"Надо сделать из Арины топовую теннисистку". Тренер, который помогает Соболенко покорять высоты

Арина Соболенко в уходящем году стала первой ракеткой Беларуси. Новый статус она подкрепила исторической встречей с Марией Шараповой, победами за сборную в Кубке Федерации и привлекательной атакующей игрой. Узнать больше о том, как стремительно развивается карьера 19-летней теннисистки SPORT.TUT.BY помог ее личный наставник Халил Ибрагимов. Он рассказал, каков его вклад в успехи Арины, почему ей нужен новый тренер и как меняется его роль в команде.

«Пришлось подыскать место, в котором татуировку Арине сделают хорошо»

— Арина признавалась, что в течение полутора лет, которые вы провели вместе, у нее не было отпуска.

— Длинных каникул — да, но периодически по недельке отдых случался. После нескольких турниров мы обычно берем паузу в две-три недели, в течение которых проходит подготовительный сбор вместо поездки на очередной турнир. Арина только-только вышла из юниорского возраста, поэтому ее нужно беречь, довести до 20 лет без хронических травм. Этим вызваны перерывы в выступлениях, когда ставка делается на общефизическую подготовку или только теннис без ОФП. Иногда происходят срывы графика тренировок, но не из-за халатности, а потому, что смотришь на ее состояние и принимаешь решение, что будет лучше именно сейчас.

— Судя по постам в соцсетях, половину недавнего двухнедельного отпуска она провела в вашей компании в Москве, оставшееся время — в Норвегии вместе с Вадимом Сашуриным, тренером по физподготовке.

— Да, какое-то время она находилась в Москве, встречалась с друзьями. Там же решила набить татуировку. Соответственно, мне пришлось подыскать место, в котором это сделают хорошо.

— Ваш мастер на фото?

— Да, мог за него поручиться. Мол, Арина, никакую заразу тебе не занесут, нарисуют красиво! Только, пожалуйста, не делай тату, где попало!

— Отговаривали ли вы Арину делать татуировку или, наоборот, приветствовали решение?

— Сказал: «Если ты уверена, что хочешь — делай. Но я необходимости в этом не вижу. Зачем тебе это в 19 лет?» Ответила: «Хочу и буду делать». Ладно, раз так, то следующий вопрос — где делать, так как отговаривать было бесполезно.

— Из топ-теннисисток татуировки есть у Каролины Плишковой…

— …Светланы Кузнецовой, Амели Моресмо, Бетани Маттек-Сандс, Элины Свитолиной. Впрочем, обычно девушки набивают тату в тех местах, которые не видно. Тут главное не увлекаться, как я.

— Арина писала в Instagram, что «тигр» — ее первая и последняя татуировка. Верите?

— Мне она сказала, что пока это будет последнее тату. Надеюсь, что так и будет. Нужно заниматься спортом, а не отвлекаться на татуировки и прочее. Разочек сделала и хватит.

— Сколько у вас татуировок?

— Много. Они превращаются в одну большую, переходя с одной руки на другую. Мечта набить татуировку появилась еще в 11 лет. А, как обычно это бывает, остановиться сложно.

— В Норвегии Арина каталась на лыжах, в то время как в других видах спорта спортсмены, находящиеся на контракте, не могут позволить себе подобное. Разве это не опасно?

— На горных лыжах действительно лучше не кататься, а на обычных — можно, если с головой. Конечно, был риск что-то подвернуть… Но и с дивана можно упасть. Думаю, нет ничего страшного в том, что Арина так провела время. Каталась под присмотром высококлассного профессионала, коим является Вадим.

Когда у Арины отдых лежачий, то вкатываться в работу сложно. С новыми силами и эмоциями — совсем другая история. В Норвегии она их получила, о чем я могу судить по началу предсезонной подготовки.

— Что добавляет вашему с Ариной тандему Вадим Сашурин?

— Он не то что добавляет, а является неотъемлемой частью команды. Вадим — опытный специалист. Он хорошо знает возможности организма Арины, так как работает с ней уже четыре года. Заложил ту базу, которая у нее есть сейчас. Я же присоединился к ним полтора года назад… Да, Вадим — биатлонист, а не представитель игрового вида спорта. Но это не имеет значения, так как человек после завершения спортивной карьеры сумел перестроиться и понять систему в теннисе, саму Арину. Ни разу еще Вадим не накосячил в плане подготовки. Не было такого, чтобы он подвел ее к турниру уставшей или не до конца готовой.

Согласен, Арина медленно передвигается по корту. Над этим компонентом они с Вадимом работают. Это на самом деле сложный вопрос при данных Арины — длинные руки и ноги. Его можно решить, потребуется время.

— То есть за ноги в ответе Вадим?

— Все. Причем головой!

«Спросил Арину: „Почему я?“ Ответила, что вроде как находим общий язык»

— Теряюсь в догадках: кто вы по национальности?

— Я и сам запутался. Отец у меня наполовину азербайджанец, наполовину татарин. Мама русская. Родился я в Баку, вырос в Москве. Последние полтора года работаю в Беларуси. Я так понимаю, что на данный момент я белорус. Хожу в майке в названием вашей страны.

— Что значит имя Халил?

— У него два значения. Первое — «праведник», но это вообще не про меня.

— Вы грешник?

— Нет, но посмотрите на меня — весь в татуировках! В связи с тем, что занят в спорте, не всегда веду себя интеллигентно. Второе определение имени — «верный друг». Вот это, может быть, мне и подходит. Друзей никогда не предавал. Старался быть верным другом.

— Как вы стали тренировать?

— Сам играл до 16 лет, пока не сломал правый локоть. Восстанавливался долго, а продолжать карьеру без особых надежд на результат, без спонсоров или напрягая родителей смысла не было. Видеть себя игроком в девятой-десятой сотне не очень хотел. Не понимаю ребят, которые стоят ниже третьей сотни. Может быть, я и не прав.

До 21 года я спарринговал, а затем начал работать с детскими группами, как тренер. Если брать профессиональных игроков, то около семи-восьми лет назад я трудился с Юлией Калабиной (наивысший рейтинг WTA — 265. — Прим.ред.). Потом на постоянной основе тренировал Полину Лейкину (наивысший рейтинг WTA — 184. — Прим.ред.) и параллельно — Анну Блинкову (наивысший рейтинг WTA — 114. — Прим.ред.).

— Помните первую встречу с Ариной?

— Да. Около двух лет назад вместе с Лейкиной выступали на турнирах в Индии. По-моему, Арина обыграла Полину сначала в полуфинале соревнований в Нави-Мумбаи, а затем еще раз в четвертьфинале, но уже в другом месте. Так я узнал про Арину. Потом мы виделись в Рабате. С августа 2016 года начали сотрудничать.

— Верно ли, что с таким предложением она приехала к вам в Москву?

— Не знаю, было ли это причиной, либо она была там проездом. Договорились, что заедет в спортклуб «Балашиха», где я практиковал. Сказала, что есть желание поработать со мной, обрисовала условия. Девчонки обычно не объясняют, из каких соображений они выбирают того или иного тренера. Не знаю, может, ей было комфортно общаться со мной. Или ей понравилось то, как я работал с Лейкиной. А ведь я спросил: «Почему я?» — «Ну вроде как находим общий язык. Пока других вариантов нет. Давай попробуем!» — «Давай».

На начальном этапе, когда ты еще не знаком с игроком, важно наладить связь. Когда она есть, можно пробовать менять в теннисистке что-либо. Когда девочка не чувствует давления, то готова к переменам.

Арина — атакующий игрок, что было понятно сразу. Она поддерживала высокий темп, подача мощная. Да, ошибки присутствовали, как и у любого бьющего теннисиста. Со своей стороны полагал, что важно не потерять в темпе и плотности ударов, при этом повысив стабильность. Для этого следовало отшлифовать подачу — и первую, и вторую. Ее немножко поменяли, что случилось, в общем-то, недавно. Влезать глобально в технику Арины не хотел. Она меня устраивала. И то, что Арина прибавляет, можно сказать, ее личная заслуга. Все-таки турниры дают необходимый опыт, заставляют совершенствоваться.

— Говорят, что в Беларуси не было плана по развитию карьеры Арины, уж слишком агрессивным казался ее теннис местным специалистам. Поэтому особенно важным было заручиться поддержкой тогдашнего председателя теннисной федерации Александра Шакутина.

— Александр Васильевич был убежден, что Арину ждет прекрасное будущее. Он тот человек, который верил в нее раньше, верит и сейчас. Наша первая встреча прошла на кортах. После тренировки Арины Шакутин задал мне всего один вопрос: «Как ты видишь игру Арины?» — «Как атакующего игрока, менять ее тактику не буду. Считаю, что она должна действовать активно: постоянно прессинговать, входить в корт». — «Ты нас устраиваешь. Добро пожаловать!»

Сам Арине никогда не говорил, что помогу ей войти в сотню, двадцатку или десятку. Ничего не обещал. Сказал, что сделаю все, что смогу. Буду стараться.

— И все же с вами Арина стала игроком первой сотни WTA. Вырос ли ваш авторитет в профессиональной среде?

— Никто не спрашивал, освободился ли я, ничего не предлагал. Если говорить о росте, то вырос я разве что в своих глазах. Сказать себе «Молодец!» полезно для повышения самооценки. Но, понимаете, на таком уровне один тренер — без команды — не в силах никого никуда вывести. Если убрать тренера по ОФП, тех, кто подключается к работе с нами — это Волчков и Дубров, а также врача, массажиста, психолога или только одного специалиста, то может уже ничего и не получиться.

Мне приятно, что Арина в сотне, но это не я ее туда вывел. Это наша общая заслуга. Мне, может быть, и хотелось бы записать этот успех на свой счет, но я же понимаю, что это будет вранье.

— Слышал, вы сообщили Белорусской теннисной федерации, что дали Арине все, что могли.

— Когда мы подвели Арину к сотне, признался, что на таком уровне не работал. Что там дальше делать, на сто процентов я не знаю и не уверен. Поэтому предложил Арине подыскать более опытного тренера. Может быть, иностранца. Вы посмотрите, лучшие мужчины-теннисисты, те самые гранды, часто имеют двух тренеров. Тот же Новак Джокович, Кэй Нисикори. Арина ответила, что в принципе ее пока все устраивает и будем продолжать в том же ключе. Я же настоял на том, чтобы мы вносили коррективы.

Так предложили Эдуарду Владимировичу Дуброву съездить с нами на турниры в Санкт-Петербург и Ташкент. Сказал ему: «Хотел бы, чтобы на это время вы были первым номером в команде тренеров». Сыграла Арина очень неплохо. В Питере дошла до четвертьфинала, в Ташкенте провела первый полуфинал на турнирах WTA, а затем был финал соревнований в Тяньцзине против Марии Шараповой. Сейчас предсезонную подготовку Арины ведем вместе с Владимиром Николаевичем Волчковым, который помогал нам и накануне финала Кубка Федерации.

Я так себя повел не из высокоморальных соображений, а потому, что хочу получить результат, а глаз, как водится, замылился. Вот уже полтора года я смотрю на Арину каждый день. Может быть, что-то уже не вижу. Жадничать в этом плане нет смысла. Надо обазятельно пробовать новое, ведь даже если назреет необходимость вернуться к старому, ты уже будешь использовать новый опыт и иметь комплексное понимание проблемы.

В конце концов, вместе мы работаем на одно общее дело. Надо сделать из Арины топовую теннисистку. Хочется сделать.

— Перед матчем со Швейцарией Шакутин пожелал Арине и Вере Лапко стать первыми ракетками мира. Реально ли это с учетом того, что сейчас корону в женском туре никто не может удержать?

— И Вика Азаренко, и Серена Уильямс, насколько я знаю, собираются возвращаться. Их нельзя списывать со счетов. Загадывать, будет ли Арина первой, второй или третьей, думаю, не стоит. Если Арина станет третьей, то наверняка захочет подняться еще выше. Чем больше есть у спортсмена, тем больше он хочет.

Атакующих игроков в туре много. Есть те, которые бьют сильнее и чаще попадают, чем Арина. Однако мне, как человеку, которому сложно судить объективно, кажется, что Арина — уникальная теннисистка. Уникальность заключается в работоспособности, что считаю большой редкостью, при тех данных, которыми она обладает. Руки-ноги длинные, плечи широкие.

— Если верить сайту WTA, то в минувшем сезоне Арина заработала 223,9 тыс. долларов. С такими заработками теннисист может нанять себе крутого тренера?

— Нет. Серьезный иностранный специалист запросит зарплату в 100 и более тысяч долларов в год, и это без учета бонусов. В условиях Беларуси получится заоблачная сумма. Пока Арина не может позволить себе такого тренера. Будем надеяться, что ситуация изменится.

— Волчков и Дубров придерживаются мнения, что Дубров тренирует личных наставников наших лидеров женской сборной. Вы согласны с такой формулировкой?

— Я очень много взял из общения с Эдуардом Владимировичем.

— А ведь считается, что Дубров — детский тренер.

— Это неважно. У него превосходное понимание нюансов игры, так что то, кого он тренеровал — детей или пенсионеров, выходит на второй план. Нам с Ариной он помог.

«Останавливать Арину надо. Но так, чтобы не потерять огонек»

— Где вы живете в Минске?

— В микрорайоне «Лебяжий». После стольких лет жизни в Москве скажу, что Минск — лучший город на земле. В Москве добраться из одной части города в другую бывает крайне сложно: пробки, много народу в метро. Дорога же от дома в Минске до РЦОП по теннису, где тренируется Арина, занимает десять минут. Да и люди здесь как-то попроще.

— Как проводите время у нас?

— Если говорить про свободное время, то я и бегал, и ходил в кинотеатр. Бывало, что Арина звала с собой меня и нашего спарринг-партнера Павла Коренца в кино. Иногда ко мне в гости приходит тренер по ОФП Юра Железнов. Но больше занят чем-то связанным с Ариной. В случае необходимости езжу за изотониками для Арины. Или в федерацию, чтобы заполнить от ее имени бумаги. Да, в последние несколько месяцев выполняю много менеджерской работы: общаюсь с агентами, оформляю для Арины визы, причем не всегда это получается сделать в Минске. Приходится ездить в Москву, возвращаться обратно.

Только в среду и субботу у Арины по одной тренировке в день, в остальные дни по два занятия, и тогда не хочется ничего вообще. Что-то по-быстрому пожаришь дома или пиццу закажешь, включишь посмотреть кино да так, чтобы скорее заснуть.

— Во флэш-интервью белорусскому телевидению вы признались, что после тяжелых матчей Арины вам помогают заснуть горячительные напитки. Это шутка?

— Шутка, но в то же время и правда. Бывает, когда физически не можешь заснуть, приходится немножко пригубить. Именно немножко, потому что рано утром должна быть тренировка. Алкоголем не увлекаюсь: не очень хорошо себя чувствую после того, как выпью.

— Виски или коньяк?

— Все равно. Мне не нравится вкус ни одного из этих напитков. А засыпать помогает любой из них.

— Арина называет вас жестким, тем, кто сюсюкаться не станет. Наговаривает?

— Не думаю. У меня манера общения да и интонация такая, что кажется, будто я излишне строг. Арина говорит: «Эй, что ты так со мной разговариваешь?» Я не хочу сказать что-то обидное, а лишь на кураже пытаюсь ее завести: «Давай, Арина!» Но и Арина, надо понимать, у нас не аленький цветочек. За себя постоять сможет. Когда вижу, что она злится, думаю: «Видимо, что-то грубое сказал? Ладно, давай поищем другие пути».

— Благодаря домашним матчам в Кубке Федерации в этом году у Арины появилось много «учителей». Это поклонники тенниса, которые на трибунах с трудом сдерживают негодование в связи с большим количеством невынужденных ошибок. Вы к ним привыкли и относитесь, как к данности?

— Нет, не расстраиваться невозможно. Но ругаться, кричать, плакать, бить головой о стену не стоит. Нужно учиться на своих ошибках. Поражения тоже заставляют двигаться вперед.

— Дубров рассказывал нам, как в юниорском возрасте просил Арину сыграть за сборную молча и это имело эффект, а вот вы не сдерживаете ее порывы.

— Столь яркого эмоционального игрока, как Арина, заставить молчать весь матч? Мне кажется, после такого она может затухнуть. Проще всего гнать под одну гребенку и говорить: «Играй молча. Никаких эмоций!» Но такое решение — не панацея.

Хорошо, если ты себя ведешь, как Роджер Федерер. Но мы все знаем, что в начале карьеры он ругался с судьями и ломал ракетки. Когда он выигрывает турниры, он плачет. Говорят, что плачет и после проигранных матчей, но это происходит уже в раздевалке.

Да, останавливать Арину надо. Иногда в силу возраста она перегибает палку. С ней нужно рагзговаривать. Говорить, говорить, говорить. Стараться сдерживать эмоции, но так, чтобы не потерять огонек.

— Также по мнению Дуброва, «Арине не хватает навыков делать тонкие вещи — укороченные мягкие косяки, которые сбивают ритм, свечки крученные».

— С чем-то согласен. Например, с тем, что не хватает косых ударов. Они стали появляться. На недавнем турнире в Индии, который Арина выиграла, она уже использовала их. Выходы к сетке нужно чаще использовать. Когда она выдвигается вперед, то, как правило, выигрывает розыгрыши. Тут просто нужно заставить себя ходить. В этом и проявляется класс игры — сближаться с того мяча, как только предоставляется возможность. Радует, что Арина не боится выходить к сетке, а огорчает, что не всегда понимает, когда пора это сделать.

Укороченые? Знаете, Арина выступает на таком уровне, когда ответы соперниц тоже активные. Когда идет перестрелка, укоротить практически невозможно. Когда против нее действует игрок оборонительного плана, то отвечает за счет силы удара самой Арины. Укорченный имеет право быть, Арина умеет его исполнять, но не всегда это возможно.

Свечки? Я не фанат таких ударов. Мне кажется, что Арине они не очень подходят. Там, где можно ударить, ей нужно ударить.

— В уходящем году Арина совершила прорыв, поднявшись со 147-го места на рекордную для себя 73-ю позицию. Много важных вещей случилось: первая квалификация на турнирах серии «Премьер», квалификация и победа на турнирах «Большого шлема», успехи в матчах за сборную, встреча с Шараповой в финале, первый титул на турнирах WTA. Какое событие назовете самым ярким?

— Трудно выделить одно. Помню, что приятные впечатления оставили поединки в Кубке Федерации с Нидерландами, где я сразу же почувствовал себя частью команды, и Швейцарии, рады были первой пройденой квалификации на «Уимблдоне». Матч с Шараповой получился классным.

Как мне показалось, Маша не была авторитетом для Арины. Арина не боялась выиграть у нее. Где-то поторопилась, где-то не справилась с эмоциями и, конечно, не ожидала, что Шарапова вытянет первый сет с 1:4, а второй — с 1:5. Надо отметить, что Маша, уступая в счете, значительно прибавляет, что мы и увидели.

— Правда, что во время «Уимблдона» Арина, вы и Вадим Сашурин жили в каких-то катакомбах?

— Да, мы что-то неправильно сделали с бронью… Точнее, сняли номера в гостинице. Она находилась за чертой 6−7 миль, в пределах которых мог перемещаться официальный транспорт турнира. Всего на 1 милю мы были дальше, чем следовало. Нужно было менять отель, а куда ехать, когда на время Уимблдона найти что-то нормальное за адекватную сумму невозможно? Вадим сказал, что займется поиском вариантов. Очень скоро сообщил, что нашел прекрасный отель. Приехали. И что же там увидели? Гостиница была в состоянии ремонта. Жили в ней в основном рабочие, который и делали ремонт. Ресепшн представлял собой стол на четырех ножках, накрытый скатертью. Нас заселили в номер после отделки, но он был один на троих. Комната очень маленькая, с фальш-окном — на его месте висела картина. Тем не менее Арина прошла квалификацию. Думали, может, еще остаться на время выступления в основной сетке? Но решили, что нужно больше кислорода и съехали, когда освободились номера в гостинице получше.