Хаос и бойня. Как бойцы со стороны Украины и сепаратистов вспоминают бои за Дебальцево

Источник материала:  
19.02.2016 00:17 — Новости Мира

Год назад завершилась одна из самых кровавых операций войны на Донбассе. Ополченцы ДНР взяли город Дебальцево, выбив из него правительственные войска. После окончания боев военная пропаганда с обеих сторон говорила в первую очередь о героизме своих бойцов и стратегическом гении руководства. Как выяснила «Газета.Ru», в личных разговорах воспоминания бойцов выглядят куда менее радужными, чем победные реляции генералов.


Фото: Reuters

С апреля 2014 года Дебальцево контролировала самопровозглашенная Донецкая народная республика. Однако в конце июля 2014 года украинские войска отбили город. Дебальцево имело важное стратегическое значение как один из крупнейших железнодорожных узлов Украины. Кроме того, город глубоко вклинивался в территорию ДНР и считался возможным плацдармом для наступления на Донецк.

«Дорогой жизни»

Перемирие после первых минских соглашений в сентябре 2014 года закончилось возобновлением войны в январе 2015 года. Дэнээровцы отбили донецкий аэропорт, но самые масштабные боевые действия завязались в районе дебальцевского выступа.

В итоге Дебальцево из плацдарма для наступления крупной группировки ВСУ на Донецк превратилось в ловушку-котел для украинских военных.

22 января 2015 года развернулось наступление объединенных сил ДНР и ЛНР, пехоту поддерживали танки, реактивные системы залпового огня и тяжелая артиллерия. Дебальцево и населенные пункты вокруг подверглись обстрелам. Жестокие бои шли одновременно с подготовкой ко второму раунду минских соглашений. Ополченцы в беседе с «Газетой.Ru» признаются, что задачей командования было взять город до подписания документов в Минске. Однако выполнить ее не удалось — ополченцы продолжали наступление и после заключения соглашений 12 февраля.

В начале февраля после короткой передышки на фронте и эвакуации части гражданских операция возобновилась. 5 февраля силы ДНР взяли Углегорск неподалеку от Дебальцево, позже украинские военные отступили из сел Редкодуб и Логвиново, близ трассы М103. Это шоссе соединяет украинский Артемовск с Дебальцево, по сути — «дорога жизни» для ВСУ.


Пока в Дебальцево шли бои, в Минске пытались договориться о мире на востоке Украины. Встреча «нормансдкой четверки» в Минске. 12 февраля 2015 года. Фото: Reuters

С 14 февраля украинские силы занялись подрывом ж/д путей и подготовкой эвакуации из города. Отступлению серьезно мешали сильные морозы.

Проблем добавляло и фактическое непризнание со стороны Киева оперативного окружения группировки ВСУ, в результате чего украинские военные отступали не по «зеленому коридору», а под шквальным огнем противника.

17 февраля бойцы ДНР вошли в город и взяли большую часть Дебальцево под контроль, захватив более сотни пленных. 18 февраля дэнээровцы отчитались о полном контроле над городом. В генштабе Украины говорили о выводе из Дебальцево 2,4 тыс. военных и десятков единиц техники, а также о 200 погибших и раненых. Их оппоненты же заявляли об уничтожении и попадании в плен большей части бойцов нацгвардии и ВСУ. Киев обвинял в участии в операции со стороны ЛДНР части российской армии, Москва это отрицала.


Дорога Дебальцево — Артемовск. 18 февраля 2015 года. Фото: Reuters

«Не дай Бог пережить то, что мы пережили»

В украинских подразделениях ветераны сражений в Иловайске и Дебальцево на особом счету. Их знают, на их мнение ориентируются. Местная легенда — снайпер из 37-го отдельного батальона ВСУ Богдан с позывным «Безбашенный». Получил пулю в живот, тяжело и долго лечился. С гранатой пошел в военкомат требовать, чтобы взяли в армию обратно. Воюет уже второй год. Рассказывает, что в Дебальцево вошли через дыры в окружении, чтобы спасать товарищей из 40-го мотопехотного батальона ВСУ, которые оказались заблокированными.

«Нам начали отзваниваться. Ехали туда со всей снарягой на легковых машинах. За два года местность изучили досконально. Войск что с той, что с другой стороны мало, все дыры и проселочные дороги заткнуть невозможно. И наших вытащили», — скупо вспоминает Богдан.

40-й мотопехотный батальон ВСУ держал позиции с востока Дебальцево. Часть батальона на двух опорных пунктах «Мойша» и «Копье» была окружена 15 февраля и через два дня по приказу командира батальона сдалась. С 15-го было объявлено о прекращении огня и их уже не могли поддерживать артиллерией.

В плен попало 90 человек, их обменяли в трехдневный срок. Потом начальник генерального штаба Виктор Муженко обвинил их в том, что бойцы батальона сдали позиции и позволили создать котел.

40-й батальон был расформирован. С тех пор оборона опорных пунктов «Мойша» и «Копье» — печальная страница новейшей истории, вокруг которой на Украине идут споры. Именно этот эпизод серьезнее всего ударил по авторитету генерала Муженко в войсках.

«Вышел (из окружения)… Целый. И не дай Бог вам пережить то, что пережили мы с ребятами» — такую надпись год назад оставил у себя в фейсбуке боец батальона милиции особого назначения «Артемовск» Виталий Овчаренко.


Виктор Овчаренко. Фото из личного архива

«В батальон «Артемовск» мы пришли с самого начала, — рассказывает боевой товарищ Овчаренко с позывным «Кузнец». — Лекции, четыре дня подготовки сотрудника ППС, немного из «Макарова» постреляли. Собрали батальон сразу после Иловайска (там летом 2014-го крупные части ВСУ попали в котел. — «Газета.Ru»), на полигон машины приезжали посеченные осколками и пулями. Построили нас в Днепропетровске и еще раз спросили: «Хорошо ли подумали? Никто службу не хочет оставить?»

Дальше бойцы служили в зоне АТО, в основном стояли на блокпостах, а в конце января 2015-го вошли в Дебальцево.

«Заходили не очень спокойно. Шли обстрелы, на въезде нарвались на расстрелянную машину скорой помощи, там все в крови было, — вспоминает Овчаренко. — А дальше пошли блокпосты. Было страшно, опасно, но в основном холодно. В первый день шел холодный дождь, а на броне очень холодно ездить в феврале.

В разрушенном снарядом доме со снесенной крышей увидели одеяла под кирпичами и взяли. И вдруг машина наших журналистов проезжает и фотографирует: мол, мародеры! Видели бы они, в какой каше мы эти одеяла нашли!

Теперь читаю лекции журналистам, как правильно себя вести, когда пишешь и снимаешь армию, всегда вспоминаю этот случай".

Виталий Овчаренко — выпускник исторического факультета Донецкого национального университета, кандидат наук. Диссертацию защитил до войны, читал лекции. С улыбкой вспоминает свою тему: «Политические, экономические, культурные отношения Украины и стран Скандинавии в 1991—2011». Сейчас он замглавного редактора украинского журнала «Миротворец». Вместе с этим Виталий выходец из ультрас донецкого «Шахтера» и участник всех донецких проукраинских митингов весны-2014.

С украинской стороны бойцы считают, что вели войну в первую очередь с российской армией.

«Они били по городу нещадно, по квадратам, особенно в последние дни. Там все фаталисты были, все понимали, что можно погибнуть в любой день, что окружены, но спокойно как-то было. Русской армии не боялись уже, хотелось хоть одного прихватить только. Не сравнить с иловайским (котлом), — рассказывает Овчаренко. — Тогда в сентябре рассказы про русские тактические группы звучали совсем по-другому, почти с ужасом. В Дебальцево же мы врага воспринимали как-то обезличенно и не собирались в плен идти. Донецким и галичанам это противопоказано было. А у нас в батальоне 30% галичан было, 30% донецких и луганских и остальные с Центральной Украины. Правда, в связке с нами действовал батальон „Львов“, там все с Западной Украины. Почему плен исключали? Насмотрелись роликов про Моторолу в донецком аэропорту и издевательства его над пленными, пугали передачи российских центральных каналов. Понимаете, там ненавистью пахло настоящей. А у нас ненависти к россиянам до сих пор нет, с родственниками иначе не общались бы. У меня они в Питере, например. Но есть большая обида на Россию, и это, по-моему, сильнее, на поколения».

По его словам, самые страшные в Дебальцево были те полтора дня, когда бойцы лежали на посту на морозе под обстрелом.

«У нас в пятницу, 13 февраля, было трое убитых, еще двое в батальоне „Львов“. Моя группа должна была ехать на задание, но из-за обстрела на блокпосту мы туда не попали. Поехали в итоге наших выручать на окраину, а там — засада. Там мой друг Сережа Карпо, позывной „Малек“, лег, Витя Логовский из Житомира погиб — у него в январе только внучка родилась, Дима Стрелец убит, он младшую дочь 1 сентября в первый класс повел, а старшей 11 лет было».


Раненый украинский солдат смотрит в окно из больницы в Артемовске, куда прибыл из Дебальцево. 18 февраля 2015 года. Фото: Reuters

Отношение к местным было «сложным». Многие, по словам Овчаренко, помогали, готовили пищу и рассказывали, как при Украине «хорошо и спокойно было».

«15 февраля мы заняли позицию в горсовете. Нас 7 человек было, и слух уже прошел, что сепаратисты в город вошли. Ну, мы перекрестились и к бойницам стали. А комнаты проверять стали и еду нашли — ящики макарон, круп, консервов, чья-то гуманитарка. И тут молодая пара пришла с вопросом: «Нет ли еды?» Ну, мы им и сгрузили, сколько смогли унести. Они благодарили. А потом мы их в сюжете НТВ видели, они в нем рассказывали про «мародеров и насильников из ВСУ», — говорит он.

Морозы пошли почти сразу — они-то потом и спасли. По замерзшим полям колонны смогли выдвинуться, и дошли до своих.

«Нас была рота, 36 человек, один танк и два БРДМ. Я в итоге к 128-й бригаде прибился».

Вася-«Кузнец» вспоминает последний день в Дебальцево: «Мы воевали вместе со 128-й бригадой. И ее командир вроде сказал, что если до трех ночи не выйдем, будет хана! Ну и пошло — 7 вечера, 8, 9… И где-то в 22.30 разносится: „Есть приказ на выход!“ Все сели на транспорт и поехали. Мы блуждали ночью по полям. Пошли засады, обстрелы, „Град“ слышен, темно. Я пять раз с БРДМ спрыгивал при засадах и стрелял в ответ. По нам „гасят“, а мы на скорости пытаемся проехать. Единая вначале колонна при отступлении разделилась на несколько частей. Первые совсем без стрельбы проехали, вторые и третьи уже с проблемами, а мы в середине этого потока где-то. Тогда говорили, что если рассветет, а мы „блуканем“ (заблудимся), то все. Но к 10 утра мы до Артемовска доехали. Вышли!»

Другие бойцы, побывавшие в Дебальцево, но попросившие не указывать их фамилии, почем свет ругают своих генералов. Особенно достается генералам ВСУ Руслану Хомчаку за Иловайск и Виктору Муженко за Дебальцево. «Как можно было в такую узкую горловину столько войск загнать? — возмущается один из собеседников. — На карте не видно, что там мешок и ни одной естественной преграды на местности!»

«Одним словом, народ там нас не любит»

Житель Дебальцево Виктор занимается похоронным бизнесом. Ему удалось выехать в самый пик боев, вернулся обратно 25 февраля. Он рассказывает, что после боев в городе было жутко: ни людей, ни света, ни воды. По дорогам не проехать из-за воронок, поваленных деревьев и железных осколков от снарядов. Люди поодиночке ютились в подвалах. Виктор насчитал около 300 погибших гражданских. Тела откапывали в воронках, огородах, домах, под деревьями. Находили по запаху и наводкам соседей.

«Город разбит, нет ни одного целого здания, везде брошенные блиндажи и окопы, — добавляет один из участников дебальцевской операции со стороны ДНР, назовем его Павлом. — Осколками и уничтоженной техникой усеяны все поля и окрестности, повсюду торчат неразорвавшиеся „Ураганы“ и „Грады“ ВСУ и ополченцев».

По его словам, украинцы держались, но морально не выстояли, хотя возможности у них были.

«Там столько снарядов побросали, что мы, когда делать нечего было, их взрывали. Кроме снарядов в блиндажах и окопах нашли много прочего добра. Украинцы бежали в панике, бросая все. Помню, нашел кучу детских рисунков и писем. Рисунки на тему „воля або смерть“ (лозунг Нестора Махно. — „Газета.Ru“)», — вспоминает Павел, называя оппонентов «умалишенными из-за пропаганды».


Фото: Reuters

Бойцы его отряда стояли на позициях батальона «Киев-2», в заброшенном доме, хозяева которого уехали в Киев. Украинские солдаты к тому времени жили за Дебальцево в Новогригоровке, в 10 км от Светлодара, в который отступили основные силы ВСУ. После освобождения Дебальцево обстановка оставалась накаленной.

«Там постоянно ходили неисчислимые украинские диверсионные группы (ДРГ), и поэтому ночью по одному мы не выходили. Был случай, когда ДРГ прошла недалеко от нас. Провел их местный, а местные там весьма гниловаты и с радостью помогали и помогают „укропам“. Задача была заминировать дорогу от второго батальона. Они заложили три фугаса, на четвертом подорвались. Восемь погибли на месте, четверо остались живы. Их спасли наши же медики. Выжил в том числе и местный проводник — думаю, его расстреляли. Весело было, одним словом», — вспоминает еще один ополченец.

Он признается, что основные разрушения были из-за ополченцев. При освобождении город был уничтожен их артиллерией.

«Если визуально присмотреться, обходя город, то можно заметить, что все выходные от прилетов с нашей стороны. Местные не раз нам за это высказывали, и я тоже попал: в магазине дебальцевские бабы меня хорошенько отчитали, — говорит он. - Они там не любили нас, как и мы их. Как-то раз возвращались на позиции через поселок, и вдруг подорвалась наша машина — „бэху“ (БМП) раскрыло, словно розу. Оказывается, это местный подкинул противотанковую мину. Слава богу, что в „бэхе“ не было десанта и погиб только механик-водитель. Этого урода не нашли, он успел уйти к „укропам“. Оказывается, у него сын там служит».


Дебальцево. 20 февраля 2015 года. Фото: Reuters

Ополченцы, как и украинские бойцы, тоже недовольны планированием операции, что привело к большим потерям. Они связывают это с желанием командования взять Дебальцево до подписания Минска-2.

За что ополченцы ругают свое командование? За «хаос и бойню», устроенную при взятии Дебальцево, говорит один из бывших командиров ДНР. Его отряд брал Углегорск.

«Мы вошли туда с двух сторон. Пока входили с одной, с другой по нам ударила наша же артиллерия, — чуть не матерится он. — Думали, небось, что бьют по „укропам“. Часто в поле обстреливали свои же, связи со штабом не было: 90% звонков делали по мобильным, а тогда как раз операторов „Киевстар“ и МТС отключили. Никаких планов не было, кроме того, что надо быстрее брать Дебальцево к Минску-2, поскольку про этот город конкретно в соглашениях ничего не было. Части ДНР не координировали действия с народной милицией и другими соединениями ЛНР, зачастую было вообще непонятно, кто кому подчиняется. Как-то наш снайпер забрался на дом, а по нему по ошибке ударил наш же танк. Медики непонятно как работали, рапортов о погибших не писали, многие так и остались неопознанными. Если бы с нашей стороны воевала российская армия, такого количества примитивных ошибок и „дружественного“ огня не было бы».

Командир утверждает, что тот же самый хаос был и с украинской стороны. Он наблюдал, как одни части ВСУ договариваются о выходе, а с другой стороны их свои же начинают поливать огнем. Иногда украинские солдаты подрывались на своих же растяжках, расставленных первыми отступившими бойцами против ополченцев. Ополченцы утверждают, что взяли в Дебальцево в качестве трофеев до 150 танков (харьковских Т-64). Их оставляли при спешном отступлении украинские войска, которым банально не хватало экипажей.

«Тяжелее всего было пробить оборону Углегорска и Логвиново. А в само Дебальцево, несмотря на отстроенную оборону, вошли за полтора дня, — вспоминает командир. — Большая часть украинских военных уже отступила оттуда. А оставшиеся были деморализованы либо просто не получали приказов из центра из-за отсутствия связи. Больше всего поразил случай в Логвиново. Когда ВСУ отступали, их „КрАЗ“ взял на борт 30 раненых. Машина заглохла, водитель и командир сели в уазик и уехали, а „КрАЗ“ с „трехсотыми“ остался на месте. За эти сутки почти все умерли, остались только рядовой и офицер, они прижались друг к другу, чтобы не умереть от холода. Офицер погиб, а рядовой выжил. Он кричал, когда мы доставали его из-под груды тел. За день до официального обмена мы передали его украинской стороне, иначе бы он просто погиб, поскольку медиков нам не хватало даже на своих».


Тела погибших украинских солдат в Артемовске. 18 февраля 2015 года. Фото: Reuters

Главной загадкой остается численность потерь. Официальные цифры с двух сторон схожи. В самопровозглашенных республиках говорят, что их бойцов полегло около сотни и в районе 3 тыс. у противника. То же самое про собственные потери в десятки человек и около 3 тыс. у противника заявляет украинское командование.

Ополченец Андрей Морозов, позывной «Мурз», участвовавший в боях за Дебальцево, говорит, что реальные числа обе стороны будут скрывать как минимум на время жизни нынешнего поколения военных, которые — по обе стороны — получили чины и награды за эту операцию.

«Все мы знаем, что каждый ополченец перед смертью убил по 10 «укропов», и все они уверены, что каждый «киборг» перед смертью завалил по 10 «сепаров», — иронизирует «Мурз». Он и еще несколько командиров ополчения считают, что за ЛДНР погибли около 1,5 тыс. бойцов. Сопоставимые потери, по их оценкам, и у украинцев.

По данным представителя США в ООН Саманты Пауэр, в Дебальцево было найдено 500 тел мирных жителей, которые погибли в результате обстрелов.

Читайте также:

Жизнь в руинах. Жители Дебальцево не хотят покидать город

 

"Это был не вывод войск… Нас бросили". Украинские солдаты рассказали WSJ об отступлении из Дебальцево

 

←Саудовская Аравия отвергла идею сокращения добычи нефти

Лента Новостей ТОП-Новости Беларуси
Яндекс.Метрика