"Это моя страна - где хочу, там и плаваю!" Как ОСВОД почти силой достает из воды детей и взрослых

В стране снова жара. Люди ищут спасения у рек, озер, карьеров… И тонут. Начиная с июня, в Гомельской области жертвами воды стали 13 человек, из них — пятеро детей. Остановить печальную статистику пытаются специалисты. ОСВОД с представителями МЧС, милиции и администрации Центрального района то и дело отправляются в рейды по несанкционированным местам отдыха горожан. В одном из них к специалистам присоединился TUT.BY.

Первым в списке рейдовой группы значится водоем на пересечении улиц Кожара и Мазурова. Пляж официальный, с «грибочками», песочком и пологим дном. Но там, где начинается камыш, купаться уже запрещено. Об этом сигнализируют специальные таблички. Правда, лето, солнце и жара делают их невидимыми.

— Я люблю загорать и плавать в тишине, люблю, когда травка, а не песок. Если здесь нельзя купаться, значит администрация района что-то недоработала. Значит, надо расчищать больше места для пляжа, — переходит в наступление отдыхающая.

— Это моя страна — где хочу, там и плаваю. Это мое личное дело! — вторит ей пожилой мужчина.

Но начальник Гомельской городской спасательной станции Олег Криволуцкий к такому повороту событий готов и достает из кармана брошюрку: «Есть правила поведения на воде, в них сказано, что купаться можно только в строго отведенных местах».

В глазах отдыхающих читается дерзкое «А то что?». Криволуцкий немой вопрос пытается игнорировать — не любитель он всех этих штрафов. Рассказывает про коварство воды и, между прочим, уверен специалист, такая профилактика дает плоды: еще 10 лет назад в области за год тонуло 200 человек, а сегодня в пять раз меньше. Наконец под обещания отдыхающих, что в камыши они больше ни ногой, рейдовая группа покидает пляж.

Через дорогу одно из самых глубоких в Гомеле озер — Бурое болото. Водоем большой, однако, купаться разрешено только с одной его стороны. Но на оборудованном пляже людей немного. Все на противоположном берегу.

— Выходим из воды! — прерывает идиллию выходного дня Криволуцкий. — Чей ребенок? Забираем!

— Моя дочь КМС по плаванью! — не соглашается с представителем ОСВОДа чья-то мать.

— Гражданочка, это — не пляж, купаться здесь запрещено! Можно только вон там, — указывает в сторону песчаного берега осводовец. Там, мол, пляж, а здесь — не пляж.

— А этот непляж лучше, чем тот пляж!

— Вы сами там были? Мы там уже два раза ногу разрезали.

— Сделайте сначала там условия достойные! — обступают рейдовую группу плотным кольцом недовольные отдыхающие.

Откровенно говоря, с ними трудно спорить. На официальном пляже на Буром Болоте из укрытий, под которыми можно спрятаться от палящего солнца, — только два «грибка». А тут — травка и тень акаций.

Но у Криволуцкого свои аргументы: «Место было выбрано для пляжа не случайно. Водолазы изучали рельеф дна, чтобы он соответствовал определенному углу уклона, смотрели, чтобы там не было ям, которых здесь полно. Сегодня ночью, например, в этом месте утонул мужчина».

Пенсионерки охают, вздыхают и требуют подробностей ночного инцидента. Но свой рассказ осводовец завершить не успевает — на дикий пляж пожаловала компания школьников.

— Сколько лет? Где родители? Все! Накупались! Разворачиваемся! — командует Криволуцкий. Самого младшего — 12-летнего Пашку — усаживает в микроавтобус. — Эх, Пашка, испортили мы тебе выходной! Но ты пойми, я тебя сейчас отпущу, а ты снова на озеро — и, не дай бог, утонешь. Что мне потом твоей мамке говорить?

— Так я плавать умею!

— Все, кто тонут, умеют плавать. А потом смотри, что происходит: ты со своего надувного матраса в воду — чпок, а там коряга, и ты на нее — и как шашлык торчишь. Или на тебе еще историю: заплыли вы на матрасе на середину озера, никто не боится, все ж умеют плавать, а ты раз — и упал с матраса, хлебнул воды и идешь на дно. Тебя, Пашка, пытаются спасти отдыхающие, но взрослый мужчина может нырнуть только на 4 метра — не больше, а там, где ты, глубина метров восемь. А спасателей, Пашка, нет. Потому что ты на диком пляже. А под водой человек может находиться летом не больше пяти минут, потом — все. Все тебе, Пашка. А что я мамке твоей скажу?

От такой перспективы Пашка ежится и молча смотрит в окно.

По дороге на базу рейдовая группа — уже вместе с Пашкой — решает заглянуть еще на один излюбленный у гомельчан дикий пляж: озеро известно в народе, как «обкомовское». Здесь первым делом начальник спасательной станции пересчитывает детей и взрослых. Вроде все сходится, все при родителях. Пьяных у воды также не обнаружено.

Только было группа собралась уходить, как в нескольких метрах от берега замечают юного пловца. Парень резвится на глубине с ловкостью дельфина — звать бесполезно, не услышит. Члены рейда терпеливо ждут пацана, и наконец тот выныривает — прямо у ног проверяющих.

— Где родители?

— Дома, — хлопает мокрыми ресницами мальчишка.

— Сколько лет? Как зовут?

— Двенадцать скоро. Стас!

— Выходи, Стас, и одевайся!

Парень в недоумении, но делать нечего — незнакомые взрослые настроены решительно. За минуту собирает свои вещи и под «Вот это правильно!» отдыхающих, Стас отправляется в машину — составлять компанию Пашке.

На сегодня рейд закончен. Парней везут на базу, где осводовцы будут воспитывать сначала их, а затем их родителей.

Первой за сыном прибегает мама Стаса. Женщина что-то пытается объяснить про Стасового друга и папу друга, выходит сумбурно и не очень убедительно.

— Женщина… Когда мы достаем утонувших детей… Я видел этих рвущих на себе волосы матерей… Да что я вам рассказываю! Неужели вы не понимаете! — едва ли не рвет волосы уже на себе Криволуцкий.

— Все понимаю, — прячет глаза родительница, быстренько пишет заявление и забирает сына.

— И эта — уже 15-тая за неделю, — вздыхает главный осводовец. — Скорей бы уже зима!..