"Иногда жизнь - Мальдивы, иногда - Гондурас". Денис Дудинский о путешествии в Центральную Америку
— Четыре года назад в феврале мне исполнилось 40 лет. Этот период жизни был каким-то тупиковым. Помню, сидели с друзьями, разговаривали, и кто-то обронил фразу: «Ну, иногда жизнь — Мальдивы, иногда — Гондурас», — рассказывает телеведущий, солист группы DaVinci и учредитель международного туристического агентства «ФарЭвей» Денис Дудинский. — И что-то в голове щелкнуло: «О, пока в жизни полный Гондурас… Надо ехать в Гондурас».
Никого с собой не звал, купил билеты на одного — и улетел. А спустя четыре года вспомнил: хорошо было в Центральной Америке в феврале! Сам посмотрел Гондурас и Никарагуа, почему бы теперь людям не показать эти интересные и дикие места.
О том, как путешественники карабкались на вулканы, жили на краю обрыва, зарабатывали воспоминания на всю жизнь… и проклинали Дениса Дудинского — в нашем разговоре:
«Смотришь на кипящую лаву и понимаешь: вот так и выглядит ад»
— Наше путешествие началось со столицы Никарагуа — города Манагуа. Место совсем не туристическое, но мы приехали сюда, потому что я уверен: знакомство с любой страной нужно начинать со столицы, она может многое рассказать…
Манагуа поражает полной заброшенностью и пустотой. Перед тобой широченный проспект, который ведет на набережную — и на нем практически нет ни машин, ни людей. Только бродячие собаки перебегают дорогу. Где люди? На окраинах, в лачугах. Вся жизнь — там: бегают куры, смеются дети, на веревках развешано белье.
А на главной — и тоже пустой площади — стоит кафедральный собор… Который просто заколочен досками после землетрясения. Ощущение постапокалипсиса дополняет ветер, который дует с озера Манагуа, разносит по земле мусор и скомканные газеты…
Думаю, в Манагуа так пустынно, потому что сюда практически не заглядывают приезжие, а местные как-то не приучены расхаживать по проспектам со шпицем под мышкой и кофе навынос. (Улыбается.)
— Контрастом с Манагуа стал город Гранада — следующая точка нашего путешествия. Гранада — одна из старых столиц страны… Книжно-киношный городок с разноцветными обшарпанными домиками под черепичными крышами. Ближе к вечеру, когда зажигаются огни, хозяева этих домиков выносят на улицу кресла-качалки и, неторопливо раскачиваясь, закуривают сигары…
В Гранаде много туристов и музеев для них. Но мне кажется, каждый второй музей — это мертвая история. А история живая происходит прямо сейчас, в самом городе: на рынках, в автобусах, в церквях и в кафешках для местных… Где официант присядет рядом и расскажет тебе с десяток баек, прежде чем принесет твой кофе. (Смеется.)
Долго отдыхать в Гранаде я не планировал — оттуда мы отправились на живой, действующий вулкан Масая. Конечно, когда поднимаешься к самому кратеру и стоишь на краю — ощущения невероятные. Правда, нужно знать направление ветра и заходить с правильной стороны — иначе окажешься в газовом облаке. А это удовольствие так себе…
Зато, если все получилось, вечером в кратере можно увидеть настоящую лаву. Алое озеро на черном фоне. Вулканов в Центральной Америке много, к ним привыкаешь, но эта картинка действительно оставляет сильное впечатление. Смотришь вниз и понимаешь: вот так и выглядит ад.
«Мы попали в уникальное место: точку пересечения трех наркотрафиковых стран»
Это восхождение было только разминкой перед настоящим трекингом. А до отправной точки трекинга еще надо доехать. И я решил: нам представляется редкая возможность познать весь треш настоящих куриных автобусиков. (Смеется.)
Начнем с того, что автостанция города Леон, где мы должны были сесть на автобус, находится прямо посреди рыночной улицы. На каких-то колченогих столиках, а если не хватило места — прямо на земле, раскладывается товар на продажу. То, что сгнило, выбрасывается тут же, буквально под колеса гужевым повозкам и автобусикам, которые на этой узенькой улочке едва могут разминуться.
Уезжает автобус, только когда внутри не останется свободного места. Причем в прямом смысле этого слова — впихнуть человека в это пространство физически невозможно. Некоторые стоят на одной ноге, потому что поставить вторую уже некуда.
Местные везут с собой все что угодно: клетки с курами, поросят, велосипеды… Мы видели даже напольный вентилятор!
При этом дородные тетеньки с тазиками провизии на головах умудряются каким-то невероятным образом протиснуться и передать кому-то в хвосте автобуса банан или жареный картофель. Еда, деньги — все это под шумное одобрение переходит по рукам через весь салон.
Дышать нечем, но на каждой остановке автобус останавливается и подбирает школьников, которые хотят доехать домой. Наши девчонки подсаживали детей к себе, чтобы им не пришлось стоять всю дорогу.
Местные дети, кстати, называют нас «гринго». Раньше это было ругательное слово типа «узкоглазый», а сейчас перешло на уровень «хохол» — не обидно, в общем. (Смеется.)
Два с половиной часа полного безумия — и мы приехали… Но, правда, было весело!
Мы приехали в никарагуанскую глубинку — отправную точку нашего трекинга. Все рюкзаки, палатки, спальники навьючили на лошадей, ведь никакая машина или телега здесь не пройдет.
И началось многочасовое восхождение на вулкан Косигуина — он находится на северо-западе Никарагуа около залива Фонсека.
Почему это так сложно? Потому что все засыпано вулканическим песком и ноги в нем вязнут. При этом ты все время движешься вверх по абсолютно открытой территории — солнце палит нещадно.
Но спустя час попадаешь в леса на склонах давно погасшего вулкана. А леса постепенно переходят в джунгли: диковинные растения, переплетения корней, лианы — экзотика.
Только ближе к темноте добираешься до привала и понимаешь, что оно того стоило. Потрясающий закат, стаи птиц, которые пролетают на уровне твоих глаз, океан, по которому разбросаны острова с дымящимися вулканами…
А еще перед тобой — территории сразу трех стран: Никарагуа, Гондураса и Сальвадора. В этом плане место уникальное и достаточно закрытое: туда можно попасть только с опытными проводниками, потому что точка пересечения трех наркотрафиковых стран находится под серьезным контролем.
Еще нам удалось увидеть кратерное озеро. Оно образовалось на дне погасшего вулкана, и вода в нем сине-изумрудного цвета. Очень красиво, но купаться нельзя: из-за газовой активности вода приобрела свойства кислоты.
А вот во втором случае, который мы увидели при спуске с вулкана, местные приспособили вулканический источник под собственные нужды. Огородили его бортиком из камней, стирают здесь вещи, купают детей. Мы тут тоже поотмокали: после наших восхождений и спусков посидеть в тридцатиградусной водичке — это кайф.
Прежде чем переехать из Никарагуа в Гондурас, мы взяли передышку. На моторных лодках отправились на берег Тихого океана с черным вулканическим песком и поселились на ранчо Транкуило. Там мы провели сутки: широкая линия прибоя, волны, серферы и огромное солнце, которое садится прямо в океан.
На острове нашим девушкам даже удалось поучаствовать в работе биологической станции: наш приезд совпал со спасением черепашек.
Биологи разводят исчезающий вид черепах, чтобы увеличить их численность, а потом выпускают черепашат в океан. Дали нашим девочкам в руки пластиковый таз с этими черепашками и рассказали, на какую глубину заходить, чтобы выпустить их на волю. А черепашата эти так забавно своими ластами перебирают — девочки даже всплакнули… (Улыбается.)
Мужчины в это время брали уроки серфинга. У местного тренера с дредами методы жесткие: «Лечь! Встать! Неправильно правая нога стоит! Левую согни! Спину выпрями». Зато после такого мастер-класса нашим удалось встать на доске — пусть и на маленьких волнах.
А потом вечерние посиделки: костер, ром и прекрасное ничегонеделание… Потому что впереди — ночной переезд и знакомство с Гондурасом.
«Мы жили в трех метрах от обрыва — и это было прекрасно»
Что такое граница Никарагуа и Гондураса? Чистое поле, где под одиноким шлагбаумом стоит флажок и висит контейнер с надписью: «Добро пожаловать в Гондурас!».
Мы же как привыкли? Если граница, то: «Тихо! Сидим-молчим! Сейчас паспорта проверять будут!».
Тут совсем другая история: в Гондурасе можно делать все что хочешь, даже на границе — гуляй себе, фотографируйся, сиди в соцсетях. А что касается проверки паспортов: когда к тебе подходит проверяющий, по его внешнему виду сразу и не поймешь, стоит ли давать в руки этому человеку свои документы. (Смеется.)
Заплатили два доллара за выезд из Никарагуа, сдали отпечатки пальцев, получили туристическую карту — и счастливого пути!
То же самое нас ждало в Гондурасе — никаких проблем, добро пожаловать в страну!
В Гондурасе нет такого понятия, как объезд или кольцевая, поэтому мы ехали прямо через города. Одним из них стал Сан-Педро-Сула — он входит в топ-3 самых опасных городов мира.
Мы решили сделать остановку в людном месте, около супермаркета… Но все равно было как-то не по себе.
Латиноамериканцы очень общительны и эмоциональны. И если они подходят к тебе с приветствиями и похлопываниями по плечу в туристических точках, ты думаешь: «О, классно! Какие хорошие люди!».
А вот в Сан-Педро-Сула впечатления от этого совсем другие. И когда татуированные латиносы высовываются из пикапа и свистят тебе вслед, думаешь: «Ну вот и всё. Чего мне в Минске не сиделось?!».
Конечно, перестрелок мы не видели, но полицейские и военные — в бронежилетах, с пистолетами и автоматами — стоят на каждом перекрестке. К ним, кстати, можно подойти и сфотографироваться — они улыбаются и дают потрогать автомат… Приятные люди, но их количество и амуниция все-таки вызывают некоторые опасения. (Улыбается.)
Из Сан-Педро-Сула мы переехали в город Ла-Сейба, и оттуда началось наше восхождение к водопаду.
В базовом лагере мы получили тюки с едой, одеялами, спальниками и матрасами. Тут уже никаких лошадей — все на себе! Конечно, мужчины берут у женщин их багаж и несут его вместе со своими рюкзаками.
Нужно было сначала перейти реку вброд, а потом совершить подъем к вершине водопада. Подъем, признаюсь, крутой… Приходилось карабкаться, цепляясь за корни, лианы, камни, помогая друг другу и подсаживая женщин. Впечатлений добавляет то, что ты мокрый с ног до головы из-за падающей воды, а внизу — обрыв.
Подъем занял 4 часа… Были ли истерики? Были! Но такие, достаточно мирные. (Улыбается.)
Главное, что мы дошли до нашего привала. Палатки поставили вплотную друг к другу — за спиной джунгли и водопад, впереди — обрыв.
Спустя сутки жизни в лагере те, у кого были с собой шагомеры, возмущались: «Что это за трекинг такой — 200 метров за сутки? Я в городе за день больше выхаживаю!». И правильно, куда ж ты пойдешь, когда обрыв в трех метрах. (Смеется.)
Но это по-своему прекрасно. Ты отсыпаешься, читаешь книги, делаешь кофе на костре и видишь прямо перед собой картинки, которые ни в одном фильме не покажут: зеленая долина, узкая полоса реки, океан и вулканы. Саундтрек ко всему этому: звуки джунглей и шум водопада.
Казалось бы, совершенно нечем заняться, но день так наполнен впечатлениями, что ты не замечаешь, как он заканчивается…
«Эту пару секунд, когда ты встречаешься взглядом с акулой, трудно забыть»
Конечно, после такого приключения людям нужен отдых, как в рекламе «Баунти». Поэтому мы отправились на остров Роатан, который я полюбил еще 4 года назад.
До Роатана мы добирались на пароме по океану. Меня сразу насторожило, что при покупке билетов мне отсыпали горсть таблеток от укачивания… Зачем они, мы поняли, когда паром стал крениться под углом 45 градусов, припадать на правый бок и резко обваливаться вниз. Час таких американских горок — то еще испытание для вестибулярного аппарата. (Cмеется.)
А потом началась наша пятидневная островная жизнь. Не надо карабкаться, преодолевать, страдать — кругом спокойствие и тишина. Ты купаешься в океане, лежишь на берегу в бамбуковом лежаке, лениво заказываешь в местном баре: «Чикен, плиз…».
И через 15 минут тебе приносят вкуснейшую отбивную с картофелем фри и соусом. Солнце, море, еда, вайфай — желать больше нечего.
В этот раз понял: именно здесь мне и моей семье было бы комфортно жить по несколько месяцев. Места здесь в меру дикие — чистейшая вода и белоснежные пляжи, — но при этом цивилизованные. Здесь есть все необходимое: аптеки, магазины, водные такси, кафешки. А еще здесь безопасно: в основном остров заполняют канадцы и американцы.
Кстати, именно тут я проникся к американцем симпатией. Заметил, что такого количества иностранцев, которые знали бы, что такое Беларусь, я не встречал среди других национальностей. По большей части они точно угадывают наше историческое прошлое — «СССР» и месторасположение — «рядом с Россией».
Ну, а те, кто не в курсе, гуглят — и уже на следующее утро приветствуют так: «О, Денис, хэллоу! Беларусь! Минск! Брест! Гродно! Домрачева!». И ты понимаешь: человеку реально было интересно разобраться в том, кто ты и откуда.
Заметил еще, что американцы никогда не ждут, пока их «обслужат». Если не принесли приборы в кафе, не зовут официанта, а сами бегут к барной стойке, чтобы взять ножи и вилки. Или вот после дайвинга — они сами сгружают пустые баллоны, отказываясь от помощи персонала. Потому что: «Мы настоящие дайверы и хотим быть дайверами до конца!». (Смеется.)
А потом они тут же зовут тебя где-нибудь вместе посидеть вечером — ведь мы погружались вместе и теперь мы «команда». Жизнерадостные ребята — поневоле начинаешь отвечать им тем же.
Кстати, про дайвинг. Еще в прошлую поездку на Роатан я открыл для себя дайвинг к рифовым акулам. Конечно, перед погружением проводят серьезный инструктаж. Например, нельзя брать с собой камеры с неизменяемым фокусным расстоянием. Потому что в этом случае, если ты захочешь снять акулу поближе, придется вытянуть руки вперед. Акула увидит, что ей протягивают что-то блестящее, — и очень обрадуется. (Смеется.)
Вместе с тем во время инструктажа развеивают многие мифы и страхи. Например, о том, что если ты порезался о коралл, надо срочно всплывать, иначе акула тебя разорвет. Это не так: для рифовой акулы сигнал «о, пора жрать!» дает не человеческая, а рыбья или тюленья кровь.
Ты заинтересуешь ее как объект для более близкого знакомства только в том случае, если нырнешь не синхронно со всей группой. Акула плохо видит, и когда дайверы погружаются одновременно, она различает только большое и непонятное пятно. А когда кто-то один болтается сам по себе — можно и с тюленем перепутать, согласитесь.
Потом выплюнет, конечно, мол, простите, ошибочка вышла. (Смеется.)
Впечатления от погружения сильнейшие: трехметровая рыбина плывет прямо на тебя и уклоняется в последнюю минуту, задевая хвостом по голове. Возможно, ты ее не интересуешь. Может быть, она тебя даже не видит! Но эту пару секунд, когда вы встречаетесь взглядом, трудно забыть. Так же, как и чувство, когда снизу тебя задевают хвостом — и очень хочется поджать ноги.
Конечно, после каждой поездки возникают вопросы, зачем этот экстрим и почему я испытываю себя и других на прочность.
Да я и сам об этом думаю, когда слишком холодно, жарко или высоко. И когда я слышу, что все проклинают «этого Дудинского» и задают один вопрос: «Когда это кончится?». (Смеется.)
Но знаете, какая штука… После каждого путешествия все говорят одно и то же: «Да, в поездке было много прекрасных моментов. Но я понимаю, что положу на полочку памяти наше хождение по краю пропасти, а не отлеживание на пляже с коктейлем».
Ведь именно такие моменты заставляют тебя проявлять характер, узнавать себя самого и ценить жизнь.
Конечно, когда самый сложный этап позади, спутники начинают меня троллить: «Денис, все слишком хорошо: вайфай, коктейли пляж… Признайся, что нас ждет? Подъем в 5 утра и восхождение на очередной вулкан?».
Троллят… А сами тут же записываются на следующую поездку.