Цены страшной войны
…Неотъемлемая сторона любой войны – голод, холод, тяжелейший труд, когда на долю гражданского населения зачастую выпадают не меньшие тяготы, лишения и невзгоды, чем на долю солдат на поле боя.
Надо сказать, что и перед войной в 30-е годы в СССР как продовольствия, так и промтоваров никогда не было в избытке. С началом Великой Отечественной войны ситуация стала ухудшаться. Вопрос снабжения хлебом в СССР всегда считался «политическим». Так уж повелось, что наличие в магазинах хлеба являлось для граждан своеобразным показателем ситуации в стране. Отсутствие его в свободной продаже – предвестие голода со всеми вытекающими последствиями. Перебои с поставками хлеба начались уже в конце июля 1941 года. Это сразу же повлияло на настроения населения…
Постепенно в стране была введена карточная система распределения. В Москве – уже в первый месяц войны, с 16 июля – на некоторые продукты и промтовары. Через два дня карточки были введены в Ленинграде и близлежащих городах.
В августе 1941 года хроническая нехватка хлеба и других продуктов стала ощущаться практически во всех городах Советского Союза. Карточки вводились на хлеб, крупу, сахар, масло, мясо, рыбу, кондитерские изделия, а из промтоваров – на мыло, обувь, ткани, швейные, трикотажные и чулочно-носочные товары. Нормы снабжения устанавливались в зависимости от наличия (с учетом производства) тех или иных товаров и были дифференцированы по группам населения в зависимости от характера и важности выполняемой работы. Но были и исключения. Попав в категорию «ударников» и «стахановцев», можно было получить дополнительные талоны. Дополнительные карточки получали рабочие горячих цехов, доноры.
В 1942-м в среднем по стране на рабочую карточку получали в месяц 2,2 кг мяса, 1 кг рыбы и морепродуктов, 800 г жиров, 2 кг круп и макаронных изделий, а также 800 г хлеба в сутки. Нормы иждивенцев были самыми мизерными: в апреле 1942-го им было положено в месяц всего 600 г мяса, 500 г рыбы и морепродуктов, 1 кг круп и макаронных изделий и 250 г хлеба в сутки.
Не обходилось и без мошенничества: карточки выписывались на вымышленные имена, использовались карточки умерших, сданные добросовестными родственниками в домоуправления. Поначалу взамен утерянных карточек выдавали новые. В частности, в Ленинграде в октябре районные бюро выдали взамен утерянных 4800 новых карточек, в ноябре – около 13 000, в декабре – 24 000. После этого повторную выдачу карточек запретили.
Деньги в годы войны в определенной мере утратили свое значение. Заработной платы хватало, чтобы выкупить положенный по карточкам мизерный набор продуктов. Что касается рыночных цен…
Вот пример по городу Челябинску. В первый месяц войны на базарах еще сохранялся предвоенный уровень цен. Молоко стоило 3–4 руб. за литр, килограмм мяса – 18–24 руб., картошка – 2–2,5 руб. за кило.
С августа 1941 года цены стали стремительно расти и достигли максимума в мае 1943 года: килограмм свинины – 400 руб., говядины – 320 руб., муки – 230 руб., картошки – 76 руб., капусты – 70 руб. Литр подсолнечного масла – 500 руб., молока – 76, десяток яиц – 180 руб. В городе Горьком максимум цен зафиксирован в январе 1943 года: масло сливочное – 950 руб. за 1 кг, масло растительное – 590, свинина – 512 руб. за 1 кг.
Стоимость одной бутылки водки на рынке к середине войны достигала астрономической суммы в 1000 рублей.
На Урале в июне 1941 года дойная корова стоила 2–2,5 тысячи руб., в 1942-м – 40–50 тысяч руб. За трех коров можно было купить танк Т-34.
Рабочие на военных заводах получали 600–700 руб., в других отраслях – 300–600 руб., машинисты на железной дороге – до 1 тысячи руб., врач в больнице – 600–800 руб., машинистка в учреждении – 200–250 руб., уборщица – 160 руб. При этом следует учитывать, что минимум один оклад в год, а то и больше отдавался на так называемый военный заем. В годы войны их было выпущено четыре, и они принесли порядка 76 млн руб. Кроме того, для дополнительного привлечения денежных средств населения в госбюджет кроме военных займов были осуществлены выпуски денежно-вещевых лотерей, которые дали государству еще чуть более 12 млн руб. В конце декабря 1941 года был введен так называемый военный налог, составлявший 12 % от зарплаты.
P.S. Мой дед майор Красной армии встретил войну на самой границе в Беларуси. Под бомбежкой и артобстрелом сумел отправить семью в тыл. Моя бабушка после долгих скитаний оказалась с тремя детьми, среди которых была моя будущая мама, в городе Тулуне Иркутской области. Маленький Толик, не выдержав испытаний, умер. Моя мама в 10 лет поседела. В Сибири уже была зима, а у них с сестрой на ногах сандалики, так и просидели до весны в доме. На следующий год, как вспоминает мама, дали одни валенки и одни унты. «Главной моей обязанностью было отоваривать хлебные карточки. Очереди были длинные, стояли подолгу. Ждали, когда привезут хлеб, затем лезли по деревянной лестнице к двери магазина, толкались так, что я часто летела вниз, потом молча карабкалась в свою очередь. Росту я была маленького, в маму, несмотря на свои 10 лет, выглядела как первоклассница. Мама собирала хозяйские картофельные очистки, мыла их, прокручивала через мясорубку, сушила, и это у нас называлось – «гречневая каша». Я собирала травки, коренья и варила суп. Весной 1942 года нам дали участок земли – 10 соток. Мы с сестрой вскопали его и осенью были с картошкой и капустой. Можно было жить. В мае 1944 года папа приехал за нами. Помню, светило яркое солнце, а наш папа стоит красивый, с Золотой Звездой Героя Советского Союза и орденами на груди.
Мама накрыла стол. Папа привез много продуктов, которыми его снабдили в Москве. Сели за стол, а я по наивности говорю: «Это можно есть, а не смотреть?» Я забыла об этом, а папа вспоминал всю жизнь».