Чудо, не иначе. Как полоцкие медики спасли пациентку, сердце которой пронзил штырь

Уникальную пациентку недавно выписали из больницы. Врачи улыбаются: бабушка уже неделю как «строила» медперсонал и требовала возвращения домой. Хоть здоровье пожилой полочанки и позволяло чуть раньше перевести ее на амбулаторное лечение, выписку из стационара немножко придержали. Чисто из профилактических соображений. Уж очень энергичный и бойкий характер у Винеи Семеновны! Не хотелось бы после всех усилий, вложенных в спасение пенсионерки, столкнуться с какими-либо осложнениями.

После сквозных ранений легкого и сердца бабушка провела в стационаре немногим больше 3 недель. На прощание главный врач Полоцкой центральной городской больницы Александр Гудков призвал ее к благоразумию: уж теперь-то, мол, вы еще раз фронтон разрисовывать не полезете? Обрадованная выпиской пациентка или недослышала, или уже составляла в уме список новых неотложных дел, поэтому в ответ радостно объявила: да-да, забор тоже покрасить надо! С тем и отбыла, сообщив: немножко сил поднаберусь, приеду благодарить — уж очень вы все тут хорошие да приветливые.

Александр Гудков показывает мне крученый, почти в человеческий палец толщиной, ржавый кусок арматуры. Хирурги, проводившие операцию, оставили необычную «реликвию» на память. Теперь главврач думает пополнить ею музей больницы — такое красноречивое свидетельство высочайшего профессионализма местных врачей дороже многочисленных грамот и дипломов. Пусть молодежь смотрит и учится.

— Даже для крупного кардиоцентра операция подобного уровня — дело очень непростое, — отмечает Александр Васильевич. — Да, мы тоже иногда сталкиваемся с ранениями сердца. Но это «стандартные» травмы — от ножа, отвертки, других узких, тонких и острых колюще-режущих предметов. Но никак не от толстой, тупой, да еще и ржавой бетонной арматуры, проткнувшей сердце насквозь. Возраст пациентки, бесспорно, тоже свою роль играл. По сути, пострадавшей суждено было умереть еще там, на месте ЧП. Очень мало шансов было выжить по дороге. И на операционном столе, где пусть на секунды, но останавливалось сердце, — тоже.

Бригада врачей, а это заведующий хирургическим отделением Петр Гаврилов, еще один хирург — заведующий станцией скорой помощи Евгений Подоляко (он в тот день дежурил) и анестезиолог София Самуйлова сердце вновь «заводили» и продолжали операцию. Действовали четко, неординарно и максимально быстро.

Одним словом, запас мужества и стойкости бабушки вкупе с мастерством хирургов сотворили практически невозможное.

Вот они сидят передо мной — настоящие герои, но такие немногословные, скромные, не привыкшие к славе. Соглашаются: да, случай необычный, интересный с точки зрения хирургической практики. Признаются: бабушку было искренне жалко. Тем более что пациентка их удивила с самого начала — ранение сердца было сложно предположить. Жизненные параметры у экстренной больной — близки к норме. Сама в сознании, давление и пульс — почти в порядке. А тут такая железяка, сантиметров 80, торчит и со спины, и под грудью…

Спасатели срезали кусок, освобождая пенсионерку на месте падения, но на спине оставался конец арматуры сантиметров 10−15. Как на операционный стол класть?

— Электроинструмент нельзя было применять — он нагревается, — рассказывает Петр Гаврилов. — Я быстро сориентировался, и пока бабушку везли из приемного покоя в операционную, позвонил соседу. Благо он рядом живет. Говорю: так, мол, и так, тащи быстрее в больницу ножовку по металлу. Через несколько минут инструмент был на месте. Вот и пилили с Евгением на пару.

— Быстро получилось? — с ужасом представляю себе эту картину.

— За пару минут справились! — успокаивает меня самый молодой из бригады — тот самый Евгений. — Мы с Петром Александровичем в этом деле уже напрактиковались — на турслете в конкурсе участвовали. Столько дров нарезали — вам не передать!

Это сегодня они улыбаются и шутят. А тогда даже лишнее движение сделать было некогда — счет шел на секунды. Интубировать и подключать аппарат искусственной вентиляции легких пациентке пришлось на боку. Знали, что при удалении инородного предмета может быть сильная кровопотеря — до поры до времени металлический стержень выполнял роль пробки.

Что конкретно и насколько сильно повреждено, заранее предугадать было невозможно. Прежде всего с помощью лапароскопа проверили живот — внутренние органы в порядке. На месте сделали рентген. Потом вскрыли грудную клетку, картина стала более отчетливой. Через нижнюю долю правого легкого штырь уходил в перикард. Сомнений уже не осталось — сердце задето.

Вскрыли перикард и увидели сквозную рану. Очень пригодился бы на тот момент хирургам аппарат искусственного кровообращения, но в обычных стационарах такого оборудования нет. Пришлось импровизировать.

Гаврилов, который руководил операцией, принял решение: во избежание массивного кровотечения использовать подручное средство — урологический катетер. Евгений выдергивал штырь, а Петр Александрович с помощью катетера воздухом «раздул» ткани внутри. Таким образом на время уменьшили интенсивность кровотечения и смогли в эти драгоценные секунды молниеносно ушить проникающее ранение правого предсердия, затем удалили часть поврежденного легкого…

К счастью, у медиков все получилось. Потом боялись гнойных процессов. И опять повезло: то ли арматура, годами стоявшая в палисаднике, оказалась стерильной, то ли иммунитет у бабушки был необычайно сильный, то ли последующее лечение идеально подобрали. Но скорее всего — сработали все факторы вместе. Одним словом, обошлось.

Винею Тимофееву выписали с нормализованными функциями дыхания и без сердечных нарушений — все в пределах возрастных норм.

Едем в частный сектор на улицу Северную вместе с заведующим хирургическим отделением — проведать бабушку. Найти нужный адрес нелегко — витиеватые переулки сбивают с пути. Петр Александрович вспоминает наводку: бабушку доставили с синей краской на руках — значит, ищем синий фронтон.

А вот и аккуратный домик, наполовину выкрашенный вверху свежей краской. Высокий забор и огромный пес, лающий за глухой калиткой. На крики никто не отзывается. Бабушка явно не настроена на прием гостей. Это подтверждает и ее сын Сергей, с которым мы связались по телефону. Объясняет: накануне к матери уже пытались пробиться журналисты. Им не повезло. Хозяйка пообещала никому дверь не открывать.

Вот и мы попали в не совсем урочный час — Винея Семеновна как раз проводила инспекцию своих огородных владений. Правда, узнав, что со мной хирург, который ее спас, сделала исключение — в дом пустила. За врачей обещала молиться каждый день и пояснила:

— В газетах написали, понимаешь, что я с 3-метровой высоты упала. Это же неправда! Я уже вниз спускалась, до третьей ступеньки добралась. Голова закружилась, я и присела передохнуть. А потом повело в сторону. Сознание? Нет, я его не теряла. Упала аккурат на цветы. А они были ограждены колышками из арматуры, между ними — проволока. Вот лежу я и вижу — штырь из тела торчит. Часа два с лишним пыталась от него избавиться. Думала, вытяну, а потом пойду и залью рану какой зеленкой или йодом…

Да все не получалось никак. В перерывах людей на помощь звала. Но у нас тут днем мало народу ходит, да и палисадник весь в зелени. Это уж потом меня одна из соседок услышала, позвала кого-то из мужиков на подмогу. Я им скомандовала, как в калитку зайти — у меня ж тут просто так во двор не попадешь. Затем приказала телефон мой в хате взять — сыну и невестке позвонить. Что ж, меня в больницу заберут, а тут дом, огород не присмотрены! Картошку окучивать надо. Да и живность — Мухтар, два кота, рыбки в аквариуме, — перечисляет все свои заботы бабушка.

— Ничего писать про меня не надо! — командует она. — Кто я такая? Свой дом красила, не чужой. Сама полезла. Вот сынок, Игорек, у меня четыре года назад прямо в тепловозе (он машинистом был) умер. Сорок четыре года — жить да жить! Никто тогда ничего не написал, не помог… А что про меня рассказывать? Нашли героиню…

Про врачей? Да-да, про докторов обязательно надо. Я в газете почитала, что там у меня и сердце, вроде, было повреждено? Так они ж меня, получается, с того света вернули. Теперь еще один день рождения буду отмечать. Вчера вот второй сын, Сергей, по этому случаю даже торт привез. Теперь как минимум до 90 лет дожить должна. А я как из больницы приехала — сразу к плите. Супу себе с курицей наварила, картошки с лучком нажарила — красота! Опостылела больничная еда.

Удивляюсь энергичности моей собеседницы. Юркая хозяйка даже на диване сидеть спокойно не может. Табу на общение с журналистами уже забыто. Глаза светятся, воспоминания душу греют. Бойко рассказывает, как из Воркуты почти полвека назад приехала в Полоцк. В гости. Понравилось тут сильно. «Видели б вы, сколько яблок тогда в садах было — благодать! Вот я и купила домик. А мужу телеграфировала: заказывай контейнер, собирай пожитки — переезжаем!».

Работала Винея Семеновна где придется. И на кирпичном заводе, и в детсаду, и в столовой, и в страховой организации. А дома, судя по всему, была и остается командиром:

— Я прошлой осенью и зимой две машины дров переколола. И тогда, когда супруг Александр Иванович (он шахтером много лет отработал) жив был, я ему тоже наказывала: ты мне дрова подноси, а я буду колоть. Все сама и сама. Так привыкла, по-другому не могу. Кого просить? Тем более что Сергей недавно инфаркт перенес — а я ж здоровая!

В разговор включается сын:

— С мамой бесполезно спорить, все равно по-своему сделает. Я ж ей про этот злосчастный фронтон сто раз говорил: подожди чуть-чуть, я в отпуск пойду — все покрашу. Нет, не послушалась. Два года назад отца потерял, если б еще и мамы не стало — не знаю, как бы пережил.

Сергей становится на колени перед Петром Гавриловым:

— Если б не вы… — мужчина смахивает слезу. — Я потом узнал: в три часа дня маму видели на лестнице, а минут через десять ее уже не было. Нашли ее примерно в 17.00. Пока «скорая», МЧС приехали — получается, что часа два с половиной, а то и больше, она лежала на штыре. Чудо, что осталась живой…

Хирург смущается: не привык он к таким ситуациям. Успокаивает: все теперь будет хорошо. Уверена в этом и Винея Семеновна. Гордится заботой родных: пока в больнице лежала, невестки Оксана и Людмила все в доме досмотрели как надо. И к приезду генеральную уборку сделали.

— Даже Мухтар, он у меня очень злой, сильно моему прибытию обрадовался, — выходит вместе с нами во двор хозяйка. — Бывает, что к нему и не подступись, а тут аж раза три ногу лизнул. Коты вообще, невестки рассказывали, ходили все время по дому и мяукали: меня искали. Вообще-то надо было раньше выписываться, я б здоровей была, — делает вывод. — Медсестры сутками с капельницами вокруг меня бегали — спать не давали. Пять таблеток утром, четыре в обед — как тут выдержишь? — нарочито строго жалуется Винея Семеновна на «излишнюю» заботу медперсонала.

Сфотографироваться на память со своим любимым хирургом уникальная пациентка соглашается. Правда, сначала на минутку подходит к зеркалу, поправляет платок. Я открываю калитку в палисадник, где и произошло несчастье. Выбираю место для съемки. Хозяйка делает шаг, но тут же останавливается. Признается: пока как-то страшновато. Я подшучиваю:

— Что, теперь целую неделю сюда заходить не будете?

Цепким хозяйским взглядом бабушка окидывает палисадник, где среди цветов уже пробивается свежая травка, потом поднимает глаза вверх — на пока недокрашенный фронтон — и уверенно заявляет:

— Нет. Дня три, пожалуй…

Кстати, на следующий день после нашего визита бабушка собственноручно уже наводила порядок в теплице, подвязывала помидоры и поливала огурцы — об этом рассказал сын Сергей. Думаю, ему стоит поторопиться с покраской фронтона…