"Позволяли максимум три дубля". Воспоминания витебского фотографа, работавшего в машеровском пуле

Потомственный фотограф Михаил Шмерлинг отдал профессии более полувека. Его снимки экспонировались более чем в 30 странах, получали награды на престижных выставках. Скромный, отзывчивый и легкий в общении, он снискал уважение у многих людей, с кем сталкивался по жизни. Недавно Михаил отметил 70-летие, но продолжает фиксировать для истории события в Витебске.

— Михаил Маркович, с чего все начиналось?

— Мой отец возглавлял сеть фотоателье Витебска, снимал и сам. В 1930-е он работал в студии на улице Ленина напротив кинотеатра «Спартак» (в 1960-е эту часть улицы снесли), после войны — в павильоне возле СШ № 2 на Рогатке (так в народе называли район, где ныне пересекаются площадь Победы, проспекты Московский и Черняховского).

В 10 лет отец подарил мне трофейный немецкий фотоаппарат — с этого все и началось. Снимал родителей, соседей, друзей, одноклассников. Закончив СШ № 2, поступил на только что созданное и единственное в СССР отделение фотокорреспондентов при полиграфическом училище в Минске. У нас преподавали асы — Михаил Ананьин, Александр Дитлов, Исаак Соловейчик, Павел Никитин. Кроме того, была хорошая практика, которая позволяла и заработать. Мы ходили по Дому печати, где находились редакции газет, и получали задания. Наш выпуск был единственным, после чего отделение фотокорреспондентов закрыли. Дипломы получили десять человек.

Затем меня призвали в армию. Большую часть службы был танкистом. Но за полгода до увольнения в запас перевели фотокорреспондентом в только что созданную газету «Советский солдат» при Центральной группе войск.

— Как проходило профессиональное становление?

— Вернувшись домой, устроился на полставки в областной краеведческий музей, по договору работал в Агентстве печати «Новости» (АПН), сотрудничал с «Огоньком», издательством «Беларусь», областным телевидением, газетой «Віцебскі рабочы».

При АПН выпускали много цветных журналов, которые распространялись за рубежом. Условно говоря, получаешь задание сделать фотоочерк о Новополоцке и едешь туда на несколько дней, предварительно согласовав темы с горкомом партии. Потом отправляешься в Москву проявлять цветную пленку или слайды, потому что в Витебске этого сделать было невозможно. Поездки в Москву оставляли неизгладимые впечатления, было множество незабываемых встреч.

В то время гремела слава Театра на Таганке, и мне очень хотелось попасть на «Гамлета» с Владимиром Высоцким в главной роли. Попросил своего друга Олега Макарова помочь с билетами. Приходим к администратору, а он нам: «Вы с ума сошли! Швейцарский посол три недели ждет, чтобы попасть на спектакль».

Тогда Олег обратился к знакомому официанту из соседнего кафе, обслуживающего театральный буфет. Взяв по 10 рублей, он надел на нас фартуки, вручил подносы с бутербродами, и в таком виде мы прошли в театр. Дальше он передал нас сотруднику радиорубки, который за 3 рубля предоставил нам стулья рядом с собой. Шикарный спектакль стоил всех этих сложностей.

Однажды коллеги в Москве спросили, не хочу ли сфотографировать Зиновия Гердта, работавшего в Театре кукол Сергея Образцова. Узнав, откуда я, знаменитый артист сказал, что мы земляки, и показал свой паспорт. Зиновий Ефимович родился в 1916 году в Себеже, входившем тогда в состав Витебской губернии. Затем попросил распечатать ему фотографии большого формата, над которыми я работал ночью, чтобы успеть на поезд.

— В свое время вы входили, по-современному говоря, в пул для съемок руководителей республики. Каким вам запомнился первый секретарь ЦК КПБ Петр Машеров?

— Простым человеком. Впервые я увидел Петра Машерова во время учебы в Минске в 1965 году на праздничной демонстрации. Тогда Михаил Ананьин провел нас, фотографов, к трибуне. Машеров поздоровался с преподавателем за руку, а нам пожелал удачи. В дальнейшем я много раз снимал главу республики, в том числе и на 1000-летии Витебска.

Запомнился один случай, произошедший в начале 1970-х. Я был в отпуске, и вдруг звонок: срочно беги в обком, приехал Машеров. Уже тогда я ходил в джинсах и отпустил бороду. Милиционер на вахте не хотел пропускать похожего на хиппи фотографа. Спустился человек, наверное, из охраны Машерова, проверил документы и провел в зал. После заседания меня начала упрекать одна из секретарей обкома, мол, почему в такое серьезное учреждение пришел в джинсах и с бородой. Услышав это, проходящий мимо нас Машеров сказал: «Хорошо, что хоть один человек одет по-рабочему».

— В вашем архиве много снимков знаковых для советской и белорусской культуры людей.

— Писатели Владимир Короткевич и Василь Быков, поэты Рыгор Бородулин, Геннадий Буравкин, Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко, скульптор Заир Азгур, актеры Сергей Юрский и Стефания Станюта. Больше всего довелось общаться с Бородулиным, Быковым и Короткевичем, который любил заходить в подвальчик редакции журнала «Маладосць» к моему минскому другу Валентину Ждановичу. Благодаря еще одному своему другу Юрию Иванову хорошо был знаком с Владимиром Мулявиным, солистом «Песняров» Анатолием Кашепаровым.

В конце 1980-х в ботаническом саду фотографировал Стефанию Станюту, которая вместе с театром имени Янки Купалы гастролировала в Витебске. Она мне сказала: «Детка, сними меня так, чтобы была видна каждая морщинка».

— Некоторые утверждают, что с появлением цифровой аппаратуры нивелируется роль мастера. Ваше мнение?

— Когда работал в АПН, из-за дороговизны цветных слайдов нам позволяли делать максимум три дубля. Поэтому перед съемкой все продумывал до мелочей и представлял примерный результат. Конечно, сейчас все упростилось, но настоящий фотограф должен знать основы композиции, чувствовать свет. Ведь как было мало хороших фотографий, так и осталось, несмотря на совершенствование техники.

— Перед выходом на заслуженный отдых вы более 16 лет отработали в областной газете «Народнае слова», исколесили всю Витебщину. Какие впечатления остались?

— В 1991 году главный редактор Сергей Рублевский пригласил меня в только что созданное «Народнае слова». Любил командировки в западные районы Витебщины: в Браслав, Шарковщину, Миоры. В силу исторических обстоятельств там сохранилось больше самобытности, архитектурных памятников. А люди у нас везде хорошие.

Приятно, что многие меня помнят. Коллеги рассказывают, что в командировках часто спрашивают: а где ваш фотограф с бородой? Коллектив у нас был творческий и дружный, каждый являлся индивидуальностью. Я рад, что работал рядом с ними.