Брестчанка, сыгравшая в "Батальоне": "Мне еще долго снилось, как я закалываю немца штыком"

Фильм «Батальонъ» о первом женском батальоне смерти, созданном во время Первой мировой войны, смотрели практически все. Если и не смотрели, то уж точно слышали о нем. А вот о том, что одну из самых ярких, запоминающихся и пробирающих до слез ролей в этом фильме сыграла наша землячка — брестчанка Янина Малинчик — знают немногие.

О том, каково быть актрисой с «фактурной» внешностью, о закулисье съемок знаменитого фильма, об общении со звездами российского кино и о том, легко ли ради роли менять внешность, — в интервью с актрисой Брестского академического театра драмы Яниной Малинчик.

— Всегда интересно, что приводит человека в ту или иную профессию. Для вас это была мечта или стечение обстоятельств?

— От начала и до конца — стечение обстоятельств. Я родилась и выросла в Сибири, но когда заканчивала школу, родители задумали переезд на родину — они оба из Брестской области. Уже 16 лет я живу в Бресте. Всю жизнь я думала, что стану «женщиной в форме»: я благоговела перед папой-военным, и меня никогда не оставляли равнодушной женщины-офицеры, женщины-милиционеры, даже стюардессы и проводницы. Но так случилось, что к моменту поступления всё, что я действительно умела хорошо делать, — это петь. Учителя в школе даже шутили: «Малинчик, так и быть, поставлю четверку, но при поступлении не признавайся, что нашу гимназию окончила, не позорь».

Поэтому я решила, что у меня одна дорога — поступать на вокалистку. Я пришла в Брестский государственный музыкальный колледж им. Г. Ширмы, где мне сказали: «Увы, набор уже закончен, но у нас есть еще театральное отделение. Поступайте туда, а через год переведетесь». Но спустя год я уже настолько была влюблена в профессию и театр, что, конечно, никуда не перевелась. А после окончания колледжа я попала в пятерку тех, кого взяли в Брестский академический театр драмы, где я работаю с 2005 года.

— У вас такая запоминающаяся, но при этом достаточно нетипичная для актрисы внешность. По крайней мере в представлении большинства. В чем ваша «непохожесть» вам мешает, а в чем, наоборот, помогает?

— В профессиональном плане моя фактура почти всегда только помогала. В театре я, пожалуй, самая крупная актриса, и уж точно самая высокая (мой рост — 180 см). Так что вопрос равноценного второго состава просто не стоит. Если есть производственная необходимость, — да, но я всегда буду не такой, как все, и меня это радует.

Мои габариты здорово подстегивают меня в хореографических спектаклях. Я по жизни лидер, всегда стараюсь быть если не лучше всех, то хотя бы не хуже… На репетициях сознательно встаю в первый ряд, и с меня семь потов сойдет, ноги-руки будут отваливаться, но я не позволю себе не быть наравне со стройными спортивными девочками. В последней постановке, например, я почти села на шпагат (будучи на втором месяце беременности). В общем, трудности лишь добавляют мне запала и желания «пахать».

Есть и минус в этой моей «остервенелой гонке»: на одной из репетиций мы разучивали непростое движение, которое моя комплекция просто не позволяла выполнить. К сожалению, вовремя я этого не поняла, и довела себя до разрыва связок. Месяц в гипсе, еще два — на реабилитацию, с роли в итоге сняли, и я безвозвратно опоздала к премьере. Это моя беда по жизни: порой я требую от себя больше, чем могу сделать.

Зато на сцене я никогда не комплексовала из-за своей внешности. Да и в целом лет в 16, когда моя фигура была по общим канонам более близка к идеалу, нежели сейчас, комплексов у меня было раз в десять больше. И исходя из своего опыта хочу сказать всем девушкам: не подгоняйте себя под чьи-то ожидания и предпочтения, лучше окружите себя людьми, которые будут любить и восхищаться вами в том виде, в котором вы есть. Я так и сделала.

А еще очень поучительной для меня стала когда-то сцена, невольным свидетелем которой я стала, едва придя работать в театр. Одна наша актриса, примеряя шляпки перед зеркалом в костюмерной, приговаривала: «Эта мне идет, и эта мне идет… Хорошо быть такой красивой, что любое г. но на тебе сидит как конфетка!» Говорила она это так легко и просто, как само собой разумеющееся, без всякого пафоса или самолюбования. А, к слову, девушка эта была с вполне себе заурядной внешностью, нестандартной фигурой и совсем тоненькими волосами. Однако только в тот момент я поняла это. До тех пор я была уверена, что она — первая красавица. Вот что значит — уметь подать себя. Раз ведет себя и говорит как красавица, значит, так оно и есть.

Окружающие воспринимают нас такими, какими мы сами себя им преподносим. Да, я крупная, но зато у меня грудь шикарная, волосы от папы достались красивые, глаза добрые. Лучший рецепт — это встать перед зеркалом и самой себе рассказать, что в тебе классного. Лучше это делать каждое утро. И настроение поднимется, и осанка изменится, и комплексы постепенно уйдут.

— Самая ваша значимая и известная роль — Евдокии Гриневой в фильме «Батальонъ». Расскажите, как нашей землячке, брестчанке, удалось попасть в настолько кассовый фильм, собиравший полные залы. Да еще и на одну из ключевых ролей.

— Опять же случай. И непреодолимое желание сняться в кино. Именно это желание подстегнуло меня однажды серьезно заняться профессиональным портфолио и разместить его на всех актерских сайтах, которые были доступны. Именно по этому портфолио меня нашли и пригласили на пробы в Питер. И я их прошла.

— Фильм сам по себе сильный, тяжелый, его невозможно смотреть без слез. А каково было сниматься в нем?

— Второй блок фильма, когда батальон находился в полевых условиях, снимали три месяца. Хоть жили мы в прекрасных условиях (спасибо продюсерам), нередко бывало так, что засыпали прямо в одежде, едва добравшись до кровати. Осень, холод, грязь, непривычные физические нагрузки… Спали по четыре-пять часов. И лично мне еще было морально тяжело от того, что я оставила дома, в Беларуси, дочь, которой тогда не было и трех лет и с которой я до этого не расставалась больше чем на пару дней. Я безумно скучала по ней, порой просто физически ощущая боль от разлуки. Ни секунды не жалею, что в свое время все это случилось со мной, но пройти через это снова… Нет, не смогла бы.

— Одна из наиболее запоминающихся сцен в «Батальоне» — момент, где ваша героиня Евдокия Гринева убивает штыком немецкого шпиона. Убивает впервые в жизни, а потом плачет, словно маленькая девочка. И зрители плачут вместе с ней… Каково это — убивать, пусть и понарошку?

— Эта сцена со штыком была причиной моего первого нервного срыва. Мы снимали ее всю смену, с утра до вечера. То штык ломался, то я не туда я им попадала… И каждый раз кровь и так реалистично умирающий актер, игравший немца. Я убивала его больше десятка раз, проживая это внутри каждый раз заново.

После этой смены у меня три дня был перерыв. Еще долго снились кошмары, я с трудом отошла от всего этого.

— Вы работали на одной съемочной площадке с известными российскими актрисами. Какое впечатление произвели на вас звезды кино?

— Если в моей голове и были какие-то надуманные мифы о «звездной болезни» отдельных актеров и актрис, после совместной работы и общения все они были развеяны напрочь!

Мария Аронова в принципе стала эталоном профессионализма для меня. Екатерина Вилкова, Ирина Рахманова — потрясающие, отзывчивые и простые девушки. Евгений Дятлов, Кирилл Полухин — учтивые, обаятельнейшие мужчины. Игорь Угольников, хоть и не снимался, а выступал в роли автора идеи и главного продюсера, навсегда останется в моем сердце как добрейший, чуткий и невероятно талантливый человек.

Я считаю, что мне безумно повезло. Общение с этими людьми дало мне колоссальный опыт в профессиональном плане и небывалое удовольствие в личном. Я не стану перечислять все имена, но поверьте, всем вместе и каждому в отдельности я благодарна. Со многими мы общаемся до сих пор.

— Для этого фильма всех девушек прямо в кадре обривали наголо. Тяжело было расставаться с волосами, у вас ведь они были шикарные. Долго ли потом пришлось отращивать «как было»?

— Смена тогда началась в 7.00 утра, а брили нас почти в 22.00. Все это время я провела перед камерами в сапогах, которые были мне малы размера на два. До обеда меня еще бросало в дрожь при мысли о том, что сегодня это случится. А после обеда я уже молила: «Сделайте это скорее и отпустите домой». Хотя, когда брили, ком в горле, конечно, стоял. Еще какой.

Перед съемками я купила парик. Но надела его всего один раз после сцены с бритьем, чтобы сходить в магазин. А потом подарила подруге по фильму, тоже лысой: ей он нужен был для сцены. Сама я решила ходить так, как есть. Забавным был тот факт, что очень многие, даже знакомые, не знающие о фильме, думали, что я чем-то печально больна. Часто ловила на себе сочувствующие взгляды. Это было забавно! А в целом моя обритая голова делала меня еще более заметной, а значит — исключительной. И мне даже нравилось.

Кстати, без волос было невероятно легко! Сейчас порой даже скучаю по этому ощущению. Сейчас волосы уже достаточно отросли. Думаю, еще год, и я верну прежнюю длину.

— Сыграв в таком фильме, что самое главное вы поняли о женщинах?

— Честно говоря, я всегда была слегка «мужланкой». У нас в семье две девочки: я и сестра. Мне всегда казалось, что папа мечтает о сыне, хотя он ни разу об этом не заговаривал, вот я и пыталась на правах старшей этого сына ему заменить… Рубила с ним дрова, носила воду из колонки, надевала его свитера. Возможно, это и сформировало мой характер в свое время. А мама всю жизнь просила меня быть «хоть чуточку женственней». Так что с детства я понимала, что женщина — это не приговор, а лишь образ жизни. История батальона смерти лишь утвердила меня в этой мысли.

— Поступали ли вам еще какие-то серьезные предложения в кинематографе после премьеры «Батальона»?

— Предложения поступали и поступают. В свое время я прошла пробы, и меня утвердили в двух очень интересных проектах, но вторая беременность не позволила принять в них участие. Однако за последний год я уже снялась в двух других проектах и сейчас жду ответов по поводу утверждения на еще две роли. Так что с Божьей помощью все будет!

— Вы — актриса Брестского академического театра драмы. Как считаете, чем театры в городах поменьше отличаются от столичных? Есть ли у них какая-то специфика?

— Да, театр действительно остается моей основной работой. Ради него я и в декрет-то, по сути, не уходила. Вернулась на сцену, когда малышке стукнуло 1,5 месяца (хотя без моей сестренки, крестной моих девочек и практически их второй мамы, это было бы невозможно).

Что касается того, чем отличаются нестоличные театры от столичных, то, как мне кажется, в последних больше экспериментов. Мы же больше зависим от зрителя, в 70% случаев именно зритель диктует нам репертуарную политику. Хотя наш директор, Александр Козак, в этом плане никогда не отставал от столицы. Были у нас (в качестве экспериментов) и спектакли с нецензурной лексикой, и уличные спектакли, и мюзиклы. Но, как по мне, так нет ничего лучше старой доброй проверенной годами классики.

— Когда вы — публичный человек, наверняка часто находятся те, кто критикует, отпускает едкие замечания в ваш адрес, позволяет себе насмешки. Сталкиваетесь ли вы с этим и получается ли у вас абстрагироваться?

— Один-единственный раз я приняла близко к сердцу некий абсолютно глупый и ничего не значащий комментарий. И то, скорее, от неожиданности, нежели от его резкости. На каком-то сайте выложили фотографии с празднования Дня театра, и на одной из них я вышла особенно неудачно. И все бы ничего, но кто-то посчитал себя вправе высказаться во всеуслышание: «А вот актриса Малинчик могла бы и накраситься ради такого случая». Смешно, нелепо, даже совсем не обидно, меня в гриме можно увидеть только на сцене или красной дорожке (принципиально не крашусь в жизни — хватает этого в профессии). Но в тот момент меня жутко возмутила подобная фамильярность! Кто ты такой (ая), и кто я тебе, чтобы ты имел право мне заявлять подобное?.. Простила бы такое только маме (а она мне это твердит неустанно), больше никому.

В тот же день удалила со всех страничек в соцсетях фото детей и мужа. Мое это мое, к ним не лезьте. Меня обсуждайте, пока весь яд не выйдет, с меня — что с гуся вода. Но семья — это святое. Муж, две доченьки (8 лет и 9 месяцев), сестра, племяшка, мама (папы второй год как не стало) — вот вся моя семья. Не представляю своей жизни без них и никогда не дам в обиду.

— Вы отлично выглядите, вы прекрасная мама и жена. Наверняка, помимо работы, есть еще какие-то увлечения. Есть ли у вас свой собственный секрет того, как при такой занятости не превращаться в «белку в колесе», сохранять вдохновение и не давать погаснуть блеску в глазах?

— Если говорить об увлечениях, то, как ни стыдно в этом признаваться, я — поверхностный человек. Всерьез, кроме профессии, меня ничто не смогло увлечь. А несерьезно — это пожалуйста: играла на музыкальных инструментах (гитара, фортепиано), писала стихи в свое время, книги порой читаю запоем, периодически вяжу, шью или вышиваю бисером. Опять же кулинария, вокал, хореография, рыбалка, стрельба, верховая езда… И это, пожалуй, только пятая часть моих увлечений. Но ничем из этого я не владею в совершенстве.

Что же касается «белки в колесе», то, как бы глупо это ни звучало, но, пребывая именно в таком состоянии, я по-настоящему счастлива. Меня никогда не пугали трудности, пугает забвение и бесполезность. Ощущать себя нужной, любимой, востребованной — в этом залог моего хорошего настроения. Ради этого я горы сверну!