Зрелище с размахом

Белорусскую постановку “Щелкунчика” заметили и оценили не только отечественные специалисты

Постановки Национального академического Большого театра оперы и балета Беларуси не оставляют равнодушными белорусских, а также и иностранных зрителей. Премьера новой постановки известнейшего балета Петра Чайковского “Щелкунчик” в театре состоялась меньше месяца назад и уже получила море отзывов и простых любителей искусства Мельпомены, и специалистов. Причем, постановку заметили не только в Беларуси. Своими впечатлениями от белорусского “Щелкунчика” в постановке балетмейстера Александры Тихомировой с “НГ” поделилась кандидат искусствоведения, доцент кафедры режиссуры балета Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Римского-Корсакова Ольга РОЗАНОВА:

— “Щелкунчик” — первый “собственный” полнометражный балет молодого хореографа Александры Тихомировой. И, как бывает в подобных случаях, автор стремился быть как можно более оригинальным и серьезным, постарался вложить в спектакль максимум информации, предложить необычную концепцию. Получилась по-хорошему современная версия гениальной партитуры Чайковского, насыщенная драматизмом, интригующая неожиданными перипетиями действия, но порой ставящая неразрешимые загадки.

Балетмейстер не оставила без внимания опыт предшественников, но притом нашла собственное решение спектакля и в ряде моментов проявила недюжинную фантазию. Принципиальная удача — образ Дроссельмейера. Меняя обличья, он выступает главным героем спектакля, подобно режиссеру управляет развитием действия. Неожиданной оказалась юная героиня “Щелкунчика” — девочка Мари. Здесь она значительно взрослей, чем принято считать, да и характером наделена весьма решительным. Испытания, через которые ее проводит Дроссельмейер, готовя к встрече со “взрослой” жизнью, она выдерживает с честью. Непонятно только, откуда у этой смелой энергичной девушки, уже познавшей чувство любви, такая привязанность к куклам, зачем ей нужен деревянный Щелкунчик. В финале балета душа влюбленной Мари парит в просторах космоса. На фоне звездного неба она идет к зрителям, прижимая к груди... куклу щелкунчика. На девушке нарядное платье, в котором она танцевала с Принцем-Щелкунчиком в своем волшебном сне. Между тем в предыдущей сцене “проснувшаяся” Мари с любопытством заглядывала в заиндевевшее окно дома, точно так, как это было в прологе балета. Значит, это уже не сон, а реальность. Но тогда непонятно, что представляет собой патетический и несколько мрачноватый по колориту финал. Можно предположить, что это метафора: чуткая душа Мари предвидит будущую жизнь — прекрасную, но отнюдь не солнечную. Мысль хореографа значительна: чудесный сон преобразил героиню, поднял ее высоко над бытом. Но разве эта мысль не прозвучала бы с большей убедительностью, если бы Мари появилась на фоне звездного неба в той же ночной рубашке, в которой она заснула под елкой рядом с куклой щелкунчиком?

Подобные неувязки иногда встречаются в спектакле. А рядом — замечательные находки, связанные именно с действием. Балетмейстер нашла способ включить в него “нейтральные” сцены — дивертисменты. Танцы кукол на празднике в доме Штальбаумов превратились в занимательную и поучительную интермедию, разыгранную Дроссельмейером. А в развернутом дивертисменте последнего акта едва ли не впервые принимают непосредственное участие Мари и Принц-Щелкунчик. В каждом номере это происходит по-разному, но всегда убедительно и интересно. А в результате дивертисмент, не утратив концертности, ненавязчиво вписался в действие, одновременно добавив новые краски образам героев.

Хореография Тихомировой, не претендуя на новаторство, по-хорошему традиционна, но отнюдь не банальна. Через танец, его образное наполнение выражена идея балета — драма расставания с безмятежным детством, знакомство с влекущим, но и таящим угрозы взрослым миром. Танцевальными средствами показано духовное взросление Мари. Кульминацией темы стало дуэтное адажио героев в последнем акте, обрамленное необычным кордебалетом. Начало адажио напоминает ритуал венчания. Его предваряет красивый и фантастичный вальс кордебалета. Танцовщицы в темно-синих пачках и черных с блестками трико изображают елочные игрушки, танцовщики в черном с золотом — зажженные свечи. Строгий рисунок танца и сумрачный колорит сцены создают атмосферу торжественного таинства. Художник спектакля Юрий Купер здесь, как и в других ключевых эпизодах, становится верным соавтором хореографа.

Вообще, зрительный образ спектакля, без преувеличения, грандиозен. Гостиная в доме Штальбаума напоминает пышный дворцовый зал с огромной, богато украшенной елкой. Костюмы родителей и детей блещут золотом и серебром. Роскошная хрустальная люстра превратится во втором акте в корзину воздушного шара, в котором герои отправятся в сказочное путешествие. Костюмы персонажей, вплоть до всевозможных кукол, так затейливы и красивы, что их нужно рассматривать вблизи. Словом, зрелище получилось с размахом по-столичному.

Уровень академического театра продемонстрировал оркестр, звучавший особенно слаженно и проникновенно под дирижерской палочкой Виктора Плоскины. Достойно выполнили задачи, поставленные хореографом, артисты всех рангов — от кордебалета до солистов — в большинстве представителей молодого поколения.