Что происходит в военном госпитале, куда везли с огнестрельными травмами c протестов. Рассказывает врач
В военный госпиталь Минска, где располагается центр огнестрельной травмы, также доставляли пострадавших после акций протеста. О том, что тогда происходило в этом закрытом учреждении, в соцсетях ходит много слухов — вплоть до истории о попавшем туда 13-летнем ребенке (это неправда, слух опровергли и в Минобороны, и источник TUT.BY). Наш собеседник — врач: хорошо знаком с ситуацией, но попросил остаться анонимным.
— Наш госпиталь является центром огнестрельной травмы. Согласно протоколу, вся огнестрельная травма должна направляться сюда. Но учитывая количество (таких травм после протестов — прим.TUT.BY), конечно, не все пострадавшие оказались у нас — но большая их часть.
9 и 10 августа — людей, поступивших за эти два дня, я видел своими глазами. Это примерно 60 человек: пациенты преимущественно с огнестрельными поражениями. Около 30 доставили в первый день (из другого источника в редакцию поступил список за 9 августа, в нем 29 человек — прим. TUT.BY), и еще около 30 во второй.
Хочу подчеркнуть следующее. Среди этих примерно 60 человек были люди с более легкими травмами — я не знаю, среди них могут оказаться и россияне, и украинцы, и кто-то еще. Но могу утверждать, что среди самых тяжелых — граждане Беларуси. К нам их доставляли без летального оружия, без ножей, без арматуры. На вид обычные люди.
Первые дни не всех пациентов идентифицировали из-за того, что несколько человек оказались на ИВЛ, но сейчас установили личности всех.
С кем-то из пациентов мне удалось поговорить. Мужчина, около 60 лет, поступил к нам с огнестрельным ранением брюшной полости. Этого человека привезли с поврежденным кишечником, который лежал на передней брюшной стенке — если вы можете себе такое представить. Я спросил об обстоятельствах случившегося, потому что он был в сознании. Мужчина ответил: шел в толпе — подчеркиваю, в толпе. Когда появились представители силовых структур, толпа разбежалась: «А я в силу того, что возраст не позволяет бегать, остался и поднял руки. И этот представитель силовых структур в упор выстрелил в безоружного». Укажите это обязательно. Всему должна быть дана правовая оценка.
Самому младшему пациенту 16 лет. Ему что-то бросили под ноги: и он не знает, что это было, и мы не можем идентифицировать. Так вот, брошенное взорвалось на уровне бедра. От бедра остались лохмотья. Этот парень сейчас очень тяжелый и есть вероятность того, что у него останется инвалидность (данные 16-летнего пациента госпиталя в редакцию сообщали другие читатели — прим. TUT.BY).
Поступила гражданка Нидерландов, степень тяжести травмы у нее была средней. Ее привезли с огнестрельным повреждением голени и бедра. Это был шок и обещание больше никогда не приезжать в Беларусь.
Все эти люди осознанно находились на протестах. Никто этого не отрицает. Но это были обычные мирные люди. Не силовики. Не наркоманы. Ничего того, что пытаются вам сказать. Средний возраст 25−30 лет, и это не пацанята, а во многом уже состоявшиеся люди. Есть среди них и те, кому за 40, и под 60. Да, были и безработные, и в состоянии алкогольного опьянения — но и трезвые, и те, кто работает. То есть… Это как бы срез общества. Как если взять 60 человек из стоящих сегодня вдоль проспекта. Думаю, там не будет ни пятой колонны, ни десятой.
После 9-го и 10-го августа тяжелых пациентов — например, из ЦИП на Окрестина — я не видел. Но справедливости ради скажу, что мы забираем только огнестрельные травмы, а переломы, сотрясение и прочее уходят гражданским.
Мы фиксировали достаточно много проникающих ранений в брюшную полость, грудную полость — и все это тяжелые пациенты. Были резиновые и пластиковые пули, осколки светошумовых гранат. Я что пытаюсь объяснить: я не эксперт, но знаю, что в инструкции МВД прописано — в случае опасности и угрозы жизни сотрудника можно применять нелетальное оружие, но так, чтобы не вызвать травмы, несовместимые с жизнью, или такие, которые приведут инвалидности. Это значит целиться в верхние конечности, нижние конечности — а к нам привозили и с ранениями грудной и брюшной полости. С такими травмами люди могут умирать вне зависимости от того, летальное это оружие или нет.
При этом большая часть травм, я подчеркну, была легкая: ранения мягких тканей конечностей. Резиновый шарик, пуля прилетела в мягкую ткань. Условно говоря, достали, обработали — и можно выписывать на амбулаторное лечение. Но если человек не то что раньше не испытывал, а не видел в жизни ранения — думаю, для него это будет психологический шок. Работа с психологом гарантирована. У нас же мирная страна, Беларусь не участвует ни в каких военных конфликтах.
На момент нашего разговора из примерно 60 пациентов в госпитале осталось меньше половины. Люди из реанимации в большинстве своем переведены в профильные отделения.
Мы раньше старались быть аполитичными. Мы обязаны оказывать помощь всем. Говорить меня подвигло то, что я увидел, — зверство.
Насколько мне известно, армия не принимала и не принимает участие в разгоне демонстрантов. Армия себя не запятнала. Да, я не знаю врачей военного госпиталя, которые присоединялись бы к мирным протестам медиков. Но поймите меня правильно: часть сотрудников у нас военнослужащие. Я не видел ни в одной стране военных, которые вышли бы махать цветами. Это армия, закрытое учреждение — и это нормально.
Я обсудил с вами голые факты, но предполагаю, что руководство не будет в восторге — хотя не вижу в этом причинно-следственной связи. В силовых структурах не любят, когда информация куда-то уходит. Но здесь, я считаю, общественность должна знать. Это не внутренние разборки вроде случайного самострела или нарушения техники безопасности. Я и сам не считаю, что подобное должно быть растиражировано. Но в этом случае речь идет о гражданском населении. И люди должны понимать, что, выходя на мирный митинг, можно остаться, условно говоря, инвалидом. Это беспрецедентно для нашей страны — я другого слова не могу подобрать.
