Приговоренные к смерти "черные риелторы": Показания из нас выбивали силой

Верховный суд продолжает в апелляционном порядке рассматривать дело черных риелторов из Могилева. Напомним, двое фигурантов надеются на отмену смертного приговора, еще двое — на сокращение срока; ранее они получили по 22 и 24 года лишения свободы. Один из фигурантов рассказал суду о давлении на себя и своем оговоре подельников.

Напомним, с 2009-го по 2015 год «черные риелторы» из Могилева специально искали пьющих или одиноких людей, уговаривали продать квартиру или разменять на дешевое жилье, оформляли сделку по закону — и убивали. Деньги оставляли себе. На их счету шесть жизней, еще один человек избежал смерти — хотя и для него была готова могила.

В этом деле четверо обвиняемых: семейная пара Татьяна и Игорь Гершанковы, которых считают «мозговым центром» преступной группы — их обвиняют в убийствах, похищениях людей, мошенничестве и так далее. В этом же признали виновным их знакомого Семена Бережного. Еще одного мужчину, Бориса Колесникова, осудили за разбой и пособничество в сокрытии следов убийства.

Свою вину ранее признал Бережной, благодаря его показаниям на подельников удалось распутать этот клубок. Гершанков так и не признал вины в убийствах; его жена уверяла, что совсем не знала о расправах. К слову, оба супруга до этой истории уже были судимы за махинации с жильем.

Все четверо обжаловали приговор и надеются на снисхождение. В Верховном суде их позиция осталась прежней. Хотя в первый день процесса Семен Бережной вел себя странно и просил смерти.

В суд поступило заключение психиатра из СИЗО № 1, где содержится Семен Бережной. Вывод на 18 декабря: жалоб у осужденного нет, психических расстройств тоже.

— Осмотр психиатра не заменяет стационарную судебно-психиатрическую экспертизу. С моей точки зрения, есть основания, которые ставят под вопрос здоровье подзащитного, — выступила адвокат фигуранта. Но прокурор выступил против еще одной экспертизы.

Суд отказал в ходатайстве Бережного. Обвиняемый присутствует в суде как обычно.

Главный фигурант дела, Игорь Гершанков, повторяет: две явки с повинной у него выбили силой. И если Верховный суд отказал в повторной почерковедческой экспертизе, то он хочет заново ознакомится с этими документами.

— Из-за применения ко мне насилия, угроз разного характера, манипулирования, создания крайне отрицательных условий содержания под стражей для меня и супруги я написал явку на преступления, к которым на самом деле отношения не имел. (…) Я стал заложником преступлений [в явке были указаны имена как минимум четырех убитых], (…) как таковой организованно группы не существовало, — заявил обвиняемый.

Приговоренный на расстрел: «Говорили, подпишут бумагу — будет мне 23 года, не более»

После этого слово попросил Семен Бережной. Он заявил, что оговорил Татьяну Гершанкову — но своей вины не отрицает и хочет расстрела.

— Я долго молчал. В 14-й камере изолятора временного содержания мне сломали ребро, побои зафиксиксированы. Мне сказали: тяни все на себя, как можно максимум. В СТ-4 (тюрьма в Могилеве. — Прим. TUT.BY) как были допросы через каждые 2−3 дня — выводили в оперкабинет и били ногами. Антон Михалыч, Мурашко Сергей. Меня избивали, я мочился кровью. Для меня создали камеру № 15, так называемая пресс-хата. Там сидел так называемый Лапко и, по-моему, Мурачев Саша — тоже избивали. Ну, как бы работники СТ-4 и опер их попросил, так понимаю. И я много что писал…

По словам Бережного, после перевода на Володарку в Минск избиения продолжились.

— Поместили в камеру № 9.6. Там сидел Быстров Слава, хотя он не мог с нами содержатся, потому что там были «первоходы» (впервые задержанные. — Прим. TUT.BY), а Слава отбывал наказание и сидел не первый раз. Применял много сил: душил, избивал. Я могу назвать людей — подсудимых, подследственных. Запашник Паша, Политанский Паша в том числе избивали меня. Потом меня вызвал оперативник, фамилию не знаю, зовут его Дима. Сказал: мы тебе верим (он на проверке показаний в сентябре ездил с нами в Могилев), говорит, я тебе подпишу бумагу, что тебе будет 23 года, не более, от МВД.

Обвиняемый утверждает, что позже следователь по делу предложил ему дать показания на Татьяну Гершанкову. При этом давление, говорит он, продолжалось.

— А то закроем твою жену, сказали. Ну, дал показания. Хотя Таня (Гершанкова. — Прим. TUT.BY) не знала ничего про четыре убийства. Потом дело закрылось. Перед тем, как отправить меня в Могилев, в СИЗО № 1 пришел Дима. И показал листок про 23 года, были печати и росписи. Сказал — давай на суде, как было обговорено. Я так и давал в областном. Я давал правдивые показания изначально, если бы меня не били и не пугали семьей, как в СТ-4 грозили изнасиловать!

Тем временем сидящая рядом в клетке Татьяна Гершанкова начала плакать.

— Она не знала про убийства. По крайней мере, эпизоды с 2013 года. Понятно, у нее и Гершанкова темное прошлое (в 2010 уже были судимы за махинации с жильем. — Прим. TUT.BY). Но честно говорю — она ничего не знала. Какое-то минимальное участие принимала, ну, обмануть: брали, садили в машину, везли, Гершанков проводил ей инструктаж. Я — не проводил, я мало об этом знаю и еще опыта такого не набрался. Но это факт, что мне надо было дать показания на нее, чтобы дали 23 года. И перед самым этапом в Могилев принесли в СИЗО лист, я там расписался. Что не судим, на иждивении ребенок, все смягчающие мои обстоятельства, что не могут больше 23 лет дать.

После этого Семен Бережной обратился к представителю Генпрокуратуры Юрию Шерсневу.

— Камеры настолько забиты смертниками, вы знаете? Я хочу сразу, чтобы туда. Не пожизненное. Хочу, чтобы мою семью не трогали, а меня убили. Больше ничего не прошу. Думаю, государство будет довольно. А мой сын пусть растет, жена и мать живут спокойно — больше у меня никого нет.

Защитник Бережного попросила суд назначить проверку по озвученной информации. Прокурор поинтересовался у Бережного, почему он не говорил об этом раньше?

— А кому? Следователю?

— Или при рассмотрении дела судом первой инстанции, — уточнил прокурор Шерснев.

— Потому что назад привезут в Могилев и начнут бить. Мне угрожали пистолетом. Потом я приехал в СТ-4, сняли побои, я сказал — претензий не имею…

— И жалоб не подавали?

— Нет.

— Почему? (…) Считаете безнадежным?

— Я не считаю, а знаю. В таких условиях в любой момент могут «вывести». Боюсь. Знаю, как все применяют. А на первом суде я указывал, что мне грозили пистолетом и били молотком.

После совещания на месте судьи решили: в удовлетворении ходатайства о проверке отказать — как «необоснованном».

«Оценка данным фактам будет дана апелляционной инстанцией при принятии итогового решения», — заявил судья Верховного суда Алексей Рыбаков.