Три мужчины-минчанина устроились в школы нянями для учеников с аутизмом

Если молодой человек выкладывается в школе за полставки няни, а после уроков учится, чтобы выкладываться еще эффективнее, он – статистическая погрешность. Общество предъявляет к мужчинам совсем иные требования – зарабатывать, содержать семью, делать карьеру или выстраивать свой бизнес. И большинство мужчин не противятся своему социальному предназначению. Если трое мужчин в одном Минске устраиваются в школы на полставки няни – это, однако, тенденция, пишет neinvalid.ru.




Полставки няни и скромную запись "помощник воспитателя" в трудовой книжке получают первые белорусские тьюторы учеников с аутизмом. Потому что специальности тьютор (или "сопровождающий") ученика с аутизмом в Беларуси нет – ни в штатном расписании школ, ни в квалификационных справочниках.

А дети, которые в таком сопровождении остро нуждаются, – есть. И с каждым годом их становится больше. Поскольку они рождаются и растут независимо от того, одобрят ли чиновники институт тьюторства, их родители сами дают объявления в рубрику "Требуются" и самостоятельно создают систему обучения, консультирования и супервизии тьюторов.

Олег Пешков: "За три месяца у нас не было неуправляемых ситуаций"

Несколько лет назад тьютор 12-летнего Тимура был студентом БНТУ, ничего не знал об аутизме и не представлял себя в школе.

Правда, уже тогда была потребность делать что-то для развития собственной души. И вместе с другими волонтерами из православного братства Иоанна Богослова Олег опекал сирот и детей с нарушениями здоровья.

– Все началось с моего знакомства с детьми с аутизмом и их родителями. Захотелось что-либо сделать для преодоления социальной изоляции, в которой оказываются столкнувшиеся с аутизмом семьи. Я сам уже семейный человек, хочу воспитать своих детей, как считаю правильным, и понимаю, что порой это непросто.

***

Тимур два года назад казался чрезмерно активным мальчиком, который бегал охотнее, чем сидел, любил, когда его раскачивают или подбрасывают, и игнорировал обращенные к нему вопросы.

– Начав работать, я увидел и другие его качества, – продолжает Олег. – Оказывается, Тимур способен запоминать большие объемы информации, достаточно широко мыслить. Ему уже можно что-то объяснять, как взрослому: он обращает внимание на нюансы, улавливает тонкие смысловые оттенки. Я был удивлен, насколько глубоко с ним можно взаимодействовать. И осознал, что дети с аутизмом, как все люди, очень разные, каждый особенный по-своему.

***

С эмоциональными перегрузками и проблемой выгорания тьюторы пока вынуждены справляться сами.

– Мой опыт взаимодействия с особенными детьми предостерегает: нельзя слишком много обещать себе и другим, иначе сгоришь. Поэтому стараюсь брать ношу по силам. В начале работы мне не хватало знаний, да и сейчас не хватает, потому что решения приходится принимать ежечасно.

Тьюторов более всего учит опыт, полученный в каких-то жизненных ситуациях, но методики лучше изучать на семинарах под руководством специалистов. Я осознаю, что из-за недостатка знаний могу совершить ошибку, и долго о ней не догадываться, это больше всего напрягает.

***

В начале учебного года обнаружилось, что Тимур, даже зная правильный ответ, не решается произнести его вслух или написать в тетрадке. Олег подошел к решению проблемы нетривиально, установив на домашний компьютер подопечного игру-аналог "Как стать миллионером". Сработало!

– Я вижу, что на уроках Тимур более самостоятелен, перестал всего бояться, – рассказывает Олег. – В общении с ним показываю, что кажущееся сложным на самом деле преодолимо.

Если подсказать Тимуру шаги, которые могут улучшить его результаты и подогреть интерес поощрением, можно рассчитывать на успех. Причем поощрение для Тимура уже не конфеты или жетоны, а отношение значимых для него людей, в том числе мое.

Тимуру нравится быть правильным и самостоятельным, слышать похвалу. Он любит общаться, познавать что-то новое. У него такие же интересы, как и у обычных детей – общение, новые впечатления, путешествия. Хотя я с ним не путешествовал, но по его характеру чувствую, что ему это нравится.

За три месяца у нас не было неуправляемых ситуаций. То, что Тимуру порой не нравится что-то делать, или он расстраивается, услышав грустную мелодию – нормальное для ребенка его возраста поведение.

***

За три месяца работы школе я здорово поупражнялся в терпении. Выслушать Тимура – подождать, пока он расскажет что-то очень долгое, потом ответить… И дальше буду тренироваться!

Я отточил умение излагать собственные мысли. Чтобы донести до Тимура информацию учителя, надо приложить усилия: уловить суть, максимально сократить указание и изложить его предельно ясно.

С Тимуром каждый день приходится рассуждать, придумывать игры. Это умение позволяет творчески мыслить, постоянно искать новое, быть готовым к его восприятию.

Конечно, тьюторство – занятие по определению временное. Отдав свое время и внимание ребенку, можно либо учиться на АВА-терапевта, либо идти дальше своей дорогой – с осознанием, что стал значительным человеком для одного необычного ребенка.

Но как я не мог предполагать, что когда-либо буду работать в школе, точно так же не знаю, куда жизнь вынесет меня дальше. Знаю одно: мне нравится работать с детьми с аутизмом. У меня получается, работа приносит результат.

Максим Маликов: "Влад очень добрый, он умеет чувствовать чужую боль"

Без пяти минут специалист по социальной работе, пятикурсник БГУ Максим тоже попал в школу случайно. Когда проходил преддипломную практику в Белорусской ассоциации клубов ЮНЕСКО, знакомая рассказала о семье, которая ищет тьютора для четвероклассника с аутизмом.

– Я заинтересовался, ведь это работа по моей специальности. Мне очень понравилась семья Влада. Несколько пробных дней – и понял, что смогу, справлюсь.

Об аутизме Максим знал из учебника по психологии: представлялось, такие люди замкнуты исключительно на своем внутреннем мире. Сейчас это представление изменилось:

– За три месяца я понял, что не все так просто и однозначно – люди с аутизмом очень разные, и у аутизма много аспектов.

***

– Не знаю, почему, но Влад сразу воспринял меня хорошо, – рассказывает Максим. – Когда я пришел к нему домой, он поздоровался – "дал пять", поскольку Влад невербальный ребенок – и пошел на контакт. Такая открытость сразу пошла вразрез с моим представлением о детях с аутизмом.

Сейчас я многое могу рассказать о воспитаннике. Влад, как все дети, очень активный, подвижный, своенравный. Он эмоциональный, у него может часто меняться настроение. И очень добрый: никогда не причиняет вреда другим детям, чувствует чужую боль. Он сложный – главным образом потому, что иначе общается.

Моим учителем на первых порах стала мама мальчика, Елена – она показала, как общаться с Владом при помощи карточек PECS. Потому что если человек не разговаривает, это еще не значит, что он не хочет общаться, или ему нечего вам сказать.

***

Влад приходит в школу, как все. В отличие от обычных детей, ему важно знать распорядок дня и в точности придерживаться его. Поэтому, едва Влад поздоровается и правильно повесит верхнюю одежду, мы составляем расписание на учебный день. При помощи карточек выкладываем последовательность школьных событий: уроки, перерывы, поход в столовую, наши игры, отъезд домой.

Как все дети, Влад особенно любит школу после окончания уроков. Ведь нам предстоит долгий путь домой, а ему очень нравится ездить на общественном транспорте. Это тоже расшатывает стереотип, что аутисты непременно замкнутые и нелюдимые, им особенно тяжело в толпе. Владу нравится быть среди людей, ему хорошо и комфортно даже в толчее метро в час пик – он улыбается, явно наслаждается движением. Трамвай – еще одна маленькая радость, ведь можно не только рассматривать попутчиков, но и смотреть в окошко.

***




Максим признается, что поначалу немного волновался, поэтому постарался все возможные ситуации заранее оговорить с мамой мальчика. Расспросив ее как можно подробнее, сформировал представление о поведении ребенка.

Правда, в первый же день, когда тьютору предстояло самостоятельно отвезти ребенка из школы домой, в это представление пришлось внести коррективы. Оказалось, поначалу доверие Влада было ограничено территорией школы: стоило выйти за ее пределы, как мальчик бурно запротестовал.

– Мы начали выходить за пределы школы втроем, с мамой, и Влад учился доверять мне. Довольно быстро он принял, что я тоже близкий человек.

Сейчас, если у Влада и случаются эмоциональные реакции, то только по причине "разрыва шаблона", вынужденного отклонения от привычного ребенку, оговоренного с ним распорядка дня. В такие моменты я понимаю чувства родителей "не такого" ребенка, когда прохожие обращают внимание на его поведение, вмешиваются, делают замечания, допытываются, что случилось.

Я спокойный человек, не нервный, просто пережидаю эмоциональную вспышку. А интересующимся прохожим объясняю: у ребенка аутизм, разорвался шаблон. С некоторым удивлением отмечаю, что такого объяснения достаточно: многие уже знают, что такое аутизм.

Мой уровень знаний тоже теперь иной. Начав работать с Владом, я нашел нужную литературу. Очень полезной оказалась книга Франчески Аппе "Введение в психологическую теорию аутизма". Учился на семинаре, анализировал собственный опыт.

***

У нас маленькое достижение – я научил мальчика жестом давать понять, когда ему пора отдохнуть.

Почему-то до сих пор ему не привили такой жест, а это важно. Очень сложно обучать ребенка с аутизмом, если он не хочет учиться или устал. Это просто трата времени и нервов – своих и ребенка. Я применил один из методов поведенческой психологии – подкрепление. Когда видел, что Влад устал и не хочет заниматься, объяснял ему: "Влад, я хочу тебя понять – покажи вот так, что ты устал". А когда он повторял нужный жест, подкреплял навык разрешением попрыгать на фитболе или кусочком шоколада.

Я помог Владу адаптироваться к условиям обучения в новой школе. В школе № 18 для детей с тяжелыми нарушениями речи все особенные, поэтому нет отторжения, насмешек. Но изначально дети обращали внимание на то, что Влад не говорит. Сейчас многие дети хотят общаться с Владом, он привлекает внимание. Многие хотят с ним поздороваться, даже зная, что не услышат ответа.

***

Мы с Владом "говорим" с помощью карточек, в основном об учебе. На прогулках я стараюсь рассказывать о том, что его окружает. Обратной связи в таких случаях нет, но я думаю, сказанное – остается.

А когда я спрашиваю, понял ли Влад, какой у нас распорядок дня, или знает ли он, что сейчас урок, и надо учиться – он отвечает "Да". Он уже умеет говорить несколько слов.

Мы с родителями Влада договорились, что я работаю тьютором до лета. Далее собираюсь учиться в магистратуре, и высока вероятность, что моя научная работа будет связана с аутизмом. Эта область требует изучения и внимания – я бы сказал, мужского внимания.

Виктор Грапов: "В том, что касается учебы, Илью надо только организовать"

Виктор – выпускник факультета философии и социальных наук БГУ – как и его коллеги, не стремился попасть в школу и работать с детьми.

– Психологов для школы готовят педагогические университеты, их учебная программа насыщена практическими занятиями, – рассуждает Виктор. – Мне представлялось будущее, связанное с подбором персонала для крупных компаний, психологическими исследованиями или судебно-психиатрической экспертизой.

Все изменилось минувшей весной: дельфинарий "Немо" пригласил моего собеседника поработать сезон в качестве дельфинотерапевта.

– Было сложно, но я очень доволен полученным опытом. Потому что одно дело академические знания, другое – практика, да еще в такой, можно сказать, экстремальной обстановке: ребенок в воде, рядом большие животные, важно правильно оценивать ситуацию и эффективно взаимодействовать в системе "тренер-терапевт-ребенок-животное". Через три-четыре занятия ты уже знаешь ребенка – как его легче убедить, чем заинтересовать – но курс оканчивается, и приходится заново искать общий язык, уже с другим ребенком.

***

Когда летний наплыв желающих пройти дельфинотерапию иссяк, Виктор разместил в интернете резюме.

– Из возможностей, которые передо мной открылись, наиболее привлекательной показалась работа в качестве тьютора в минской школе № 187, где с сентября работает первый класс для детей с аутизмом, созданный при участии родителей из общественной организации "Дети. Аутизм. Родители". Но я довольно долго думал над этим предложением: смущала оплата труда. Я как мужчина, у которого есть семья, ставлю планку заработка выше.

С другой стороны, работа с ребенком с аутизмом очень интересная. Это новый для меня опыт, так как в дельфинарии взаимодействие во многом построено на эмоциях, здесь – более методологический, структурный подход. Новые ситуации, ты чего-то не знаешь. Это хорошо, что не знаешь – есть повод почитать, посмотреть. Плохо, когда все знаешь, и начинаешь скучать на работе.

Важно, что у тьюторов много возможностей для профессионального роста, организация "Дети. Аутизм. Родители" постоянно приглашает белорусских и зарубежных лекторов. Мне интересно работать в школе именно в рамках проекта организации, психологом в "обычную" школу я бы не пошел.

***

Виктор говорит, работа в дельфинарии научила его не беспокоиться по поводу поиска общего языка:

– Не отвлекаясь на эмоции, я пробую установить контакт. С Ильей это было достаточно просто: он хорошо меня воспринял, сразу дал руку. На второй день мы с ним уже работали, и мальчик первый подошел, обнял меня, перебирал пальцами волосы, рассматривал. Мне было приятно такое доверие.

В университете я получил базовые знания по аутизму, но одно дело, когда написано в книге, и другое – когда ты работаешь с таким ребенком. Учебники здесь не помогут, потому что дети с аутизмом очень разные: у кого-то познавательные интересы сформированы, у других, наоборот, преобладает негативизм; кто-то ласковый, кто-то не любит прикосновений.

Илья сообразительный. По этой причине он бывает капризным – улавливает, в каких ситуациях с помощью капризов может что-то получить или чего-то избежать. Но в том, что касается учебы, его надо только организовать. Если заинтересовать, показать – он сам выполняет задания с удовольствием. Очень любит рисовать, любимый сюжет – такси. Я пытаюсь разнообразить это занятие: или меняю ракурс автомобиля, или добавляю деталей в пейзаж – ненавязчиво увожу его от стереотипа. Иногда Илья принимает мои нововведения и назавтра их воспроизводит.

В столовой, правда, с ним бывает тяжеловато – соглашается есть только свои любимые блюда. Но в общем – хороший спокойный мальчик, с которым совсем не тяжело работать.

***

По утрам, ожидая детей, мы с дефектологом обсуждаем предстоящий учебный день, подготавливаем материал – карточки и картинки, прописи.

После завтрака – пальчиковая зарядка и два-три ежедневных урока. В начале года каждый день была физкультура, тьюторы ходили в спортзал с детьми, чтобы они выплеснули энергию и поспокойнее вели себя в классе. Сейчас сокращаем количество часов в спортзале, добавляем учебных занятий – прописи, математика.

Первоклассники с аутизмом пока занимаются по индивидуальным программам в ресурсном классе. Со следующего года планируем ходить с ними в общий класс. Готовим первую инклюзивную экскурсию, хотим участвовать в общем утреннике – чтобы наши дети не просто присутствовали на празднике, а именно участвовали.

***

Кому надо обучение обычных и особенных вместе? В первую очередь детям, с которыми мы занимаемся: они часто перенимают модели поведения, и, к сожалению, не всегда лучшие. Общение с обычными детьми может научить их делать что-то по образцу, который задают дети. То есть говорить на одном языке с ровесниками.

Если бы я сейчас был школьником, мне было бы интересно учиться бок о бок с особенными учениками. Сегодняшняя система образования далека от идеала, и результаты ее работы очень разные: многие дети с пониманием и уважением относятся к ровесникам, некоторые, не понимая чужих особенностей, могут над ними издеваться.

Мне как тьютору хотелось бы посмотреть на возникающие ситуации, помочь что-то организовать. Я открыт любому опыту и готов погружаться, наблюдать, учиться…

Хотелось бы, правда, чтобы эта многогранная работа была обозначена в трудовой книжке иной записью, не "помощник воспитателя". Пока я рассказываю о своей деятельности друзьям уклончиво: "Работаю с дефектологом"…

Три первых белорусских тьютора полгода назад не помышляли о педагогической работе и мало что знали об аутизме. Сейчас все трое заинтересованы развиваться в направлении помощи ученикам с аутизмом.

Молодых мужчин привлекает возможность "идти по нетронутому снегу", сказать свое слово там, где еще много непонятого и недосказанного.

Приложит ли государство усилия для того, чтобы удержать перспективных, образованных, заинтересованных в профессиональном росте людей?