Мало денег, слишком много смеха и игнорирование своих звезд. Что не так в белорусском театре
Сегодня, 27 марта, отмечается Международный день театра. Как всегда, в этот день прогремят фанфары, чиновники отчитаются об успехах, после чего все вернется на круги своя. Между тем проблем у белорусского театра — хоть отбавляй, и они не меняются годами.
«Начинающий артист, например, копейки получает, где-то 250 рублей»
О деньгах в Международный день театра говорить вроде бы неприлично. Но если мы не озвучим конкретные суммы зарплат, то не поймем одну из ключевых проблем современного белорусского театра.
Как рассказывал в феврале этого года директор Музыкального театра Александр Петрович, зарплаты в его коллективе — 400−450 рублей (в некоторые месяцы — 500−550 рублей). Ранее Петрович признавался, что половина бюджета коллектива — деньги от городского бюджета, «вторая часть заработной платы — это то, что получает театр, продавая свои услуги». При этом, как добавляет директор, «если бы нам хотя бы 75 процентов бюджетного финансирования, то средняя зарплата была бы без проблем 1000−1200 рублей».
В том же феврале 2018 года Владимир Карачевский (тогда — директор Республиканского театра белорусской драматургии, теперь — директор «Беларусьфильма») заявил, что «у нас где-то около 300 долларов выходит. По итогам прошлого [2017] года в среднем по 650 рублей в месяц получилось. Но это с учетом того, что немножко заработали в конце года и раздавали премии, материальную помощь. А так было примерно около 500 рублей. Но это в среднем. Начинающий артист, например, копейки получает, где-то 250 рублей». Уточним, что Музыкальный театр имеет статус «академического». Актеры, которые работают в коллективах со статусом «академический» или «национальный», получают надбавки. То есть актеры в регионах, где таких театров практически нет, получают еще меньше.
Разумеется, никто из актеров не живет за эти деньги: они снимаются в кино и рекламе, преподают и участвуют в театральных проектах на стороне. Но в такой ситуации театр неизбежно становится базой, перевалочным пунктом или местом хранения трудовой книжки.
Наивно предполагать, что при хорошем финансировании сразу случится чудо. Но работа за копейки никогда не будет эффективной, тем более что за такие же доходы работают и театральные педагоги. Могут ли они обеспечить достойный уровень подготовки за символические суммы?
Возможно, кто-то из читателей скажет, что эти суммы — стандартные для бюджетников. Это правда, но актер — это все-таки профессия элитарная. В Беларуси — всего 28 гостеатров, в каждом из них — до пяти десятков актеров (за исключением Оперного и Музыкального, где есть оркестры, хор и кордебалет). Неужели достойная оплата труда этих людей — такая дикая нагрузка на бюджет?
Кстати, вчера представители Министерства культуры сообщили, что объем средств, выделенных на развитие белорусских театров в 2017 году, увеличился на 15% (по сравнению с 2016-м). Относительно 2017 года речь идет о сумме в 1 миллион 961 тысячу белорусских рублей. Если разделить ее на 28 (число гостеатров), то окажется, что в среднем каждый коллектив получил на собственное развитие, подготовку новых постановок и организацию гастролей 70 тысяч рублей, или 35,9 тысячи долларов в год (это около 3 тысяч долларов в месяц).
Отдых, отдых — и ничего серьезного
Если вы проанализируете афиши столичных театров, то очень скоро убедитесь, львиную долю спектаклей составляют комедии. Почему? У всех белорусских гостеатров есть планы по количеству показов и заполняемости зала. Именно от выполнения этих показателей зависит, получат ли театры финансирование.
Понятно, что любая экспериментальная постановка — это всегда риск. Она может оказаться шедевром, а может — провалом. Но рисковать никто не хочет, и директора многих театров начинают ставить одну комедию за другой, чтобы достичь заветных показателей. Тем более что среди отечественных зрителей преобладают женщины среднего или зрелого возраста, которые ходят в театр с подругами, чтобы отдохнуть в выходной или после напряженного рабочего дня. Разумеется, охотнее всего они смотрят именно (не)замысловатые комедии.
Чтобы у читателей не создавалось впечатления, что автор — зануда и любитель исключительно элитарного искусства, уточню: сам факт интереса к комедиям абсолютно нормален. Иногда по вечерам я сам с большим удовольствием посмотрю «О чем говорят мужчины. Продолжение» с «Квартетом И», чем авторское кино. Но ведь кинотеатры не отказываются от картин того же Гильермо дель Торо! В минском прокате можно увидеть едва ли не все основные голливудские новинки — и интеллектуальные фильмы, и примитивные комедии.
А вот в белорусских театрах альтернативы практически нет. Более того, образуется замкнутый круг. Ведь увеличение числа комедий — это не только выполнение плана. Оно приводит к увеличению количества зрителей, готовых эти комедии смотреть. Другие постановки они воспринимать не готовы.
Добавлю, что вызывает вопросы и сама система финансирования. Зачем государству выделять деньги на постановку комедий, которые прекрасно окупят себя сами? Наверное, логично вкладывать деньги в те спектакли, которые поднимают перед зрителями серьезные вопросы и учат их думать.
«Мы сами заинтересованы, чтобы артисты не уходили со сцены под стук собственных каблуков»
Разумеется, театр не может жить только комедиями и оптимистичными спектаклями. Зрителю надо показывать и что-то серьезное. И вот тут видна еще одна проблема — руководители театров боятся, что публика не оценит их проекты.
Любой зритель — достаточно консервативен. Белорусский — еще и привык к эстетике 1980-х. В итоге практически любая постановка, эстетика которой отличается от «общепризнанной», может вызвать непонимание у зрителей, не собрать кассу и помешать выполнить показатели. А значит, браться за такие пьесы не стоит. Например, в этом сезоне столичный Новый драматический театр отказался от постановки на большой сцене спектакля «Клоп» по Маяковскому, который готовил режиссер Юрий Диваков. Руководство посчитало, что зрители на «Клопа» не пойдут.
А вот другой пример. Все «десятые» годы Национальный театр оперы и балета продолжает ставить популярную классику — чаще всего итальянские оперы, написанные еще в 19-м — начале 20-го веков. «Наш театр — театр такого формата, который не может себе позволить работать для узкого круга любителей, — объясняет главный режиссер коллектива Михаил Панджавидзе. — Но все равно мы идем и на какие-то эксперименты. Был поставлен „Летучий голландец“ Вагнера, сейчас готовится „Саломея“ Рихарда Штрауса. Будут появляться еще свежие названия. Когда-нибудь возьмем Шостаковича, Прокофьева или Берга. Мы все равно движемся в этом направлении. Это происходит медленно, потому что мы не можем себе позволить кардинальных перемен. Мы репертуарный театр, который имеет свой план по зрителю, по деньгам, по сборам и количеству спектаклей. В конце концов, мы сами заинтересованы в том, чтобы артисты, выходя на сцену, не уходили под стук собственных каблуков».
Если исходить из существующей системы, то Панджавидзе прав. Но при таком подходе вкус зрителей консервируется и блокирует любые новации. Поставь сейчас Шостаковича, Прокофьева или Берга, — они едва ли не гарантированно провалятся в прокате. Массовый зритель просто на них не пойдет.
Пожелание для Минкульта и президента
В сентябре прошлого года в Минск на фестиваль ТЕАРТ приехал российский Театр наций. Спектакль «Иванов» по пьесе Чехова, в котором солировал знаменитый российский актер Евгений Миронов, показывался во Дворце культуры МАЗа. Другие площадки просто не подошли.
На пресс-конференции Миронов публично пожелал «Министерству культуры Беларуси, зрителям и лично президенту построить прекрасное театральное помещение, какое-то современное пространство, где будут вмещаться декорации, в том числе и Театра наций». Увы, но предложение звездного актера так и осталось без ответа. А ведь Минск буквально задыхается от отсутствия нормальных современных площадок.
Классическая схема зала, когда сцена находится перед зрителями, а те сидят перед ней дружными рядами, отходит в прошлое. В мире повсеместно используется сцена-трансформер, которая позволяет максимально использовать пространство. У нас таких технических возможностей нет. В результате минские зрители не видят многие прекрасные спектакли, которые просто негде показать. А спектакли белорусских режиссеров еще на старте уступают в технической оснащенности спектаклям своих зарубежных коллег.
Добавим, что белорусский Центр экспериментальной режиссуры работает в помещении детского садика. Центр белорусской драматургии показывает спектакли и читки в маленьком зале. Сложная ситуация наблюдается и с музыкальными площадками. К примеру, когда в начале этого года на концерт в Минск приехала Анна Нетребко, одна из самых ярких звезд мировой оперы, она пела во Дворце Республики не вживую, а с усиливающей аппаратурой. Петь без микрофона не позволяла акустика этого здания.
Пока Минск не будет иметь в своем распоряжении современное здание, в котором будут показываться как белорусские, так и зарубежные спектакли, ни о каком прогрессе в театральной сфере не может идти и речи.
Застой и игнорирование своих
Четыре названные причины в большей степени зависят от государства. Только оно может обеспечить актерам и режиссерам достойные зарплаты, отменить или хотя бы на первых порах ослабить «удавку» в виде обязательных показателей по просмотрам и построить нормальное (-ые) здание (-я), ведь театральная жизнь не заканчивается за пределами МКАД и должна развиваться и в регионах.
А вот пятый пункт — это совокупность множества причин, которые так или иначе влияют на развитие белорусского театрального процесса.
Это невнимание к собственной драматургии и неуважение к ней. Пьесы Павла Пряжко, Андрея Иванова, Дмитрия Богославского и их других талантливых коллег (наших современников) ставят в лучших театрах России. Но для нас каждое редкое обращение к их творчеству — редкое событие. А они должны быть в порядке вещей.
Это любовь режиссеров прежде всего к себе и к собственному творчеству, что проявляется в нежелании пускать на сцену своего театра конкурентов. Репертуар большинства госколлективов обычно состоит из спектаклей худрука и — в лучшем случае — второго режиссера. Все остальные своей очереди ждут годами. К примеру, в сентябре 2015 года режиссер Евгений Корняг поставил в столичном Кукольном театре суперкассовый спектакль «Интервью с ведьмами». Следующая постановка Корняга в гостеатрах — «Бетон» в РТБД (премьера в сентябре 2017-го, два года спустя). Режиссер Татьяна Троянович после нескольких спектаклей в Театре-студии киноактера и вовсе не поставила ни одного спектакля в минских гостеатрах. Да, у нее есть свой проект «ТриТФормат». Но ведь это, скорее, исключение.
Еще одна проблема возникает, если эстетические взгляды режиссера не совпадают со взглядами худрука. К примеру, на спектакль «Войцек», поставленный Юрием Диваковым в Купаловском театре, зрители шли охотно. Но результат разочаровал художественного руководителя театра Николая Пинигина, и спектакль был снят с репертуара. Все попытки спасти его и перенести на другие площадки успеха не имели. Разумеется, Пинигин имел на это полное право. Но, пожалуй, не совсем правильно превращать национальный театр в площадку, где есть место для спектаклей, поставленных только в одной традиции.
Уточним, что имена всех трех режиссеров театралам известны. А как быть начинающим? Вопрос без ответа.
И напоследок. Невнимание или иногда даже нежелание актеров и режиссеров следить за работой как своих коллег, так и звезд из-за рубежа. Придя на показы фестиваля ТЕАРТ, можно едва ли с точностью предсказать, кого из театральной тусовки ты увидишь на показах. Разумеется, свои собственные спектакли никто не отменял. Но если у творческих людей нет желания меняться, развиваться и открывать перед собой новые театральные миры, то им не поможет никто.
Прочитав этот материал, вы можете подумать, что с белорусским театром все катастрофически плохо. Это так и не так. Прочитав итоги минского театрального сезона 2016−2017, вы увидите, что у столичного театра есть поводы для гордости. Но увы, названные в том обзоре постановки — скорее исключение, чем правило. Ситуация с белорусским театром достаточно пессимистична. И без реформ в перспективе все будет еще хуже.
Но все равно — все театралов с праздником! Ведь даже в самой грустной ситуации всегда есть место для надежды.
Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции TUT.BY.