Беларусь: постиндустриальный шок неизбежен?! Главный вызов нынешнего века

Парадоксально: если верить официальным данным, белорусская экономика – одна из самых успешных на постсоветском пространстве, но и она с некоторых пор испытывает серьезные трудности. 

(Газета "Народная Воля", 29 марта, № 24) 

Согласно правительственным данным, за годы, прошедшие после развала СССР, белорусское общество не только не проело советское наследие, но и сумело, опираясь на оставшуюся от Советского Союза производственную и технологическую базу, восстановить и нарастить экономическую деятельность в объемах, превосходящих уровень Белорусской ССР. Тем не менее оказывается, что сегодня этого недостаточно. Хозяйственные успехи страны за последние 20 лет, о которых немало сообщали официальные источники, как выясняется, не в состоянии обеспечить Беларуси полную экономическую и социальную конкурентоспособность.

В чем же дело?

Почему экономический потенциал страны, еще недавно представлявшийся результатом удачной реставрации некоторых экономических механизмов советского прошлого, сегодня недостаточен и страна вынуждена искать новую экономическую стратегию?

Почему белорусскому обществу, как будто выбравшемуся из трясины постсоветской разрухи, экономической деградации и социальной деморализации, только залечившему раны постперестроечного системного кризиса, необходимо снова собираться в дорогу, готовиться к переменам?

Ответ не обещает легкой жизни. Будущее ждет лишь тех, кто сможет понять и освоить его постиндустриальную модель или облик. Возможно, не всем, но политическому классу Беларуси должно быть понятно, что индустриальные успехи страны не гарантируют ей прописку в XXI веке. Выход на принципиально новый уровень экономического развития – это главный вызов Беларуси нынешнего века.

Белорусская экономика сталкивается с кризисом не потому, что она плохо работает и плохо организована. Проблема в другом: современная высокоэффективная экономика – это, образно говоря, стремительный полет на космическом корабле. Белорусский же экономический механизм, индустриальный в своей основе, способен развивать темп, сопоставимый с полетом аэроплана, пусть даже на реактивной тяге. Как бы мы ни давили на педаль газа, как бы ни выжимали скорость, мы все равно будем отставать от стран, которые освоили новую парадигму экономического развития, поскольку постиндустриальное производство по своим возможностям гораздо эффективнее любого индустриального производства.

Разрыв между экономиками постиндустриальных стран и Беларуси более всего бросается в глаза при сравнительном анализе такого индикатора производственного процесса, как объем продукции, создаваемый одним работником в единицу времени. По этому показателю Беларусь, по мнению специалистов Министерства экономики, «отстает от уровня Европейского Союза, объединяющего 28 государств (ЕС-28), в 4–5 раз». («Национальная стратегия устойчивого социально-экономического развития Республики Беларусь на период до 2030 года»).

Белорусский социум, политическая элита, как представляется, не до конца осознают необходимость глубоких преобразований, способных повернуть белорусскую экономику лицом к тем вызовам, которые ожидают ее на пути постиндустриальной трансформации. Дискуссии, идущие в обществе, мало касаются концептуальных характеристик самого феномена постиндустриализма, его социальных, политических, культурных последствий. Споры главным образом о темпах предстоящих экономических реформ, о том, до какой степени допустимо поднимать планку социальной нагрузки на население в ходе предстоящей модернизации. Природа и революционный смысл постиндустриальной трансформации, ее морально-этические последствия пока остаются за рамками публичного обсуждения. Проблематика постиндустриальных перемен усугубляется глубокими противоречиями между целями и задачами, с одной стороны, традиционного общества и тесно связанного с ним национального государства, с другой – глобальных акторов, транснациональных структур.

Что же такое постиндустриальная трансформация, какова природа этого явления? Почему, приобретая прописку в постиндустриальном мире, национальное государство не может чувствовать себя в безопасности?

Третья технологическая волна

Одним из первых, кто ясно увидел и теоретически описал очертания постиндустриального будущего, был Элвин Тоффлер американский философ, социолог, футуролог. (Теорию постиндустриальной стадии развития социума предложил профессор Гарвардского университета социолог Дэниэл Белл в книге «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования» (1973). – Авт.) Концепцию постиндустриального общественного процесса он изложил в трудах «Шок будущего» (1970), «Третья волна» (1980), «Восприимчивая корпорация» (1985) и других. По мнению ученого, в развитии общества ведущая роль принадлежит техносфере, которая вызывает череду всевозможных изменений, является движущей силой общественных перемен, нововведений, технологических и технических революций. Именно технологические революции формируют характер и особенности развития тех или иных цивилизаций. Первой технологической революцией была аграрная. На смену ей пришла вторая волна – индустриальная. Она вызвала рост технологической цивилизации. Ремесленный труд уступил место труду машинному, конвейерному. Появились массовые формы производства, распределения, торговли, культуры.

Третья волна гигантских преобразований получила импульс благодаря компьютерной, лазерной технике, биотехнологиям, генной инженерии, информатике, электронике, теле- и видеокоммуникациям. Благодаря им родилась и стремительно развивается новая производственная энергетика, которая опирается на возобновляющиеся, а не на истощающиеся источники. Главным содержанием трудовой деятельности становятся творчество, информация, интеллектуальные технологии…

Иначе говоря, постиндустриальная трансформация – это процесс преодоления ограниченных возможностей индустриального типа хозяйствования. Последний основывается на крупном машинном производстве и механизации во всех отраслях, прежде всего в промышленности. Труд носит массовый характер. Человек в таком производстве выступает как оператор. Общепризнанный анализ индустриального производства еще в XIX веке сделал Карл Маркс, который утверждал, что трудовая деятельность – это сопровождение производственного процесса, оперативное управление машиной. Скажем, работник точит на токарном станке болты и гайки, причем точит их серийно. Процесс его трудовой деятельности носит повторяющийся характер. В индустриальном производственном процессе число занятых велико. Каждая машина, каждый агрегат нуждается в сопровождении, в сопровождающем, что ведет к вовлечению в производственную деятельность практически большинства трудоспособного населения.

Подготовка трудовых ресурсов, техническое обучение фабрично-заводских рабочих переходит в разряд необходимых и регулярных задач. Ее решение требует образовательных учреждений, способных готовить квалифицированных рабочих. Возникает потребность создания механизмов социальной защиты. Развивается система здравоохранения, появляется сеть лечебных учреждений, основная задача которых – поддержание физического и психического здоровья работников, с тем чтобы их отдача на производстве могла быть максимально эффективной. Пенсионное обеспечение становится привычной нормой. Активное развитие социальной сферы в индустриальную эпоху имело естественным следствием появление так называемого социального государства.

Хотя индустриальный подход к производству, основанный на механизации труда и участии в трудовом процессе большого количества квалифицированной рабочей силы, обладает рядом положительных экономических и социальных характеристик, тем не менее индустриальное производство имеет пределы роста. Они обусловлены недостаточными возможностями машинных технологий, а также издержками, связанными с оплатой труда большого числа рабочих и необходимостью удовлетворения их социальных запросов и потребностей. Автоматические производственные линии, роботы, как показывает опыт постиндустриализма, могут вполне успешно заменять человеческий труд. Завод, на котором дело поставлено на постиндустриальной основе, способен обойтись какой-нибудь сотней высококвалифицированных специалистов. Тогда как завод, работающий и организованный как индустриальное предприятие, выпускающее аналогичную продукцию в аналогичном объеме, использует труд тысяч рабочих.

В споре индустриализма и постиндустриализма решающим аргументом, как уже отмечалось, является производительность труда.Именно подъем производительности труда есть главная проблема для современной белорусской экономики, которая пока остается преимущественно индустриальной. В том, что касается эффективности, она не может угнаться за экономиками, которые широко используют инновации, оснащены суперсовременными технологиями.

За разъяснениями по этому показателю обратимся к аргументированной публикации доктора экономических наук, профессора И.Михайловой-Станюты в «Банкаўскім весніку», издаваемом Национальным банком РБ. Отраслевая производительность труда, выраженная в тысячах долларов на человека, в некоторых высокоразвитых странах и в Беларуси в 2012 году выглядела, согласно расчетам ученого, следующим образом:

Производительность труда в 2012 г., тыс. долл. на человека

Страна	Экономически активное население, тыс. чел.	Производительность труда
		Средняя по экономике	Промышленность
США	153 617	105,7	147,0
Канада	18 699	97,4	157,6
Великобритания	31 612	78,2	125,8
Германия	42 239	81,2	95,7
Япония	64 022	93,1	112,3
Франция	28 390	92,0	77,1
Италия	25 075	80,3	82,7
Норвегия	2 592	192,8	583,0
Беларусь	4 577,1	13,8	19,1

 

«Узкие места»

Постиндустриальное производство радикальным образом меняет структуру производственных затрат. В условиях индустриального производственного процесса проектная разработка изготовления товарного шаблона составляет существенно меньшую долю общего объема затрат. Основные издержки связаны с массовым выпуском товарных копий. Естественно, весомая доля затрат в условиях индустриального производства приходится на оплату труда работника-оператора. Издержки же постиндустриального производства в основном связаны с подготовкой концепции и проектной разработкой высокотехнологичного товарного образца. Львиная доля расходов приходится на создание соответствующих наукоемких технологий, и меньшая часть их – затраты на изготовление многочисленных копий товара.

Вес и значение постиндустриальной экономики в современном мире неуклонно возрастает. По оценкам специалистов, создаваемые на основе новейших технологий производства растут в темпе около 30 % в год. Страны, составляющие костяк современной мировой экономики, генерируют свою прибыль в основном за счет постиндустриальной деятельности, которая, по мнению экспертов, вплотную приблизилась к шестому технологическому укладу. Помимо IT-технологий в этих странах активно используются наукоемкие способы производства. Большая часть инвестиций направляется именно в наукоемкие технологии, в разработку новых методов изготовления той или иной продукции. В этом отношении Республике Беларусь предстоит огромная работа, главным содержанием которой должно стать развитие и широкое практическое использование научно-технического потенциала.

Ученые научно-исследовательского экономического института Министерства экономики Республики Беларусь, разработавшие «Национальную стратегию устойчивого социально-экономического развития Республики Беларусь на период до 2030 года», называют важнейшие проблемы, от решения которых зависит постиндустриальное будущее нашей страны. О чем идет речь? Выход на принципиально новый этап экономического развития требует масштабного финансирования инновационной деятельности, создания наукоемких производств (высокотехнологичного сектора), опережающего развития сферы услуг.

Неотложное значение имеет наращивание и повышение отдачи инвестиций. На практике их эффективность, увы, не растет. В2013 г. инвестиционная отдача в основной капитал оказалась в 5,2 раза ниже, чем в 2001 году. Болезненным вопросом является также избыточно высокая импортоемкость, она порождает значительный дефицит внешнеторгового сальдо. Из года в год тормозом белорусской экономики, существенно снижающим показатели ее эффективности, оказывается высокая энерго- и материалоемкость производства. По сравнению с западноевропейскими странами показатели энергоемкости белорусской продукции выше в 1,5–2 раза. К узким местам, по мнению специалистов, следует отнести неудовлетворительные темпы трансформации экономических отношений и сохранение недостаточно эффективной и высоко затратной структуры экономики; технологическое отставание; слабый доступ к зарубежным технологиям, ноу-хау, финансовым ресурсам и рынкам; достаточно высокую зависимость темпов экономического роста от внешних поступлений и колебаний цен на углеводороды и сырье; обострение борьбы за новые их источники.

Обратная сторона процесса

Огромные преимущества перехода к производству на основе новейших технологий очевидны. Тем не менее постиндустриальная модернизация ставит в повестку дня вопросы не только радикальных производственно-технологических реформ. Постиндустриальная трансформация оборачивается большими социальными и политическими вызовами. Среди прочего это связано с тем, что современный мир, помимо постиндустриальной модернизации, сталкивается с новыми тенденциями, направленными на переформатирование социально-политических отношений в соответствии со стратегией глобализма и транснациональных групп. В результате обратной стороной постиндустриальных преобразований оказывается антагонизм интересов национального государства и мировых игроков, транснациональной корпоратократии.

Производитель, опирающийся на постиндустриальные технологии и транснациональный капитал, вольно или невольно проходит мимо философии социальной солидарности, следовать которой побуждает национальное государство. Постиндустриальная экономика не создает новых рабочих мест, скорее – она их сокращает. Субъект постиндустриального хозяйствования не испытывает мучительных угрызений совести, отказываясь от услуг большого числа трудящихся, и не спешит нести традиционную социальную нагрузку.

Государство, защищающее социальные завоевания, невольно становится поперек постиндустриального бизнеса. Хранитель национальных территорий, суверенитета, оно в глазах постиндустриального производителя является лишним институтом, препятствующим движению корпоративных интересов. Производство, принадлежащее транснациональным группам, может размещаться на сравнительно небольших, надежно охраняемых территориях. Остальные территории, их благополучие постиндустриального производителя заботят мало. Нежелание субъектов постиндустриальной экономической деятельности в лице транснациональных корпораций делиться прибылью, платить налоги ведет к тому, что государственная казна все больше испытывает дефицит средств. Казенный кошелек большинства государств Европы и мира, по оценкам экспертов, за последние десятилетия стал тоньше примерно в 2 раза. Соответственно, государственные возможности продвигать те или иные социальные программы также сокращаются.

Поскольку постиндустриальное производство, патронируемое транснациональными структурами, не находит применения большому числу квалифицированных рабочих, в новой реальности востребованность массового образования заметно снижается. Когорты учителей, преподавателей высшей школы рискуют оказаться не у дел. В инновационном обществе, контролируемом транснациональным бизнесом, первостепенную роль играет образование элитарное, соответствующее организационным и технологическим особенностям постиндустриального производственного процесса. Не менее острой выглядит проблема сохранения системы здравоохранения. С точки зрения постиндустриального производителя, логику поведения которому диктуют транснациональные структуры, массовое здравоохранение как часть социального потребления является иррациональной статьей расходов.

Так или иначе параметры социального государства, сложившегося в индустриальную эпоху, с переходом к новому типу технологического оснащения экономики ожидает серьезная трансформация. Независимо от нашего восприятия и оценки постиндустриальных преобразований, процессов глобализации, деятельности и устремлений транснационального капитала, нам следует отдавать отчет в том, что полностью избежать постиндустриального шока путем простого микширования его социальных последствий вряд ли получится.

В контексте современных геополитических пертурбаций постиндустриальная модернизация ставит на карту вопрос исторического выживания целых государств и народов. Вопрос для Республики Беларусь (как национального государства) стоит точно так же. Социальный шок может оказаться непривычно острой приправой к тому блюду, которое сулит нам постиндустриальный скачок. Белорусам придется отказываться от ряда патерналистских привычек и иждивенческих настроений. В условиях радикальных экономических и структурных реформ государство не сможет выполнять социальные запросы населения в прежнем объеме.

Противники национального государства

С точки зрения глобалистов и транснациональной корпоратократии регулятивные функции государства, его социальные обязательства в постиндустриальном обществе, как отмечалось выше, подлежат радикальному сокращению. Иными словами, помимо отказа от сложившейся в период индустриального развития социальной системы постиндустриализм, как это горько ни звучит, стратегически отрицает национальное государство. Транснациональные корпорации, как бенефициары постиндустриального развития, все настойчивее претендуют на то, чтобы заместить собой этот институт. Их глобальные притязания – главный камень преткновения в современной геополитике. Транснациональный бизнес, реально конкурируя с национальными государствами, норовит отнять у них контроль над рынками, финансами, ресурсами, спросом, маркетингом и так далее. У транснациональных структур есть свои частные военные подразделения, разведывательные службы, другие силовые структуры, которые готовы подменить государственные институты легального насилия. Очевидно, что транснациональные элиты, корпоратократия хотели бы утвердить свое сверхобщество, вместо совокупности национальных государств – транснациональную глобальную экономику.

Адепты постиндустриализма полагают, что общественная жизнь будет осуществляться в виде двух социальных укладов. В рамках одного развернется производство постиндустриального типа с широким использованием суперсовременных технологий, автоматизации и роботов. Осуществлять и контролировать этот процесс будет некая элита. Она же будет основным потребителем производимых благ и ценностей. Второй уклад предназначен для большинства. Это так называемый кибернетический мусор, или киберпанки, которые выступают как часть человеческой бизнес-деятельности. Условия существования в зоне кибермусора могут резко отличаться от жизни постиндустриальной элиты.

Картину жизни в постиндустриальном обществе, как ее понимают глобалисты, сторонники транснационального корпоративизма, хорошо иллюстрируют представления Жака Аттали – первого директора Европейского банка реконструкции и развития, теоретика и горячего сторонника постиндустриального мирового порядка. В его нашумевшей книге «Тысячелетие: выигравшие и проигравшие в наступающем Новом мировом порядке» (1991 г.) концептуально рассказывается о том, что сделавшие ставку на постиндустриальное развитие наднациональные структуры планируют в отношении мирового будущего. Ж.Аттали не оставляет надежды на суверенное существование национальной общности. Самой массовой фигурой будущего должен стать кочевой тип человека (номад), а национальный тип – уйти в прошлое. «Старый геополитический порядок сходит со сцены, – пишет глашатай постиндустриализма и глобализма, – рождается новый и приходит ему на смену. Новый порядок, скорее всего, будет иметь очень мало общего со знакомым нам последние 50 лет ХХ столетия миром». О национальном суверенитете, его развитии и укреплении никакой речи не идет. «Человечество вступает в сверхиндустриальный век, богатые и процветающие зоны будут беспечно соседствовать с обширными нищими регионами… Этот процесс будет сопровождаться утратой традиционной привязанности к стране, общине, семье…» – убеждает Ж.Аттали.

Продвигаемый радикальными приверженцами постиндустриального общества новый миропорядок отменяет традиционно признаваемую в мире незыблемость государственного суверенитета, закрепленную в международном праве с подписанием Вестфальского мирного договора 1648 года. Этот договор зафиксировал нерушимость государственных границ и принцип права наций на самоопределение. Транснациональные элиты, ориентированные на западные тренды развития, намерены построить глобальную цивилизацию в соответствии с собственными универсалистскими традициями и моралью, не слишком считаясь с ценностной платформой других стран и народов.

В связи со сказанным большой привет тем, кто все еще безоговорочно верит в то, что «Запад нам поможет». Если поможет, то не из соображений альтруизма. Решая задачу постиндустриального обновления, Беларусь не может обойтись без того, чтобы опираться на региональных игроков. В интересах ее национального суверенитета поддерживать такие геополитические принципы и модели, которые, не отвергая объективных процессов глобального развития, отдают должное многополярному формату международной жизни.

Самый верный наш ресурс

Таким образом, белорусское общество, если оно не хочет выйти в тираж истории, должно овладеть суммой наиболее передовых технологий. Инновационное, технологическое и техническое оснащение постиндустриального типа на улице не валяется. Ожидать, что его подарит Запад, наивно. Западные партнеры, при всем уважении к их достижениям, озабочены собственными проблемами. Они едва ли испытывают жизненную потребность в экономическом подъеме периферийных развивающихся стран. Больше того, Запад не очень стремится к этому, даже если периферия европейская. Его интересует преимущественно контроль над ней. Наиболее развитые государства, тесно интегрированные с транснациональным финансовым и промышленным капиталом, выступают лоббистами постиндустриальной глобализации. Этот процесс позволяет им извлекать прямую экономическую и иную выгоду. Лауреат Нобелевской премии американский экономист Джозеф Стиглиц говорит по этому поводу: «Критики глобализации обвиняют страны Запада в лицемерии, и они в этом правы. Западные страны подтолкнули бедные страны к ликвидации торговых барьеров, сохранив при этом свои собственные. Запад так продвигал программы глобализации, чтобы обеспечить себе непропорционально большую долю выгод за счет развивающихся стран».

Для нас сложность ситуации состоит в том, что решение задачи модернизации отечественной экономики требует взаимодействия с лидерами глобального постиндустриального развития. Поэтому, как бы мы ни критиковали позицию Запада, нам не избежать деловых отношений с ним, поскольку именно ему принадлежат основные технологические и технические достижения. Однако эти отношения имеют свои нюансы. Мы за модернизацию национальной экономики. В этом нелегком деле нам есть чему учиться у Запада. Целесообразно перенимать западные технологии, культуру производства. Тем не менее Беларуси не обязательно безоглядно ввязываться в вестернизацию, приобщаться к погоне за не во всем бесспорными ценностями. Белорусское общество вполне способно обойтись без переживающих упадок идеологий и свойственных им нравственно-эстетических ориентиров эпохи постиндустриализма и глобализма.

Самый верный наш ресурс – внутренняя мобилизация и консолидация, а также раскрепощенная предпринимательская инициатива. Когда речь идет о переходе к принципиально новой технологической базе экономической жизни, Беларусь может и должна рассчитывать прежде всего на свои собственные силы.  В некотором смысле нам предстоит решить трудную задачу, в чем-то подобную той, которую решил барон Мюнхгаузен. Как известно, легендарный персонаж вытащил себя из трясины, ухватившись за собственные волосы.  В мире радикально меняется концепция экономической и социальной практики. Беларусь не может пройти мимо этого фундаментального факта без того, чтобы не утратить историческую перспективу. Индустриальное производство – это двигатель прошлого. Сколько бы мы его ни ремонтировали, белорусское общество все равно будет отставать от постиндустриальных стран. Если мы хотим двигаться в будущее, нам необходимо без колебаний менять мотор. Осуществить модернизационный проект предельно сложно и трудно, но если не заниматься этим, то место на задворках общественного развития нам гарантировано.

Об авторе: ОРГИШ Вячеслав Петрович – белорусский философ, социолог и политолог.

Окончил философское отделение и аспирантуру Белгосуниверситета. Затем докторантуру Института философии и права НАН Беларуси. В 1993 году защитил докторскую диссертацию. Работал преподавателем общественных дисциплин в вузах Минска. С 1985 года – в Институте философии и права АН БССР, с 1990 года – старший, ведущий, главный научный сотрудник Института социологии АН БССР (с 1991 года – НАН Беларуси). В настоящее время – профессор кафедры философии и политологии Института правоведения (БИП).

Автор многочисленных научных публикаций, монографий. С 1996 года регулярно выступает в независимых и государственных СМИ с аналитическими материалами по актуальным проблемам общественно-политической жизни.