Белорусы должны сами определиться с политикой ЕС в отношении своей страны

• Александр Власкин

/

• TUT.BY

           

Во время пресс-тура для белорусских журналистов в Брюсселе меня больше всего интересовал вопрос, существует ли как таковая четко обозначенная и институционализированная политика ЕС в отношении нашей страны. И если да, то в чем она заключается, а если нет, то почему ее все-таки не существует. Общие выводы заключаются в том, что политики как таковой нет, но виновата в этом все же скорее наша страна. Впрочем, лучше обо всем по порядку.

Надо сказать, что оптимизма по отношению к будущему развитию отношений с Беларусью не испытывают практически ни в одном из руководящих органов ЕС. В Европейском парламенте даже поговаривают об "усталости" от белорусского вопроса. Все осуждающие резолюции этого парламентского органа не приводят ни к каким результатам и зачастую просто игнорируются. Вообще, по мнению служащих Европейского парламента, пока реально используются только два инструмента в отношениях с нашей страной: санкции и поддержка гражданского общества. И эффективность обоих под вопросом.

В Европейской службе внешнеполитической деятельности признают, что практически все время существования напряженности в отношениях действия ЕС в отношении нашей страны заключались почти исключительно в реагировании на действия официального Минска. То есть, фактически, инициатива во взаимоотношениях Минск-Брюссель так или иначе исходит почти всегда из белорусской столицы. Это касается не только непосредственно внешнеполитических действий, но даже в большей степени действий внутри страны, таких как ужесточение условий существования гражданского общества или известный формат проведения выборов по-белорусски. Таким образом, европейские политики в основном плетутся в хвосте происходящих в Беларуси политических событий.

Пожалуй, единственный раз, когда у ЕС была стратегическая программа в отношении Беларуси – в 2010 году, накануне президентских выборов. Как рассказал Комиссар по вопросам расширения и политики добрососедства Штефан Фюле, "тогда государства ЕС согласились с документом под названием Совместный промежуточный план (Joint Interim Plan). Это был план конкретных шагов, которые ожидались бы от Беларуси в области демократических реформ. И, с другой стороны – как ЕС сопровождал бы Беларусь в ходе этих реформ. Это был не набор условий: сделайте это, и тогда мы сделаем это. Это было предложение пройти эту дорогу вместе". Впрочем, по словам г-на Фюле, план этот в дальнейшем, после известных событий, был заморожен. В общем, его даже не успели представить властям Беларуси.
В чем причины отсутствия стратегического подхода в политике ЕС в отношении нашей страны? На самом деле их несколько. Во-первых, Беларусь остается не самым высокоприоритетным направлением в политике Евросоюза, который в настоящее время гораздо больше озабочен финансовыми проблемами, а также происходящем в Северной Африке и Сирии. Во-вторых, не совсем понятно, кто должен координировать действия всех 27 государств-членов ЕС по формированию такой политики. И даже если подобный стратегический документ и будет составлен, не факт, что его можно будет утвердить консенсусом Советом министров иностранных дел ЕС.

С другой стороны, если вдуматься, то четко обозначенная стратегия в отношении Беларуси не нужна и официальному Минску, по совершенно понятным причинам. То есть, фактически, белорусское гражданское общество – единственная из трех сторон, кто заинтересован в окончательном осмыслении Евросоюзом "белорусского вопроса" и формировании окончательного плана действий или стратегии в отношении нашей страны. Однако, как известно, среди представителей этого самого гражданского общества в Беларуси существуют серьезные противоречия в отношении того, как должен действовать ЕС в отношении Беларуси.

Ольга Шумило-Тапиола, эксперт по политике ЕС и РФ в отношении Беларуси, Молдовы и Украины института Карнеги в Брюсселе, считает, что институты Европейского Союза пытаются осознанно или неосознанно избежать принятия окончательного решения о том, как действовать в отношении нашей страны. Однако причины исследователь видит не только и даже не столько в сложности принятия решений в области европейской политики и не в ограниченности инструментария. Основной причиной того, почему ЕС не может и, быть может, не совсем хочет заниматься решением "белорусского вопроса", является то, что Беларусь пока сама не определилась, чего же она хочет.

"Очень трудно оказывать помощь тем, кто не знает, что ему надо", - утверждает Шумило-Тапиола. С другой стороны, если ни одна из двух белорусских сторон "триалога" с Евросоюзом (власти или гражданское общество) не смогут определиться с тем, какими они хотят видеть Беларусь и убедить структуры ЕС в том, что достижение этой цели возможно, вполне вероятно, что политика ЕС в отношении РБ и дальше будет оставаться такой, какая она есть сегодня, и состоящей из двух основных инструментов: санкций и помощи гражданскому обществу. Вряд ли властям удастся найти взаимопонимание с европейскими структурами в отношении будущего Беларуси, потому неудивительно, что еврокомиссар Фюле придает такое значение "Диалогу о модернизации Беларуси", инициированному ЕС с лидерами мнений и гражданским обществом РБ.

В целом же, хочется сказать, что Евросоюз не в состоянии решить проблемы нашей страны ни с помощью санкций, ни с помощью внешних вливаний. Беларусь и белорусы должны самостоятельно определиться со своим будущим, а внешние игроки, в т.ч. и такие крупные как ЕС, могут только лишь помочь нам пройти выбранный нами путь. Как отметила Ольга Шумило-Тапиола, "если вы оставите решение о будущей политике ЕС самому Евросоюзу, это решение вам не понравится".