«Уезжать из страны не собираюсь». Интервью оправданного главного инженера МЗКТ после 50 месяцев в СИЗО

За час до оглашения приговора Андрей Головач покидал камеру СИЗО с уверенностью в том, что сюда больше не вернется. Он попрощался с сокамерниками, хотя накануне прокурор запросил для него 9 лет лишения свободы, а упрямая статистика твердила: оправдательных приговоров ничтожно мало (0,2%). Тем более, суд уже говорил главному инженеру МЗКТ «невиновен», но его не освободили. В интервью TUT.BY Андрей Альбертович рассказал, почему будет хранить письма из СИЗО, как он не сломался за четыре года и почему даже не рассматривает возможность уехать из страны.

— Этот дом строили девять лет, а в 1998 году наша семья сюда заселилась, — рассказывает Андрей Головач, когда встречаемся возле его подъезда дома в Заводском районе Минска.

Пять дней назад в это же время он находился в СИЗО № 1 на Володарского, сегодня — мы гуляем вдоль детских площадок, по проселочной дороге. Такая быстра перемена в жизни больше напоминает сюжет лихо закрученного детектива, но те, кто был с ним рядом последние четыре года, знают: это невероятное испытание. Тяжелое, порой бессмысленное, его зачем-то нужно было пройти и выстоять.

— Как вам первые дни на свободе?

— Впечатления такие, что словами не передать. В выходные с дочками и внучками сходил в парк Челюскинцев, Ботанический сад. Устал, — улыбается Андрей Головач. — Когда столько лет сидишь в четырех стенах, движения практически никакого нет, отвыкаешь от длительной прогулки. Но все равно это было очень приятно, об этом так долго мечталось!

— Судя по возрасту детей, с младшей внучкой вы познакомились только сейчас.

— Да, увидел ее впервые, внучке всего полтора года. Старшие дети узнали, обрадовались, наконец-то дедушка рядом.

«Первое, чего хотелось — съесть жареной картошки с яичницей»

19 июля суд Первомайского района Минска вынес оправдательный приговор главному инженеру Минского завода колесных тягачей. Андрея Головача признали невиновным по ч. 2, 3 ст. 430 УК (Получение взятки в особо крупном размере), ч. 2 ст. 424 (Злоупотребление властью или служебными полномочиями) и освободили из-под стражи в зале суда.

— Правосудие должно быть, и теперь можно верить, что оно есть, — говорил в первые минуты на свободе Андрей Головач.

В первый же вечер дома у Андрея Альбертовича собрались близкие и родные. Праздничный стол заранее не готовили, вместе и на ходу придумывали ужин.

— Первое, чего хотелось — съесть жареной картошки с яичницей. В СИЗО привыкаешь к одним и тем же продуктам, — отмечает Андрей Головач. — Семья у нас дружная, быстро начали готовить что-то на кухне. Такие домашние хлопоты особенно начинаешь ценить, для меня, человека действий, сидеть в замкнутом пространстве очень сложно. Ничего сделать нельзя, некуда приложить руки. Например, вчера поехал в магазин, купил детали для шкафов, а то разваливались за время моего отсутствия. Начал ремонтировать — и так приятно! Мне нравится заниматься домашними делами. А еще съездил на работу, оформил отпуск на 27 дней, чтобы как-то отойти от шокового состояния.

— Андрей Альбертович, это какая-то невероятная история. Обычно руководство тут же увольняет сотрудников, которых задержали правоохранительные органы. А вы все четыре года, пока за решеткой, остаетесь главным инженером МЗКТ.

— Я очень благодарен людям с нашего завода, которые поддерживали с первого дня, они не верили в мою виновность, руководство не увольняло и все надеялись, что вернусь.

— Как с вами продлевали контракт?

— Работник отдела кадров завода через спецчасть СИЗО передавал для продления контракт. Основанием для увольнения является приговор, а его не было.

— Неужели после двух уголовных дел не приходила мысль, что хватит с вас этой должности?

— Волков бояться — в лес не ходить. Я не боюсь ответственности. Сейчас все зависит не только от меня. Во-первых, приговор не вступил в законную силу, еще не известно, будет ли его обжаловать прокуратура. Во-вторых, решение о моем возвращении остается за руководством МЗКТ. Лично я бросать свой родной завод не хотел бы. Всю жизнь проработал на одном месте, и многое из того, что сделано на МЗКТ, сделано с моим участием. Завод многое для меня значит. Вся трудовая жизнь связана с ним.

«Накануне приговора, уходя из камеры, попрощался, сказал: «До свидания!»

— С какими эмоциями выходили из камеры СИЗО в пятницу, 19 июля, когда вам оглашали приговор? Думали, что больше не вернетесь? Или с учетом прошлой истории понимали: второго оправдательного приговора не бывает.

— Несмотря ни на что, верил в правосудие. Поэтому, уходя из камеры, попрощался, сказал: «До свидания!». Сердцем верил, что ухожу домой, но мозгом — сомневался. Все могло произойти. Правда было какое-то чувство «все будет хорошо» не только у меня, но и у сокамерников, работников СИЗО. Почему-то они мне верили и искренне хотели, чтобы все закончилось, и я ушел домой. Часто повторял: в отличие от следователя, прокурора, я знаю, что делал, а чего не делал, доказательства мне не нужны. Слава богу, суд рассмотрел дело в соответствии с законом.

— Вы надеялись даже при том, что в отношении одного из ваших адвокатов возбуждено уголовное дело?

— Думаю, никто не сомневается, что это связано с моим делом. Никого не хочу обвинять, дождемся результатов расследования. Я очень благодарен своим защитникам за работу! Но самое главное — меня поддерживала моя семья. Переписка стала единственной возможностью общения. За эти годы отправил только жене 1036 писем, писал практически каждый день — это как поговорить с родным человеком. Сейчас привез все письма из изолятора домой, хочу их оставить. Когда в отношении меня возбудили второе уголовное дело, письма при обыске в квартире изъяли как вещественные доказательства, потом вернули.

— Андрей Альбертович, зачем хранить не самые веселые письма?

— Прошлое нужно помнить, обязательно его оценивать, делать выводы.

«В СИЗО прочел где-то 300−400 книг»

— Самое сложное в СИЗО — сидеть без дела, многие мечтают, чтобы один день в изоляторе при вынесении приговора засчитывали за два. Я занимал себя чтением книг. В изоляторе сейчас большая библиотека, прочел где-то 300−400 книг. Очень люблю фантастику, приключения. Конечно, находясь за решеткой, можно читать серьезные книги, но мозг и так занят своими проблемами, постоянно крутятся разные мысли, трудно сосредоточиться на чтении. А фэнтези отвлекает, мысли куда-то улетают. Если голову ничем не занимать, трудно, конечно.

— Чем вы вообще занимались в камере?

— Сидел, — смеется Андрей Головач.

Пока о нахождении в СИЗО, взаимоотношениях за решеткой, жизни изолятора он говорить не готов: «тюрьма есть тюрьма», многое повидал, разные истории были перед глазами.

— Могу сказать, для многих нахождение в СИЗО было не обязательным. Вряд ли нужно сажать за какие-то проступки, необходимо соотносить содеянное с изоляцией. Есть же другие меры пресечения, не только стража. Мне кажется, нахождение в изоляторе стало своеобразным давлением на человека, а не способом изоляции опасного преступника от общества.

— Когда вам прокурор запросил 9 лет, на форумах обсуждали: если бы вы в первый раз признали вину, уже вышли бы условно-досрочно. За четыре года не было мысли, что проще взять вину на себя, чем добиваться справедливости?

— Сокамерники спрашивали не раз, стоит признавать вину или нет. Всегда отвечал: «Если ты совершил, признавайся, проси суд о снисхождении. Но если невиновен, зачем себя оговаривать?». Для себя решил, что буду бороться до конца.

— Мне рассказывали, что вы на Володарке стали уже легендой. К вам часто обращались за советом?

— Меня даже переводили на одно время из СИЗО № 1 в Жодино по предписанию следователя, а в постановлении говорилось: я очень долго нахожусь за решеткой, много знаю и якобы помогаю другим людям уходить от ответственности. Так в Жодино те же самые люди, точно также подходили и спрашивали. Конечно, за четыре года многое узнал по процессуальным моментам, читал УПК, а сколько людей за это время прошло перед моими глазами! Опыт появляется автоматически. Не всегда обмен опытом в СИЗО идет на пользу, 9 из 10 человек подвержены чужому влиянию, мнению, им лучше идти за кем-то.

«Задерживать в здании суда сразу после оправдательного приговора как-то не по-человечески»

— Андрей Альбертович, когда договаривались с вами на интервью, вы обмолвились, некоторые люди успели дважды попасть в изолятор, пока вы там находились.

— Было и такое. За решеткой находятся разные люди, которых обвиняют по различным статьям. Очень много молодых людей по наркотической статье 328, это страшно. Кому-то СИЗО поможет исправиться, другим — нет. Я видел человека, который отсидел по ст. 328 семь лет, и снова «заехал» по этой же статье. Казалось бы, после отбытия наказания от этого нужно держаться подальше.

Впервые оправдательный приговор Андрею Головачу был вынесен 5 февраля 2018 года судом Фрунзенского района Минска. Его признали невиновным в получении взяток, собирались отпустить из-под стражи, но через 15 минут было возбуждено новое уголовное дело. Главный инженер МЗКТ был задержан в здании суда.

— Успели тогда обрадоваться, представить, как вернетесь домой и обнимете жену и детей?

— Очень четко помню тот момент, и первая мысль: «Неужели сегодня буду спать дома?». А когда после оглашения приговора увидел оперативников, которые ко мне спешили, понял, ничего не будет. Наверное, так задерживать не по-человечески, хоть бы дали обняться с семьей. Это очень тяжело, когда не можешь дотронуться до родного человека, только в прошлую пятницу смог обнять жену и дочерей.

По закону свидания возможны достаточно часто, но это стало механизмом воздействия на человека. Если скажешь так — получишь свидание, не скажешь — не получишь. С точки зрения справедливости — это неправильно. Например, первое свидание с женой мне дали через 1 год 7 месяцев после задержания, видели друг друга через решетку и стекло, когда говорить с человеком можешь, а дотронуться — нет. Всего у нас было 5−6 свиданий.

— Возвращаться обратно в СИЗО было морально сложно?

— Меня сразу отправили в ИВС на Окрестина, а через два дня вернули на Володарку, только уже в другую камеру. Душевное состояние было очень тяжелым, поддержало только желание вернуться в суд и доказать свою невиновность. Многие еще удивлялись, как после этого не потерял здоровье.

«Если у человека есть родина, он должен жить на родине, работать здесь»

— Находясь за решеткой, вы знали, что вас поддерживают простые люди, оставляют комментарии в вашу защиту?

— Жена писала в письмах, а когда вышел на свободу, прочел материалы, комментарии к ним. Обязательно напишите: благодарю всех людей, которые меня поддерживали, TUT.BY. Спасибо за доверие, которое было оказано. Кстати, читал комментарии под публикациями из зала суда, разные мнения, кто-то советует брать чемодан и уезжать.

— Так возьмете и уедете?

— Каждый решает сам. Я придерживаюсь того: если у человека есть родина, он должен жить на родине, работать здесь. Даже не рассматриваю варианты о переезде, уезжать из страны не собираюсь. Во-первых, потому что чувствую за собой правоту. Во-вторых, хочу заниматься любимым делом на родном заводе.

У меня часто интересовались, что делать человеку в ситуации, в которой находился я. Тут два варианта. Или биться головой об стенку, но это бесполезно и бессмысленно. Или доказывать свою правоту, неважно, сколько времени это займет. Некоторые обвиняемые сидят и молчат на суде, я так себя не вел, старался каждому свидетелю задавать вопросы, доказывать суду свою правоту. Мне было легко в том смысле, когда ты говоришь правду, тебя невозможно запутать. Правда на первом суде не был таким активным, казалось, все так очевидно, но не тут-то было, меня приговорили к 8 годам лишения свободы. На остальных процессах уже не молчал.

— Вас узнают на улицах?

— Буквально вчера поехал оформлять карточку в банк, вышел на крыльцо, подходит совершенно незнакомый человек: «Разрешите вас поздравить, переживали за вас».

— Андрей Альбертович, возвращаться к прежней жизни сложно, учитывая, через что вы прошли?

— Нет, реально вспоминать из СИЗО нечего, дни были похожи один на один, как серой пеленой прошли. Оглядываясь назад, понимаешь, что за решеткой и событий никаких не было. Быстро прихожу в себя, вернулся, все будет нормально.

— С кем-то из сокамерников поддерживаете отношения?

— Специально — нет, на оглашение приговора приходили поддержать два бывших сотрудника правоохранительных органов, с которыми вместе сидели полтора года.

— Чем вам больше всего не хватало в СИЗО?

— Свободы! Больше ничего не нужно. От голода в изоляторе не умрешь. Самое страшное для человека — изоляция, начинаешь чувствовать беспомощность. Я всю жизнь считал, что человек — творец своей судьбы, он сам на нее влияет, а там от тебя ничего не зависит. Поднимают по расписанию, покормили, сводили на прогулку — и все.

 — Не могу спросить про положенную в таких случаях компенсацию, будете ее требовать через суд?

— Пока рано об этом говорить. Дело ведь не в деньгах, не дай Бог никому таких денег.

— Уже привыкли к тому, что сейчас вокруг вас много пространства, людей, шума?

— Насчет шума скажу: сейчас наоборот отдыхаю, когда в камере 26 человек и все говорят — вот это шум, — улыбается Андрей Головач. — Надеюсь, на этом весь четырехлетний кошмар закончится. Любого человека, который что-то делает, можно обвинить. Любого. Если боишься что-то делать, лучше не иди на такую должность. А если делаешь — не оглядывайся. Самое главное, быть в душе спокойным и уверенным в себе. Опережая вопрос про будущее, рассказываю: пока отдохну в отпуске, а на выходные c детьми пойдем на день открытых дверей МЗКТ, завод отмечает юбилей. Живу — и это главное. Нужно верить в будущее.