А один мальчик, который абсолютно меня не слушал, легко перенес этот период. Я ему говорю: «Сегодня рисуем пейзаж». Он: «А я хочу космический корабль». И рисовал войну, монстров, зомби, драконов, машинки — все, что рисует нормальный мальчишка. А однажды выдал: «Анастасия Александровна, я понял: вы — девочка. Поэтому вы и хотите, чтобы мы рисовали бабочек, зайчиков, цветочки».
Против «девчачьих» тем поднимали бунт и другие мальчики. Но один из них — Ярослав, рисовал все: жирафа, весенний портрет, существо, которое ни разу не видел… «Любую, даже самую неинтересную тему, он повернет так, чтобы ему будет интересно. Из него может вырасти художник», — считает педагог.
Однажды Настя изучила, как устроены спортивные машины, чем отличаются от внедорожника
«Делимся секретами»
В день нашего приезда в Лужковской школе прозвенел последний звонок. Однако юные художники уйдут на каникулы, когда отработают на пленэрах. На одном из таких занятий побывали и мы.
— Девочки, жалеете, что Анастасия Александровна уедет?
— Еще как! — с грустью говорят ученицы.
— Мне тоже будет не хватать этих детей, — признается учительница.
Вначале урок проходил на одной из сельских улиц неподалеку от средней школы — дети учились изображать перспективу, а потом отправились рисовать бывший сельский клуб. Очень колоритное, кстати, здание.
Вообще, в деревне Лужки, которая ведет свою летопись с 1519 года и принадлежала Сапегам и Жабам, больше достопримечательностей, чем в ином городе. И пленэры тут можно проводить хоть каждый день — очень благодатное для художников место. Едва ли не на каждом шагу — «акварельный» вид.
Настя, Кристина, Варя и Лена сосредоточенно работают. По мнению учительницы, все эти девочки имеют шанс поступить на «худграф». За пять минут до конца первого пленэрного часа одна из учениц говорит: «Все, я нарабілася». Кладет карандаш, опускает голову на руки. Но через минуту опять начинает работать. Анастасия Александровна за эти годы внушила воспитанникам, что творчество — тяжкий труд, и нужно уметь себя дисциплинировать.
Юным художникам в глубинке сложнее, чем их ровесникам в городе. «Я люблю трудиться — рисовать, писать, читать, но только не полоть. Даже каникулы не люблю из-за того, что нужно полоть», — говорит одна из девочек.
Другая шестиклассница признается, что хочет стать учительницей рисования: «И обращаться ко мне будут, кстати, так же — Анастасия Александровна. Я проходила тест на профессию. И вышло, что я человек творчества. Из меня может получиться артистка, критик, художник. Еще я анализировала, что художник — безопасная профессия. Убивают актеров, журналистов, спортсменов. А художника никто не трогает, он сидит себе и рисует спокойно», — рассуждает девочка.
Девчонки пока не могут смириться с мыслью, что любимая учительница скоро от них уедет: «Она для нас — вторая мама. Мы ей рассказываем свои секреты, спрашиваем: как поступить. А она делится своими историями, даже тоже секрет доверила. Новые учительницы рисования, наверное, хорошие, но мы будем очень скучать по своей Анастасии Александровне».
«Учитель не должен портить жизнь ученикам»
— Дети должны получать радость от учебы. Сейчас их жизнь — школа, здесь они проводят очень много времени. В школе искусств они занимаются по 13 часов в неделю. То есть, представьте, у ребенка бывает по 9 уроков: 6 — в обычной школе, а потом — 3 урока рисования. И так четыре раза в неделю. Поэтому учитель не имеет права портить жизнь ученикам, — считает Анастасия Заболотнюк. — Если чувствую, что не знаю темы, то не буду ее объяснять, перенесу на тот день, когда изучу ее хорошо. Я понимаю, что мой предмет — не самый важный в жизни, и с радостью уступлю рисование чему-то более важному на этот момент. Если дети просят: «Давайте не будем рисовать, давайте просто поговорим» — соглашаюсь. Мы часто рассуждаем с ними о духовном, о жизни. При этом мы успеваем проходить все по программе, постоянно проводим выставки — в средней школе у нас есть собственная художественная галерея. Школа искусств дает детям серьезную подготовку. А у меня тут есть творческая педагогическая свобода.
За возможность развиваться молодой специалист благодарит директора школы искусств Юрия Пазейчука и директора средней школы Ларису Гаранину.
Помощь спонсоров
— А что сложнее всего в работе сельского учителя?
— Общаться с родителями. Я понимаю, они работают и у них нет времени уделять больше внимания детям. Но не понимаю, когда они не приходят на собрания, не интересуются, как ребенок занимается, есть ли у него успехи или проблемы. Многие родители вообще не воспринимают рисование как серьезный предмет, как будущую профессию для своего ребенка. Правда, после трех лет занятий некоторые стали относиться к этому с большим пониманием.
Настя не жалеет, что приехала в глубинку. «По большому счету, трудностей у человека нет, он их сам себе любит придумывать. — рассуждает девушка. — Ни бытовых, ни каких-то иных серьезных проблем за три года у меня не возникло. Живу в 1-комнатной квартире в доме, который построили когда-то для переселенцев из Чернобыля. Нет, не снимаю ее, знакомая пустила жить бесплатно. Многие спрашивают: а есть ли у меня интернет? Есть. На самом деле жить в деревне не так уж и страшно, как некоторые представляют».
Единственное, на что сетует педагог, — трудности с приобретением художественных принадлежностей: «За ними нужно ехать в город. И постоянно думать: за что купить? Поначалу я приобретала бумагу для рисования за свои деньги, а родители отдавали их в течение года. Тогда зимой работники хозяйства получали по 300 тысяч рублей в месяц. Мы в городе можем такую сумму за раз оставить в кафе. Потом ситуация с зарплатами исправилась, у многих родителей появилась возможность платить за обучение в школе искусств. Сейчас это 63 тысячи в месяц».
И еще одна случайная неслучайность произошла с Настей в магазине фототехники на Немиге в Минске. Она познакомилась тут с директором известной столичной галереи современного искусства «Шестая линия» Ириной Бигдай.
— Я покупала фотоаппарат, и мы разговорились. Рассказала Ире, что наши дети любят рисовать, но у них часто не бывает на чем это делать. Вскоре Ирина привезла в нашу школу бумагу, краски, пластилин
Штрафы на уроках рисования
Анастасии Заболотнюк близка теория детской демократии и самоорганизации. На ее уроках есть… штрафы и объяснительные.
— Прогулял — пиши объяснительную: почему. Надо писать правду. Если прогулял, потому что устал, надо так и писать: «устал», — хором объясняют дети. — Если болтаешь на уроке, и это мешает другим, — на стол ставят песочные часы, и ты стоишь минуту. Если не убрал за собой парту — дежурство вне очереди. Есть также различные штрафы за нарушение правил пользования личными и общими вещами. Так, категорически нельзя портить чужие рисунки.
— Штрафные «санкции» касаются и меня, — улыбается Настя. — Я тоже могу разбросать свои вещи по классу и забыть убрать. Тогда с меня — печенье, конфеты, и мы все вместе пьем чай.
К себе учительница относится критически: «Художником себя не считаю. Люблю писать с натуры, особенно — работать с архитектурой. Но я не копирую натуру, а переосмысливаю ее. Творчество помогает мне постигать окружающий мир».
