Жизнь под прицелом

Мир на земле. Что может быть ценнее? Годы военного лихолетья заставили старшее поколение жить в неволе под вражеским игом, каждый день ощущать нестерпимый голод, переносить издевательства фашистов, видеть смерть и повсюду чувствовать её дыхание. К сожалению, чем дальше уходят в прошлое страшные события Великой Отечественной войны, тем сложнее это представить. Память живых — единственная возможность узнать, прочувствовать, научиться сопереживать. О том, что происходило на оккупированной фашистами территории, нам рассказали свидетели войны 1941-1945 годов.

Сынклетия Михайловна
СУРЖИК,
1925 г.р., жительница д. Крупейки:

— Я родилась и выросла в д. Щитцы. Отец мой умер ещё до войны. Мама растила меня и четырёх сыновей. Три старших ушли на войну. Один не вернулся с фронта, а остальные после возвращения прожили недолго.
Помню, как в 1941 году в деревню пришли немцы. Первое, что они сделали, это поставили на холме миномёт. Когда по реке шёл катер из Радуля в Гомель, фашисты стали по нему стрелять. Одного человека убили, второго — ранили и взяли в плен. Первым делом гитлеровцы организовали сельское собрание. Староста испугался, что его убьют, и спрятался в нашем доме под полом. Меня отправили на мероприятие «в разведку». Со слов фашистов поняла, что беспартийным нечего бояться. Эта новость ободрила мужчину, успокоила, придала смелости выйти из укрытия. Немцы его так старостой и оставили. Оккупанты чувствовали себя хозяевами, но не свирепствовали, не издевались над населением. Нас заставляли копать траншеи почти до самого Мозыря. Непослушание не прощалось и каралось самым жёстким образом. Хорошо запомнился случай, который показал, что может произойти с теми, кто им перечил. Один сельчанин стал кричать и ругаться на оккупантов. В тот же миг его жестоко избили. От неминуемой смерти мужчину спасла жена, уговорив фашистов остановиться.
Самыми тревожными были дни освобождения деревни. Шли тяжёлые бои. В округе появились «Катюши». От взрывов дрожала земля. Когда советские войска бомбили немцев, мы в лесу прятались. Возвращаясь домой, увидели повсюду много убитых русских и немецких солдат. Мы потом всех похоронили.

Клавдия Ивановна
ДАНИЛЕНКО,
1933 г.р., жительница д. Ястребка:

— Мне сложно вспоминать военное время. Эта была борьба за выживание. Немцы налетели на деревню словно смерч, разрушив в один миг жилища и постройки. Всех жителей отправили в лагерь. Не избежала этой горькой участи и наша семья: мама, я и четверо братьев. До железнодорожной станции шли пешком, а затем нас поместили в вагоны товарного поезда и повезли в Германию. Многих распределяли на работу к помещикам. Нашу семью отправили к фермеру. Трудились тяжело, в поле работали до темноты. Сил с каждым днём становилось меньше. Кормили всего раз в день. Давали брюкву и маленький кусочек хлеба. От дикого голода мутнело сознание. Всё время хотелось есть. Одно хорошо: хозяин нас не обижал. Можно сказать, это было нашим спасением. Другим повезло меньше. Над ними издевались. Многие не дожили до освобождения.

Мария Петровна
ЛУКЬЯНЕНКО,
1931 г.р., жительница д. Абакумы:

— Мы жили в деревне Свирежа. Мой отец работал бакенщиком, на собственной лодке объезжал и зажигал на закреплённом за ним участке керосиновые фонари, установленные вдоль реки, следил за исправностью бакенов. И, хотя я была ещё ребёнком, хорошо помню, как он помог выбраться из воды уцелевшим солдатам после обстрела их парома немцами. Запомнилось также бегство от оккупантов. Мы добрались до Волкошанки, но укрыться не смогли. Откуда ни возьмись, послышался рокот мотоциклов, и фашисты окружили нас. Папа попробовал уговорить одного немца отпустить его с маленькими детьми назад в деревню, но это ещё больше разозлило нациста. И вот тогда я почувствовала, что наша жизнь висит на волоске. Гитлеровец со злостью ударил отца по руке, а тот от боли уронил сына на землю. Затем немец резко повернулся ко мне и дал сильную пощёчину, после чего приставил к голове дуло винтовки. Но не выстрелил. О пережитом ужасе ещё долго напоминало опухшее от удара лицо. В Германию мы шли пешком. От голода и долгой изнурительной дороги организм был истощён до предела. Люди радовались любому колоску, листу капусты, найденным в пути. Кругом лежали мёртвые тела солдат. Каким-то чудом мы добрались до польской границы. А там союзники нас освободили. Это была ни с чем не сравнимая радость!

Мария Александровна
АНИКЕЕНКО,
1928 г.р., жительница д. Мохов:

— В семье нас было пятеро детей. Когда началась война, мне исполнилось 13 лет, а младшему брату Федьке было всего два месяца. Мать тяжело заболела, и нам пришлось на некоторое время расстаться. Меня забрала к себе родная тётя, Ваньку приютила в своём доме двоюродная сестра. Петра, Сашку и малыша отправили в детский дом. Немцы, расквартированные в крестьянских хатах, низеньких, тесных, с земляными полами, чувствовали себя хозяевами, но не зверствовали, вели себя мирно, а жителей принуждали выполнять тяжёлые земляные работы. За связь с партизанами расстреливали. Не избежали этой участи и некоторые односельчане. Домов не жгли. Наша деревня осталась цела во многом благодаря свёкру, который мог с фашистами изъясняться на их родном языке и убедил этого не делать.
Тексты и фото
Ольги Крупейченко, «ЛК».