"Ножички", единственный мост, поросята на пустырях. "Могилев моего детства" дочери офицера

Детство Натальи Куликовой было насыщено сменой городов и даже республик, переездами по всему Советскому Союзу. Однако она запомнила тот Могилев, в котором на пустырях пасли гусей, детвора играла в «классики» и «ножички», а жители на разных берегах Днепра видели друг друга едва ли не раз в год.

Конкурс «Могилев моего детства»: расскажите свою историю и выиграйте приз 100 рублей

Отец был бравым офицером-летчиком. И мама, а потом и я, колесили по разнообразным и многочисленным военным городкам. В Могилев я ребенком приезжала в гости к родне. Но цепкая детская память удержала и сохранила картины прошлого.

Я буду вспоминать тот Могилев, когда чеканное обращение «товарищ» было привычным и единственно возможным. Это была эпоха развивающегося социализма. Время, о котором сейчас судят предвзято. Но я как раз не собираюсь его судить, ведь это время моего детства, которое было счастливым.

Мамины родители жили тогда в поселке около завода им. Кирова — он тогда не входил в черту города. Поездка на другой берег Днепра, в центр Могилева, называлась у местных жителей «поехать в город». Автобусная остановка около заводоуправления напоминала сельские автобусные станции. А перевозил пассажиров маленький горбатенький автобусик. Пыхтя и выпуская в воздух бензиновые пары, он упорно преодолевал километры.

А маршрут пролегал по трассе, которые у современного могилевчанина связаны не иначе как с проспектами — Витебским, Димитрова. Не было тогда этих проспектов, и домов жилых не было. В моей памяти всплывает пустырь: почти степные пейзажи, грязноватый серый песок, редкие чахлые деревца.

Вот пожилая женщина вывела гусей пастись, они пощипывают травку. Я вижу это из окна автобуса в котором еду с мамой. «Наташа, кто это пасется?» — спрашивает мама. «Па-ра-сенки!» — восклицаю я, типичная горожанка, вызывая восторг попутчиков. И ведь на том пустыре с гусями сейчас — европейского уровня гипермаркеты, торговые центры. Не было их, и в самых смелых мечтах нельзя было себе представить, что они появятся. Не было и красавца-храма Преображения Христа.

Моста, соединяющего сейчас микрорайоны Фатина и Юбилейный, не было, и моя тетя, живущая на улице Королева, видела мою могилевскую бабушку — свою маму — не чаще, чем мы, живущие в других республиках СССР. А ведь они просто жили на разных берегах Днепра.

В поселке Кирова моя бабушка жила в четырехэтажном кооперативном доме обычной хрущевской планировки. По тем временам это были очень хорошие бытовые условия. Дом был обсажен по периметру кустами смородины, которую мы, дети, обрывали еще зеленой. А каждый квадратный метр тротуара (проезжей части и парковок практически не было, как и личных автомобилей в этом районе) был расчерчен на квадратики: девчонки прыгали в «классики», сейчас уже наверняка почти забытые. Подметки сандалик и туфелек протирались буквально за неделю.

Еще играли в «ножички». Нож броском втыкался в землю и по направлению лезвия между игроками шел передел земельных наделов. В ножички мы играли в рощице рядом с бабушкиным домом. Взрослые деревья с пышными кронами создавали такую тень, что под ними ничего не росло. Теперь этой рощи нет. На ее месте стоит современный жилой дом. Обидно было услышать, что деревья те оказались «сорняками» — вязами, — вот их и спилили. Что ж… Все равно в «ножички» теперь никто не играет.

Кроме игр, развлечений у нас было немного. Кино в заводском клубе, библиотека, прогулки — мы за день не раз успевали обегать весь поселок. А он не был таким обширным, как сейчас, и таким густо застроенным не был.

Спасибо властям, что не снесли те самые двухэтажные дома из моего детства. Это было и остается лицом поселка. Раньше в них не было удобств, а сейчас делают капитальный ремонт. Толстостенные, с высокими потолками и окнами, сквозным парадным, колоннами — эти дома служат памятниками своему времени, вызывая обострение ностальгии.

Помню один из новогодних праздников в Доме культуры завода. Ко мне подошла девочка и спросила, нравится ли мне мое платье. Я была в миленьком элегантном красном платьице, родители купили его в универмаге в Риге. Я просто влюбилась в него и отказалась уходить из магазина, пока мне не сняли платье с витрины. Конечно оно мне нравилось! О чем я гордо заявила, приняв на всякий случай соответствующую оборонительную позу, готовясь отразить любые возможные насмешки или иронию.

«А его рисовал мой папа. Он могилевский художник, создает эскизы детской одежды», — вдруг ошарашила меня девочка. Ее отец стоял в толпе родителей и был очень удовлетворен моим ответом и моим костюмом.

Сейчас мне 52 года. Я состоявшийся человек, живу в Могилеве и горжусь тем, что на месте тех пустырей из детства вырос такой красивый город. Иногда в бешеном ритме жизни, перекрывая музыку из наушников, вдруг услышу голос бабушки: «Дзяўчонка, неслухнянка, няма ведама, што тварыш!». Снимаю наушники, прислушиваюсь. Ах, нет, это меня окликает мое прошлое, из Могилева моего счастливого детства. Пусть будет он благословен в прошлом, настоящем и будущем.