Антон МАРТЫНЕНКО (СТВ): «Как ангелы и бесы, телевидение и Интернет бьются за каждого зрителя»
— Антон, какими судьбами попал на СТВ? Сначала же в твоей жизни появилось радио?
— Все было очень просто. Приходил, стучался, заходил в кабинет и говорил: здравствуйте, посмотрите, послушайте меня. На самом деле открылась одна-две двери, а стучался я, наверное, в сто.
А на СТВ меня как раз позвали. До этого работал на телеканале «Мир», месяца три-четыре. Но там проект завершался, серьезных предложений не было, меня оставляли в штате, в новостном отделе. А на СТВ звали в более мне близкую «развлекаловку». Поэтому и ушел на «Столичное телевидение». Я — главный фанат нашего телеканала. Если прихожу к кому-то в гости, то прошу включить именно СТВ.
— О тебе и твоей семье было бы интересно узнать более подробно…
— Я родился в Харькове. Мама — чистокровная украинка, родилась в Западной Украине — в Ужгороде. А папино родовое гнездо — в Осиповичах. Там после войны обосновался мой дед. А вообще, по отцовской линии наши предки — с Алтая, куда попали в начале прошлого века после Столыпинской реформы…
У меня отец — военный. Вплотную занимается нашим генеалогическим древом. По отцовской линии вся родня нам известна, все друг с другом поддерживают отношения. Я знаю свой род до пятого колена, но только по линии отца. По материнской — меньше сведений…
У меня, конечно, героические предки. Дед, по отцу, прошел всю войну, дошел до Румынии, в 1944 году освобождал Будапешт, Братиславу. У него много наград. Он — почетный гражданин города Будапешта.
Да и по материнской линии есть кем гордиться. Дед был актером театра имени Тараса Шевченко в Харькове. Служил там вместе с Людмилой Гурченко, когда она там жила… Во время войны дед попал в армию генерала Власова. Под Харьковом их окружили немцы. И дед, как большинство солдат армии Власова, не пошел воевать за Германию, попал в концлагерь. Откуда сбежал с другом… Потом дед сидел в тюрьме до 1953 года. Его реабилитировали, восстановился в театре.
Хоть с ним обошлись не очень хорошо, но дед был ярый коммунист. Даже играл Ленина. У него много ролей… К сожалению, он ушел из жизни рано. А я поздний ребенок у родителей. Мне было шесть лет, когда он умер. Но мама и папа рассказывали, что мой дед никогда бы не позволил ничего плохого сказать о власти… Так что разношерстная в моей семье собралась публика.
К слову, по материнской линии у меня все врачи. Мама — детский стоматолог. Бабушка — главврач харьковской поликлиники.
У меня всегда было подсознательное уважение к врачам, переводчикам и учителям. И я спрашивал у мамы, почему меня не отдали во врачи. В свое время отец старался отправить меня на максимально большее количество работ, чтобы я, как понимаю, мог выбрать, посмотреть, чем мне заниматься в будущем. Я работал с пятнадцати лет.
— А почему выбрал Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка?
— Ездил в Москву, хотел поступить в театральный институт. Думал, если не получится, пойду в нашу Академию искусств. Но потом понял, что если даже в Москве артисту очень трудно пробиться, то в Минске — тем более. Решил, надо идти туда учиться, где нравится. Ведь до этого окончил политехнический колледж. И там мне учиться было не по душе. А в педуниверситете нравилось все. Особенно горжусь тем, что сам от начала и до конца написал курсовые и дипломную работы…
По специальности я — преподаватель русского языка и литературы, белорусского языка и литературы. Как педагог, мне кажется, очень много поработал. С первого курса вместе с женой ездил в пионерский лагерь. Обычно работали две летние смены. Перестали ездить только в прошлом году… В школе я учительствовал, когда шла практика в университете. А после окончания вуза меня распределили на радио Unistar. Туда пришел с третьего курса. Причем пошел работать корреспондентом утреннего шоу. И спасибо моему декану, преподавателям, что мог работать во время учебы.
— Каким было твое детство? Был пай-мальчиком или хулиганом?
— Хулиганом точно не был. Учился в гимназии в Уручье, которая считалась очень благополучной. Там была прямо домашняя обстановка. При этом я жил в Колодищах, довольно опасном пригороде Минска, где у меня много друзей. Вообще,имею совершенно разнообразный круг знакомств. Даже была тайная мечта собрать всех друзей, самых разных по возрасту, пониманию жизни, чтобы посмотреть, как они будут общаться. И вот появился повод. Моя свадьба. С Юлей мы женились 21 декабря позапрошлого года, в тот день был так называемый конец света. Такая дата! Жалко пропускать. И мы все планы, дела отменили, напряглись и быстро подготовили свадьбу, за четыре недели. Я пригласил на нее своих разных знакомых … Отличная свадьба была, лучшая, которую я видел в своей жизни.
— Антон, есть ли у тебя какие-то сельские корни?
— Отец мне с детства вбивал в голову, что у нас семья — исключительно пролетарская. Что мы как бы от сохи. И я очень к этому уважительно отношусь. Все мои деды трудились на земле, были крестьянами. Крепкими хозяевами. Такие, у которых десять детей, во дворе бегает собачка Жучка… Но, с другой стороны, выращивать что-то я не очень люблю. Потому что с детства постоянно трудился на даче, которая находится возле Вячи. Вместо того, чтобы гулять с друзьями, ехал туда…
— А чем ты увлекаешься? Что тебе интересно?
— Хочу знать много, читаю историческую литературу. Путешествую. С женой стараемся два раз в год куда-нибудь выезжать. На этой неделе решили поехать в Новогрудок. Или в какой-нибудь еще город. У нас своя машина. И это здорово. Мы садимся перед картой Беларуси и смотрим: где еще не были? Кстати, в Гомель никак не доедем. Это последний белорусский областной центр, в котором я, к своему стыду, еще не бывал. Недавно сгоняли в Лиду, Юля впервые видела тамошний замок. Он очень красивый. Вообще, Лида — шикарный город. Я объездил всю Гродненскую область, работая на СТВ. Однажды у нас даже была недельная командировка. Виды и ландшафты там — непривычные для других мест Беларуси. Гродненщина — это визитная карточка страны.
— Скоро придет апрель. Чернобыль зацепил твою семью?
— Нет. Хоть я родился в 1986 году, в июле, а чернобыльская катастрофа случилась за несколько месяцев до моего рождения. Я много расспрашивал родителей, где они были в то время. Это наша история, и я должен знать, что тогда происходило в моей семье… Мама была в Харькове, когда случилась трагедия. И через два дня с отцом улетела на Камчатку. Два первых года своей жизни я провел там. Знаю, что мои родители, как и многие люди, испугались аварии…Еще понимаю, что для меня тема Чернобыля очень интересна. Я много фильмов смотрел. У меня есть желание съездить в чернобыльскую зону.
— Как ты считаешь, какие качества нужны телеведущему как воздух?
— Наверное, самое главное для работника СМИ — болезненный интерес ко всему. Я, например, любую газету читаю от корки до корки. И рекламу. Потому что даже по ней можно многое сказать об издании… В любой сфере деятельности есть очень интересные вещи. К слову, недавно для себя открыл… физику. Ее в школе не то чтобы не понимал, но для меня это была «терра инкогнита». Я даже учебник физики не открывал. Думал, что мне этот предмет не нужен, потому что у меня другой склад ума. А недавно понял, что физика — серьезная вещь, и это я дурак, что отказываюсь от нее. И начал читать, учить…
— Вернемся к твоей работе на СТВ. В чем необычность проекта «ХороШоу», чем он привлекателен для зрителей?
— Однозначно: он нравится зрителям. Суперхиты поют именно хоры, что непривычно. Их распевают у телевизора те, кто смотрит программу. В битве хоров встречаются совершенно разные люди. Из абсолютно различных областей деятельности. Помню безумных французов, которые к нам приехали из Парижа, и даже я, которому медведь наступил на ухо, слышал, что они фальшивят. Но при этом они были такие милые и интересные! Искренние. И всем очень понравились. А взять прибалтов. Они лишний раз слова не скажут, не улыбнутся. И при этом добрейшие, милые люди. Поют хорошо. Мне кажется, что мы каждым хором представляли и показывали ту или иную страну.
— А в чем «изюминка» программы «Такова судьба»?
— Часто темы для разговора там очень серьезные. И люди участвуют соответствующие, которые разбираются в предмете беседы. И я сам как журналист узнаю очень много нового. А телезрители — тем более.
— В программе не так давно говорили на тему «Как Голландия размером с Гродненскую область умудряется поставлять картофель в Беларусь?». Когда готовишься к эфиру, вникаешь в проблему?
— Конечно. Я всегда готовлюсь одним универсальным способом. Читаю сценарий, потом ищу материалы в Интернете, чтобы иметь «вооруженный взгляд». Например, читая про Голландию и картофель, погрузился в очень интересную проблему. Надеюсь, что мы сделаем еще отдельную программу. Это проблема использования генетически модифицированных продуктов. И я как человек растущий в современном пространстве СМИ, имел всегда негативное отношение к ГМО. Но пришел к выводу, что без генетически модифицированных продуктов прокормить миллиарды человек на планете просто невозможно… Мне подобные темы интересны. И я ни в жизнь не начинал бы в них разбираться, если бы не программа.
К тому же мы с соведущей стараемся, чтобы в проекте всегда были две полярные точки зрения. Она как бы придерживается одной, я — второй. Бывает, что некоторые точки зрения гостей совершенно провальные. Например, как-то мы говорили в студии о витаминах, лекарствах. И есть семьи, которые их не принимают. Не разрешают своим детям делать прививки. К нам в проект тогда пришла такая семья. Понятно, что все остальные гости выступали против нее. И найти человека, который будет согласен с тем, что то, что делают главные герои программы, — правильно, это сложно. Поэтому обычно становлюсь на сторону меньшинства, нападаю на всех остальных, защищаю главных героев. Потому что программа будет неинтересной, если все будут «клевать» одну семью.
— Антон, а каково твое мнение относительно уровня современного телевидения?
— В фильме «Москва слезам не верит» герой говорил: «Скоро ничего не будет — одно сплошное телевидение». Тогда это воспринималось именно так. Сейчас идет совершенно противоположный разговор: телевидения не будет, а только один сплошной Интернет. И мне очень интересно наблюдать за этим противостоянием. Как ангелы и бесы бьются за каждую душу, так телевидение и Интернет бьются за каждого зрителя. Телевидение некоторые похоронили уже лет десять назад, те же акулы пера в Нью-Йорке говорили: пару лет, и ТВ не будет, все уйдут в Интернет. И я все жду, когда же их слова хоть чуть-чуть начнут сбываться. Но этого не происходит. По простой причине: телевидение создает продукт, а Интернет его просто копирует. Слухи о преждевременной кончине телевидения сильно преувеличены. А значит, с каждым годом ТВ будет все круче и круче. Поэтому мне нравится быть частью телевидения...
А если говорить о родном СТВ, то почему я его люблю и ценю больше других телеканалов и работаю именно там? Очевидно, что ОНТ, каналы Белтелерадиокомпании — крупнее. Но при этом, кто делает больше, с того и спрос соответствующий. Но раз с нас меньше спрос, то и можно больше. В плане творческом, безумных идей…
Вера ГНИЛОЗУБ, «БН»
Фото предоставлено пресс-службой СТВ