Возраст не помеха: как в 60 лет уехать в Америку и встретить там любовь
София Теодоровна Фиранчук родилась 84 года назад в деревне Заречье, недалеко от Барановичей. В 1939 году ее отца арестовали по доносу, а семью как «врагов народа» выслали в Казахстан на семь с половиной лет. После ссылки София вернулась домой, училась на педагога, работала директором Дома быта до пенсии, потом ездила торговать в Польшу, Турцию и Россию.
В 1994 году женщина поняла, что продажами больших денег не заработаешь, поэтому незадолго до своего шестьдесят первого дня рождения она улетела в Чикаго, чтобы попытать счастья «за бугром».
LADY.TUT.BY встретились со смелой женщиной, чтобы поговорить об эмиграции в зрелом возрасте и о возвращении домой.
Я улетела в США в 1994 году. Как раз была предвыборная гонка — я уезжала, а 10 июля во втором туре избрали Лукашенко. Все двадцать три года его власти я была в США. Почему уехала? На дворе 1990-е — безработица, а у дочери было пятеро детей, денег не хватало даже на хлеб.
Уезжала так: знакомая гродненчанка Зинаида Антоновна Гузино, которой я буду благодарна всю жизнь, прислала приглашение мне и еще двум женщинам. Мы пошли в посольство, которое только открылось, на интервью.
Мне дали въезд на три месяца, но я знала, что буду в США столько, сколько нужно, чтобы поставить внуков на ноги. Моим подругам визу дали на полгода. Одна неплохо знала английский, другая языка не знала, но на интервью песню запела — патриотическую «Дорогие мои старики», чем убедила посольство в своих намерениях вернуться на Родину. Такой компанией мы и вылетели в Чикаго. Мне был почти 61 год.
"В Америке права — это реальная необходимость!"
До отъезда работала в торговле, возила товары в Польшу и обратно. В Западной Беларуси в 1990-х продавали все, каждый возил свой товар: кто — железки, кто — гвозди, кто — алкоголь. Я занималась мелким товаром: подушки, постельное белье и белорусские электрические товары.
Ездили в Варшаву по дороге Бяла — Подляска, Бельск — Подляски и т.д. Я даже три месяца жила у подруги в Варшаве, шила постельное белье. У меня есть специальность — портниха-закройщица. На рынке работали два раза в неделю. Подруга меня упрекала, что я говорю по-польски с покупателями. Убеждала, что надо говорить только по-русски, потому что люди думают, что я польская торговка — купила у белорусов и перепродаю. Так вот, она, полька, садилась за столик рядом и шпарила по-русски. Вот цирк был! За три месяца я заработала себе на 24-ю «Волгу», к ней — радиомагнитофоны и много чего еще.
Поэтому первым делом в Америке я сделала себе карту социального обеспечения, а потом сразу же пошла получать права. Водить обожаю, в советское время училась на курсах шоферов-профессионалов III класса. Первая моя американская машина Oldsmobile Calais стоила 400 $, потом я взяла Mercury Tracer за 4000 $, перепродала и купила Ford Tauras за 7000 $, за ней были Toyota Campry — 20 000 $ и Highlander Toyota — 33 000 $. Сейчас езжу на Toyota Prius за 28 000 $, потому что топливо подорожало, а она очень экономичная. В Америке права — это реальная необходимость! Сдавать можно на английском, испанском и польском языках (я сдавала на польском, потому что говорю на нем также свободно, как и на русском).
"Нужно было ехать в США раньше, хотя бы до 45, тогда быстро схватишь язык, а после 60 это уже несбыточная мечта"
Моя первая работа — сиделкой у словака. Ему было 92 года, а он всем говорил, что 78! Строил из себя молодого понимаешь ли… Он как-то меня в квартире закрыл, мне это не понравилось, и я ушла к немке. Хорошая, интеллигентная лежачая женщина. Нужно было перестилать постельное белье, переодевать и мыть старушку. Я жила в отдельной комнате с телевизором, и мне покупали еду. Платили 65 $ в день — это хорошие деньги. Но потом родственники отправили бабушку в дом престарелых, хотели избавиться от нее из-за наследства. Через месяц старушка умерла от голода, потому что ее никто не кормил с ложечки. Поставили тарелку: хочешь — ешь, не хочешь — не ешь, а она сама не могла. Чего я только не насмотрелась за время работы сиделкой! Ментальность у людей совершенно другая. Деньги, деньги! Ничем больше не интересуются. Например, семьи, в которых я работала, отдыхали два-три раза в год в Мексике и на Гавайях. Но всего по неделе, у американцев официальный отпуск короче нашего. Но других стран не видели, не были в Европе и не учили языки. А в США очень ценятся те, кто говорит на нескольких языках, потому что местные знают только английский. Я вот четыре с половиной языка знаю. Почему четыре с половиной? Я так на американцев впечатление произвожу, они народ темный, как говорится, я им перечисляю: русский, белорусский, украинский, польский и half-english. Конечно, что мне надо по-английски сказать, то я скажу, прочитаю и напишу, но когда тебе 84 года, то появляются проблемы с произношением. Нужно было ехать в США раньше, хотя бы до 45, тогда быстро схватишь язык, а после 60 это уже несбыточная мечта.
"Шила нелегально платья семь лет"
В эмиграции не каждый выдержит: нужна цель, твердый характер и коммуникабельность. Это помогло мне устроиться портнихой на огромную фабрику, которая называлась «Элис». А я умею работать на всех специализированных швейных машинах, это моя специальность. Пришла к боссу, он вьетнамец, а у него жена полька. «Что умеешь делать?» — спрашивают. Я говорю по-польски: «Все!».
На фабрике шили красивые вечерние и свадебные платья. Самое дешевое — 270 $, а в среднем — 500 $. Так получилось, что в коллективе было аж четыре Софии. Зося, Зоха, Зоська, а меня называли Соня, чтобы не путаться. Работать начинали в семь. Приходим, цех уже открыт, на столе кофе и лучшие булочки — все за счет босса. А он штаны подкатал и моет полы. Чистоту сам поддерживал. Я шила на машине и на оверлоке. За одно платье давали в среднем 13−15 $, зарабатывала от 200 $ до 500 $ за шесть рабочих дней. За квартиру платила всего 100 $, потому что снимали впятером и в полуподвальном помещении. У нас было три спальни, зал и кухня.
Вот так я жила: шила нелегально платья семь лет, пока владельцы фабрики не начали сокращать людей. Причем это наш вьетнамец подсказал, что платья за два доллара можно шить в Китае, в то время как тут оно обходится в 30 $.
Конечно, я неплохо заработала, но ничего для себя не откладывала, все отправляла домой, в Беларусь. И когда бизнес начали сворачивать, я опять пошла смотреть за стариками.
"Когда мы поженились, мне был 71 год, а ему 80"
С моим американским мужем мы познакомились так: перед Новым годом я работала на юге Чикаго у бабки. Она всегда смотрела телевизор, а я тихонько включала себе радио по-польски на кухне. Бабка меня все воспитывала: «Не слушай по-польски, слушай по-английски, скорее язык выучишь». И вот я услышала приятный голос по радио. Мужчина приглашает 10 февраля 1995 года на собрание (банкет) всех чикагских сибиряков. Меня заинтересовало, что тут за «сибиряки»? Ведущий говорит: «У кого есть вопросы к моим гостям или ко мне, звоните и задавайте». Я быстренько записала семь цифр. Подхожу к телефону и набираю номер, а это было уже после десяти вечера. Не думала, что получится, но дозвонилась сразу же:
— Радио «Открытый микрофон» вас слушает. Задавайте свой вопрос.
— Я вот слушала объявление и не успела записать номер телефона. Приглашают на банкет к сибирякам. Не могли бы вы повторить этот номер?
— И зачем мне повторять? Вот тут председатель союза сибиряков сидит, спросите его сами.
— А я хочу ему позвонить.
— А вы говорите сразу.
И я попадаю в эфир, на всю округу сразу!
— Алло! (Такой приятный голос)
— Добрый вечер. Я услышала, что в Чикаго существует союз сибиряков, а я ведь тоже сибирячка. Я из Беларуси, и у меня даже есть с собой удостоверение. А так, дома, у нас тоже был союз сибиряков, тех, кто был вывезен Советами в Сибирь.
— Откуда вы родом? (по-польски говорит)
— Я из Барановичей.
— А я тоже из Барановичей.
— А точнее?
— С Пилатович, с Новой Мыши.
— А я из Бытени (это 45 км от Барановичей).
Мы познакомились, его звали Хенрик Сцигала, наш белорусский поляк. Я дружила с ним и его женой Хеленой 7 лет, когда Хелена скоропостижно умерла. Три года траура я его курировала, помогала, мы проводили почти все выходные вместе. «Не знаю, что бы было со мной, если бы не ты», — говорил он мне. Наша общая подруга, землячка из Пинска, как-то сказала: «Хенек, женись на Зосе, она тебя досмотрит».
А я 25 лет была вдовой, и все эти годы я говорила, что замуж больше никогда не пойду и что для меня самое сладкое слово на свете — свобода. Когда ты один, ты как птица в небе. Не нужно готовить, убирать, бегать вокруг мужа, играть роль любящей жены, но жизнь по-другому повернулась.
С Хенриком мы поженились 9 июля. Поехали в загс (Сити Холл) и подали документы. Вида на жительство, чтобы пожениться, в США не нужно, мы просто показали свои водительские права. А вот потом уже я начала собирать документы на легализацию. В США я вышла на пенсию в семьдесят два, а муж в семьдесят четыре года, но на общественных началах работал до самой своей смерти.
После свадьбы мы взяли кредит и купили совместную квартиру. Обставили мебелью, сделали ремонт, словом, зажили душа в душу. Таких людей, как мой муж, — один на миллион! Добрый, умный, образованный, симпатичный и спортивный. В молодости служил в польской армии Андерса, у него более 30 наград: польские, английские, итальянские, и даже от папы римского. Хенрик говорил на шести языках. Когда мы поженились, мне был 71 год, а ему 80. Возраст вообще неважен, можно быть счастливым в любом возрасте и в 80 лет узнать, что такое любовь. Часто бывали в Беларуси, муж восхищался нашей природой, красотой, порядком и президентом. Мы прожили вместе десять лет до его смерти, а в следующем году я планирую вернуться.
В Беларуси совершенно другая жизнь, пусть бедная для кого-то, но не для меня. Я двадцать три года помогала внукам, они получили высшее образование. С нашей помощью они построили три квартиры в Минске, одну в Барановичах, заработала и на дачу. Вот машину надо еще купить, но это подождет, не проблема. Жалею ли я, что уехала? Нет! Но у меня в Беларуси 5 внуков, 11 правнуков, дети, друзья, подруги, с которыми прожила жизнь. Пора возвращаться, потому что рай там, где ты родился.
