РИХАРД КРУСПЕ: «МЫ ПОЕМ НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ — В ЭТОМ СЕКРЕТ УСПЕХА»

Одна из лучших немецких рок-групп, легендарная Rammstein, впервые выступит в Беларуси 7 марта на «Минск-Арене». Группа стала одной из самых узнаваемых на планете, несмотря на то, что поет не на английском языке. Мне повезло быть не только на ее концерте в Москве, но и поучаствовать в пресс-конференции с лидером Rammstein — гитаристом и композитором Рихардом Круспе.
— Почему вы поете на немецком, ведь с английским можно быстрее добиться популярности?
— Я думаю, что одной из составляющих нашего успеха является то, что мы решили петь на родном языке. Все зависит от того, откуда ты, где находишься, что тебя окружает. Например, живя в Нью-Йорке, я записал свой первый альбом на английском языке. Это большая разница — на каком языке ты говоришь и на каком думаешь. Если бы я делал что-то подобное в Германии, ничего бы не вышло. И еще одно — у Тиля (автор текстов группы — прим. автора) удивительная манера писать стихи. Это один из лучших немецких поэтов. Он на самом деле очень поэтичный и… мрачный. Тиль не смог бы написать подобного на английском.
— Ваша музыка жесткая, депрессивная. Вы специально делаете ее такой?
— Нет, мы не специально выбрали для себя такую музыку и тексты, просто мы такие, какие есть: играем то и поем то, что у нас возникает.
— Почему ваша группа всегда записывает свои альбомы в разных странах?
— Действительно, помимо Германии, мы писали свои альбомы на Мальте, в Испании, Швеции, во Франции и США. Это связано с тем, что мы выбираем место, надеясь, что оно вдохновит нас или, по крайней мере, позволит немного отдохнуть. Наша музыка мрачная, холодная, и когда я выхожу на улицу после десятичасового сета, мне не очень хочется шлепать по темному Стокгольму. Лучше расслабиться на солнышке или немного развлечься.
— Вам, выросшим в Восточном Берлине, было трудно доставать записи западных исполнителей и заниматься музыкой?
— Мы не чувствовали себя сильно притесненными. Чем меньше у человека есть, тем больше он начинает это ценить. У меня было трудное детство. Я слушал одну и ту же живую запись AC/DC в течение многих лет, потому что больше ничего не было!
Нужные диски продавались в Венгрии, но они стоили очень дорого. Обычный восточный немец зарабатывал 500—600 марок в месяц, а диск обходился в 200. Первый диск, который я купил за такие деньги, был The Dead Kennedys — «Plastic Surgery Disasters». Помню, был безумно счастлив, когда он у меня появился. Заниматься музыкой было сложно, потому что в Восточной Германии существовал закон: ты обязательно должен был работать. И, кстати, нужно было еще доказать правительству, что это настоящая работа. А в свободное время занимался музыкой. В то время в Восточной Германии существовало большое количество панк-музыки. Музыканты пробовали организовывать собственные фестивали, выступления, и естественно — политики преследовали их. Необходимо было получить «лицензию» на игру»: если была своя группа, нужно было выступить перед комиссией, которая решала, играть или нет.
— В последнее время ваши песни становятся более мелодичными. Это как-то связано с изменениями в вашей личной жизни?
— Я думаю, что, несомненно, возраст имеет значение. Ведь когда мы молоды, нам нужна только чертовски громкая музыка 24 часа в сутки! Мне кажется, что с возрастом начинаешь больше ценить мелодичность. Хотя должен сказать, что я всегда стремился добавить в нашу музыку мелодичности.
— Ваши клипы всегда очень зрелищны. Что вы можете сказать об этом?
— Если сделать правильный клип, то песня зазвучит совсем по-другому, и люди это поймут. Поэтому, когда мы пишем музыку, она должна быть настолько воспринимаема, насколько это возможно. В моей голове всегда крутятся какие-то фильмы, и не имеет значения, выльются они позже в клип или нет. Если мы создаем какие-то визуальные эффекты в музыке, это может помочь людям понять песню. Другая сторона медали заключается в том, что нам нравится играть. Это всегда здорово — играть и превращаться в кого-то еще с помощью клипов.

Артур МЕХТИЕВ