«Жуткое ощущение смерти никому не желал бы пережить»
— Наш хутор располагался в труднопроходимом месте, возле болот. Поэтому в первый день война пожалела его, обойдя стороной, — рассказывает Федор Парфенович. — Тяжелые и кровопролитные бои разгорелись неподалеку, у деревень Чадель, Ровбицк, Пиняжки. Здесь красноармейцы стрелковой дивизии, дислоцировавшейся до начала боевых действий в Белостоке, в течение двух дней прикрывали отход своих товарищей, героически сдерживая натиск во много раз превосходящих сил гитлеровцев. В короткие минуты затишья на помощь к ним спешили местные жители. Они приносили с собой еду, перевязывали и выносили с поля боя раненых.
Особо серьезные потери оккупанты понесли под Чаделем. Здесь держали оборону около 250 красноармейцев. К концу второго дня боев в живых остался лишь один боец, 20-летний пулеметчик Георгий Кожевников. Красноармеец, прежде чем немецкая пуля оборвала его жизнь, уничтожил еще более 50 гитлеровцев.
Лишь через несколько дней местные жители сумели похоронить отважного парня. Позже на месте его гибели был установлен памятник.
Мы знаем, какую цену заплатил наш народ в той войне. Сегодня трудно представить, как можно было хладнокровно стирать с лица земли населенные пункты, расстреливать, сгонять и сжигать живьем ни в чем не повинных людей. А тогда такое происходило практически везде на оккупированной врагом территории Беларуси. Это наводило ужас. И рождало ненависть.
В черном списке деревень, разделивших судьбу Хатыни уже в первые дни войны, было немало населенных пунктов Пружанщины. Гитлеровцы не простили местному населению ту помощь, которую оказывали они отходящим частям Красной Армии. Над домами, хозяйственными постройками в Чаделе, Грушце, Попелево, Пиняжках взвились в небо клубы черного дыма. Большинство жителей этих населенных пунктов было расстреляно или сожжено заживо. Не избежал горькой участи и хутор Юзефин.
— Нам удалось обмануть смерть в самый последний момент, — вспоминает Федор Усик. — Наша семья оставила хутор, когда в него уже входили немцы. Мы попытались спрятаться на болоте. Гитлеровцы заметили нас и открыли огонь из автоматов. К счастью, пули никого не задели. Но то жуткое чувство, которое испытываешь от свиста их над головой, я никому не желал бы пережить.
На хутор семья Федора Парфеновича больше не вернулась. Она обосновалась в деревне Лысково. Здесь глава семейства наладил связь с партизанами. Кто-то из местных узнал об этом и донес новым властям. В одну из ночей в дом, где жили Усики, нагрянули гитлеровцы. Отца, мать и малолетних детей они схватили и вытолкнули на улицу.
— И вновь костлявая занесла свою косу над нами. Нас затолкали в машину и повезли за деревню, — продолжает свой рассказ Федор Усик. — Люди переговаривались между собой. Никто не сомневался: везут на расстрел. Дети тихо плакали, прижимаясь к матерям.
Их выгрузили на опушке леса. И уже готовы были расстрелять, когда казнь неожиданно отменил прибывший на легковом автомобиле немецкий офицер. Семью Федора Усика вместе с другими семьями отправили в лагерь для военнопленных под Волковыск. Оттуда она была вывезена на принудительные работы в Германию.
Им повезло. Они выжили. Когда после окончания войны вернулись в родной хутор, на месте его застали лишь пепелище. Некоторое время жили в землянке, затем заново отстроили дом. Федор после окончания школы поступил в Пружанский сельхозтехникум. В 15 лет в пареньке проявился талант художника. С тех пор он уже не расстается с кистью. А первую свою полноценную картину посвятил мужеству и героизму красноармейцев, насмерть стоявших на пути оккупантов в первые дни войны. Она так и называется: «Чадельский бой».
Потом были еще картины, рассказывающие о военном лихолетье. «Последний бой партизана Орлова», «Черный дым на Бронной горе» — названия работ Федора Усика говорят сами за себя.
Его картины часто выставляются в Кобринском военно-историческом музее имени А. В. Суворова, городском Доме культуры, других учреждениях района. Недавно Федор Усик вновь представил их на фестивале пожилых людей, состоявшемся в Кобрине. И как всегда, выставка собрала большое число посетителей. Ведь история войны, запечатленная в картинах ее живого свидетеля, никого не может оставить равнодушным.
Александр КУРЕЦ, «БН»
Фото Игоря СИДОРУКА