Балерина не на пенсии, ученица Елизарьева. Познакомились с минчанкой, которая зажгла в проекте ТНТ

Пять лет назад балерина Ольга Репина могла выйти на пенсию, которая наступила бы в 38. Не дотерпела — бросила Музыкальный театр, где танцевала 15 лет. Ольга — одна из первых учениц Валентина Елизарьева. Мечтала стать хореографом, но, когда ей не разрешили поставить дипломный спектакль в родной «музкомедии», совсем быстро эту мечту забросила.

Может показаться, что Ольга не борец. Только это обманка: главная борьба у девушки разворачивалась с самой собой. «С фактурой мне не очень повезло: я невысокого роста, довольно крупная по кости. Чтобы чего-то добиться, приходилось себя насиловать, — улыбается. — В хорошем смысле слова».

Про то, как она воспитывала в себе «вожака стаи» и чем хотела быть похожа на учителя Елизарьева, зачем в 43 года подалась на проект «Танцы» на ТНТ и почему ни за что в жизни не станет танцевать тверк, Ольга Репина рассказала TUT.BY.

«Родите увидели объявление в газете и решили отдать меня в училище»

Кожаные брюки, грубые ботинки, собака-боксер на поводке — если встретить Ольгу Репину в городе, в ее образе сложно узнать бывшую балерину. Другое дело — застать на танцполе: здесь и невесомость в прыжках, и легкость во вращениях, и идеально вытянутые носки.

Хореографическая карьера Ольги Репиной началась рано, когда ей было 10. Родители нашли в газете объявление: «Идет набор девочек в Минское хореографическое училище». Мама работала монтажницей, папа — токарем. Решили: нужно попробовать и отдать дочку, чтобы у нее сложилось другое будущее.

— Я не хотела уходить из общеобразовательной школы. Там у меня были друзья, с которыми мы играли в трех мушкетеров. А тут хоп — и попала в другое окружение. При поступлении был большой конкурс, человек 8−10. Меня взяли.

Поменяла Ольга не только школу, но и образ жизни. До 10 лет у нее было детство, после поступления — тренировки, тернировки, тренировки.

— В первый год уставала жутко. Приходила домой, падала на кровать и была не в состоянии даже накрыть себя одеялом. А потом втянулась настолько, что без этого жить не могла.

— Не спрашивали у родителей: «Мама-папа, за что?»

— Нет. Так им захотелось. Я, собственно, не жалею.

Учеба и работа над собой растягивались с восьми утра до восьми вечера. Самым сложным, вспоминает балерина, было подняться рано утром и несколько часов простоять у станка — сотни раз выполнять одни и те же движения.

— Я, как и многие, боялась, что с классического танца переведут на народное отделение. Так обычно поступали с теми, кто плохо справляется. Сейчас народный танец более-менее поднят в балетном мире. Раньше было по-другому, и мы все очень переживали: лишь бы не перевели. Всем жутко хотелось стать классическими артистами балета. Для многих девочек отчисление из училища было жизненной трагедией.

Спустя 8 лет — в 18 — Ольга стала артисткой балета. По распределению попала в Музыкальный театр. Здесь она отработала 15 лет. Еще бы пять — и как балерина ушла бы на пенсию. Но этот сценарий оказался не для Ольги.

«Не вписалась во вкусы главного балетмейстера театра»

— С чего начинала в театре? Учила репертуар. Иногда приходилось сложно. Бывало, утром меня вкидывали в спектакль, который должен состояться уже вечером. Приходилось учить весь танец за одну репетицию. Случалось, конечно, и много ляпов, но было весело. Помню, стоит помощник режиссера за кулисами и говорит: «Что делает эта девочка?! Она машет ногами не в ту сторону!» Было сложно, но полезно. Потому что мозги начинали работать очень быстро.

Ведущих партий в спектаклях у Ольги не было — танцевала в кардебалете, иногда исполняла сольные номера. Почему так? Балерина говорит, что с самого начала не вписалась во вкусы балетмейстера.

— Ей нравились высокие, красивые, худые, темноволосые. А я всегда была маленькая и немного полная (по балетным меркам. — Прим. TUT.BY). И какая бы техника у меня ни была, как хорошо бы я ни работала, я попросту человеку не нравилась. Но с этим приходилось мириться, потому что я уже поступила в Академию музыки к Елизарьеву и пошла по другому пути.

Сегодня о своем «неформате» Ольга рассказывает легко и свободно. Ей 43, и она давно выросла из юношеских комплексов и сомнений насчет себя. Но тогда ей, 18-летней и не окрепшей ни морально, ни физически, приходилось трудно. Бывало разное: и худела (безуспешно), и плакала (иногда), и всеми силами пыталась доказать, что она может.

— Я отсылала записи своих работ в разные театры. Меня приглашали и в Днепропетровск, и в Москву. Но мама и папа не отпустили: «Куда ты собираешься? Мы без тебя будем страдать». Поэтому не поехала. Но, главное, я доказала себе, что как солистку балета меня с таким телосложением готовы взять в другие театры.

В родной «музкомедии», судя по рассказам, Ольга работала почти на износ.

— Работала в спектаклях шесть дней в неделю, кроме понедельника, утром и вечером. В середине дня у артистов балета 4 часа перерыва. Я всегда «забивала» их халтурами. Работала балетмейстером либо в драматических театрах, либо со спортсменами в фигурном катании. Не успевала ни есть, ни жить, зато зарабатывала что-то сверх небольшой театральной зарплаты.

Такой ритм, говорит бывшая балерина, ее не изматывал. Наоборот, она как раз за то, что «пока ты молодой, нужно двигаться».

«Елизарьев для меня — как большой папа. Хотя обычно его очень боятся»

Пойти учиться на хореографа Ольга решила в какой-то степени от скуки, в какой-то — от безысходности.

— Балетмейстер меня не видел и не замечал. Танцевать в кардебалете было скучно. Нужно было двигаться дальше.

Так Ольга стала одной из первых учениц и учеников Валентина Елизарьева — вместе с Раду Поклитару, Натальей Фурман и Оксаной Семеновой.

— Учиться было непросто. В понедельник — единственный выходной — с 8 утра до 8 вечера мы занимались в Академии музыки. Во все остальные дни приходили на занятия в середине дня, когда у артистов балета был перерыв.

О Елизарьеве-учителе Ольга вспоминает: классный, строгий, справедливый.

— Например, приходишь на занятие, он спрашивает: «Вы сделали задание?» «Нет». — «Тогда на следующий раз делаете два». Если в следующий раз ситуация повторялась, выполнить и поставить нужно было уже три номера за одну неделю.

Что было самым сложным в учебе? Очень хотелось, чтобы Елизарьев в тебя поверил и был доволен. Для него (опять же) я была неформатом. Все занимались современной хореографией — я одна больше склонялась в эстрадный танец.

Ольга рассказывает: Валентин Елизарьев никогда не критиковал, только чтобы покритиковать. Любое замечание он сопровождал комментарием с собственными идеями: что бы он добавил, как бы переделал, где ученик недоработал или сделал работу некачественно.

— Валентин Николаевич научил, что руководитель должен быть бесспорным лидером, придерживаться своей точки зрения. Он был довольно жестким в работе, но при этом, я думаю, очень любил всех своих ведущих артистов. Мне очень хотелось быть таким, как он. Но такими рождаются.

От вопроса о конкуренции между учениками Елизарьева Ольга пластично уходит. За себя отвечает: ни с кем не конкурировала.

— Как говорил Елизарьев: «Можно быть крутым балетмейстером, а можно — просто ремесленником, который грамотно и чисто выполняет свою работу». Будет ли она кому-то интересна? Неизвестно. Но, тем не менее, она выполнена профессионально.

Себя Ольга считает ремесленником.

— Я могу 24 часа крутить несчетное количество пируэтов, чтобы получилось хорошо. При этом более одаренная от Бога девочка сделает это за два часа. Просто потому, что у нее природные данные лучше. Я могу делать свою работу хорошо, грамотно, если мне самой нравится то, чем я занимаюсь. А нравятся мне, например, мюзиклы.

Современную хореографию я порой не понимаю. Например, вышел человек с шариком. Шарик лопнул, человек по нему потоптался, попрыгал. Все в восторге, потому что это модерн. Мне же интересно другое — хорошая техника, в которой я вижу, что человек добился ее работой в зале. Плюс к технике я хочу читать сюжет.

С Валентином Елизарьевым, говорит Ольга, у нее сложились хорошие отношения.

— Он для меня — как большой папа. Хотя обычно его очень боятся. В нем безумная харизма. Он реальный вожак, лидер, к которому хочется хотянуться, быть, как он. Елизарьев дал мне многое. Однажды он сказал: «Я не смогу научить вас ставить балеты, но я могу вас направить. Главное, чтобы вы чувствовали, что вам нравится».

— Вы закончили Академию музыки, учились у самого Елизарьева. Почему не начали ставить балеты?

— У меня был дипломный балет «Полет над гнездом кукушки», за который я получила высший балл. Елизарьев был доволен работой. Спектакль был неплохой, но в музыкальном театре поставить его не разрешили.

— И так легко сдались?

— А кто меня 25-летнюю поставит балетмейстером? Это Елизарьеву в свое время так повезло. В театре уже был хореограф. Зачем еще один? Да и ради чего биться о непробиваемую стену? Это забирает много сил. Поставить то, что ты хочешь, не дадут — нужно заниматься спектаклями из репертуара. Елизарьев об этом предупреждал: «90 процентов времени вы будете работать под заказ». А это не всегда интересно. Потому что далеко не все артисты горят своим делом.

«Получают артисты балета рублей 600−800 сейчас»

Свое место, говорит Ольга, она нащупала, казалось, в родном театре. Одно время исполняла обязанности главного балетмейстера. Было сложно, но нравилось безумно.

— Я уже закончила учебу у Елизарьева, мне хотелось реализовать то, чему я пять лет училась. Конечно, было непросто работать с однокурсниками, с которыми мы дружно выпустились из училища и распределились в театр. Вроде учились вместе, но теперь я балетмейстер, а они мои подчиненные. Это была хорошая школа, которая научила по-другому общаться с людьми: как ими руководить, как говорить, что ты вожак, что ты главная и тебе должны подчиняться. До этого я так не умела.

— Чтобы стать вожаком, обязательно через кого-то переступить?

— Я не переступала и не планировала. Просто пыталась заставить людей делать то, что мне было нужно. А мне всего лишь требовалось, чтобы они выполняли свою работу.

Ольга только распробовала вкус руководящей должности, как совсем скоро ей пришлось о нем забыть.

— Меня просто поставили перед фактом, что пришел другой хореограф. Мне эту позицию никто не предложил.

Еще спустя какое-то время Ольга окончательно ушла из театра.

— Пришло новое руководство, многие спектакли поснимались. Работать стало неинтересно. Финальный аккорд — маленькая зарплата. Получают артисты балета, наверное, рублей 600−800 сейчас.

Десять лет назад Ольга создала собственную студию, в которой преподавала как классический танец, так и современную хореографию. Первое правило, которое для себя приняла, звучит так: давать возможность и замечать всех, несмотря на личные предпочтения.

— В моей концертной группе есть люди, которые нравятся очень и не очень. Но, ориентируясь на ошибки, которые были со мной, я стараюсь выводить их на один уровень. Просто каждому нужно свое время, чтобы добиться результата: кому-то 20 часов занятий, а кому-то всего два.

«В первом туре отобрали 60 человек. Потом около 50 из них тихо „слили“»

Заявку на пятый сезон шоу «Танцы» на ТНТ подала одна из учениц Ольги.

— Я легка на такие авантюры. Наверное, в свое время не дотанцевала, поэтому хотела поработать с хореографами проекта, чтобы они на меня что-то поставили. Потому что сейчас как артист балета я осталась невостребованной. Прошла кастинг в Минске. Хореограф, которая меня увидела на отборе, сказала: «Вас нужно показывать в эфире».

Но дальше одного эфира на ТВ дело не пошло.

— В первом туре отобрали 60 человек. Потом около 50 из них тихо «слили». Хотя я прекрасно понимала, что с моим багажом меня не пропустят дальше. На проекте нужна неоформленная молодежь, из которой можно что-лепить, эмоциональная, яркая — это все-таки шоу. Я же сдерживаю свои эмоции. Мне 43 года, я не могу кричать и прыгать: «А-а-а, меня взяли в „Танцы“». Хотя я бы могла станцевать, думаю, и джаз-фанк, и дэнс-холл.

Единственное, на что бы Ольга не пошла никогда, — это тверк.

— Потому что это какое-то безобразное направление в танце, если его таким можно назвать.

Дочке Ольги Репиной 8 лет. Через три года наступит возраст, когда ей можно будет поступать в хореографическое училище. Ольга решила: дочку в балет отдаст, несмотря на то, что знает, как трудно ей будет.

— У нас папа высокий — метр девяноста. У дочки длинные руки и ноги, очевидно, будет высокой. Пускай попробует стать балериной. Я считаю, что артист балета — хорошая профессия. Даже несмотря на то, что платят мало. Да и будет в жизни постоянная физуха. Человеку она нужна, не меньше, чем еда и питье.