За все надо платить
Первый мой сознательный бунт был против материнской опеки в последние два года учебы в школе. Мы жили вдвоем в однокомнатной квартире, и я была единственным объектом ее зоркого глаза. Мама постоянно напоминала о важности учебы и следила за моим дневником. Все ее разговоры сводились к теме о красивой и правильной жизни. Она заводила беседы о девичьей скромности, целомудрии, вреде алкоголя, курения, о чистоте отношений, романтических чувствах. Находила на подобные воспитательные темы статьи в газетах и журналах, тайком подсовывала их мне.
Я же считала маму старомодной, далекой от современной жизни. Мне хотелось развлечься и пошушукаться с подружками о другом. Романтика для прошлых поколений, считала я. А сейчас время не тургеневских девушек и не робких, застенчивых натур, скромно стоящих в сторонке, а бойких, энергичных красавиц, берущих от жизни все ее прелести. Тайком от матери я покупала совсем другие журналы – с обнаженными красотками – и с упоением их рассматривала. Мне рисовался мир свободных отношений и покоряющей мужские сердца модной и раскрепощенной девушки. И я настойчиво добивалась своего. Правда, в школьные годы еще терпела материнские предосторожности и делала вид, что следую ее советам. Но, наконец, школа была окончена, и при поступлении в вуз был результат «осади назад». С мечтой о столичной жизни пришлось расстаться, и я вернулась в родную Березу. Работала, где придется. Круг общения у меня был широким, и я веселилась от души. А смыслом жизни были все запретные плоды. На уговоры матери одуматься отвечала коротко и ясно: «Отстань!», «Я – не ты, как хочу, так и живу!», «Какое твое дело? Это моя жизнь!» Я не смотрела на ее скорбный и умоляющий взгляд. Свободная жизнь мне нравилась, и я ею упивалась. Но однажды поняла, что с моим организмом что-то неладное. Рассказала подругам, и они заверили: «Уже мамочка». Поняв тяжесть создавшегося положения, я не только плакала, я рыдала. Задавала себе неутешительный вопрос: «Когда это случилось и с кем?» Мама все поняла и с болью в голосе сказала: «Сожалею, что не смогла тебя уберечь. А теперь моя опека тебе не нужна, решай сама». Она заверила, что разделит со мной все материальные доходы, что даются за ее труд.
Тот момент стал поворотом в моих стремлениях и целях. Я с глубокой признательностью оценила красоту души своей мамы и ее жертвенность во имя моего блага. Кроме того, поняла прописную истину: в этой жизни каждый отвечает за себя. Очередной мой душевный бунт уже был направлен против себя любимой. Матерью стала в восемнадцать лет. Ребенок родился с проблемным здоровьем: я же пила и курила во время беременности. Когда мои школьные подруги бегали на свидания с парнями, я, спрятавшись от людских глаз с не радующей меня детской коляской, с завистью следила за ними. Потом они выходили замуж, надевали прелестные свадебные платья. Для них звучал вальс Мендельсона и по улицам Березы разъезжал нарядный кортеж. У меня ничего этого не было. А во всем виновата сама. Не послушала мать, пренебрегла ее советами.
Проходят годы, а я по-прежнему одна с ребенком. Глядя на то, как молодые девчонки достают сигареты и торжествующим жестом закуривают, хочется подойти к ним и напомнить: «Не губите себя». Но останавливаюсь в раздумье: поймут ли. А сама до сих пор раскаиваюсь, что вела в юности разгульную жизнь.
Виктория С.