Между Брагином и Хойниками. Радуница на кладбищах похороненных деревень

Один раз в год оживает Зона, открывая свободный въезд в отселенные деревни. Убрать могилы предков на кладбищах похороненных сёл едут изгнанные радиацией уроженцы Брагинского и Хойникского района. Сейчас они живут в «чистых» регионах. Возле кладбищ — автомобили с минскими, гродненскими, брестскими и гомельскими номерами.




В деревне Рудаков (Хойникский район) осталось семь жилых домов. 78-летняя Александра Константиновна Руденок уже навела порядок на кладбище (там лежит ее сын, погиб в Афганистане), сейчас сажает огород.



Александра Константиновна Руденок, деревня Рудаков

«Не надо было людей выселять. Такая деревня была! Училище было, школа, клуб. Те, кто уехали — все поумирали. А я тут живу. Может, и они бы живы были. Конечно, здоровьем не похвастаешься. Но что от радиации, а что от возраста, а что от тяжёлого деревенского труда», — рассуждает пенсионерка.



Кладбище в деревне Рудаков

На кладбище встречаем Степана Титка. Он жил в Стреличеве, после аварии на ЧАЭС переехал в Островец. Навещает могилу своего друга Валерия Руденка, сына Александры Константиновны.



Степан Степанович Титок

«Вместе за одной партой сидели в училище в Рудакове. Потом так попало, что служили вместе, в увольнение ходили. Только я в Боровухе-1, он — в Боровухе-3. Я попал в Афганистан. Потом и Валера туда попал, но я не знал. 23 февраля мы случайно встретились — я лежал в палатке, прямое переливание крови делали. Он зашел, поговорили, обменялись фотографиями, и Валера ушел в разведку. Назавтра, 24 февраля, он погиб — подорвался на мине. Только месяц он побыл в Афганистане», — рассказывает Степан Титок.




В Островце он возглавляет организацию ветеранов войны в Афганистане. «Привык там. Первые десять лет так домой тянуло! Это же родина. Сейчас там две дочки, четверо внуков, пустил корни. Здесь на месте родного дома только берёзка осталась, дом закопали уже», — делится Степан Титок.

Среди похороненных домов Рудакова, среди зарослей с трудом находим «фрагменты» дворца Ваньковичей. Дворец был построен в начале ХХ века, пожили здесь хозяева только до революции 1917 года. В советское время в усадьбе было сельскохозяйственное училище. Сейчас — ничего. Руины.







Издёвкой можно назвать табличку «Историко-культурная ценность. Охраняется государством». Потомки Ваньковичей приезжали сюда, хотели возродить дворец — но тщетно.







«Власть не дала им добро. Приезжали правнуки, ходили тут, дядя мой показывал им — где была сажалка, где какие постройки... Но не разрешили им возрождение. Там все можно было сохранить! Но власть имущие наняли каких-то козлов, и те сожгли все внутри дворца. Батареи вырезали, все разрушили. До чего дошло сейчас — даже на брукаванку, которая пробивается из-под асфальта — и на ту позарились, булыжники выколупывают и вывозят. Дворец и постройки на кирпич разбирают, потом гаражи строят в Хойниках. Тут вековые дубы — один уже, вижу, пошёл на паркет кому-то», — печалится уроженец Рудакова 62-летний Николай Денисенко.

На кладбище деревни Красная Гора (Брагинский район) — оживление. С восклицаниями «Христос воскрес» обнимаются и целуются бывшие одноклассники, соседи, друзья.




Сергей приехал с женой из Светлогорска. Здесь похоронены его родственники. А родного дома в деревне Соболи уже нет — на его месте строят солнечную электростанцию размером с 80 футбольных полей. «И дома, конечно, жалко, но и если проект по солнечной энергии будет приносить пользу, то тоже хорошо», — замечает Сергей.




Могилу бабушки убирают сестры Людмила и Дина. Людмила живет в Гомеле, Дина — в Червенском районе (Минская область).




«Сердце щемит. Родина есть родина. Каждый год едем сюда с волнением. Мы сразу переехали после аварии на ЧАЭС в Витебскую область, но потом перебрались в Червенский район — там построили посёлок для переселенцев. С земляками, а многие там из Брагина, как-то веселее. Сейчас родней обзавелись там — сваты, кумовья. 23 года уже на новом месте», — говорит Дина.

Вместе с ними приехала мать — Нина Артемовна Романюк. Она живёт с детьми в Гомеле.



Нина Артемовна Романюк

«Не привыкла там. И уже не привыкну. Лучше бы тут жили. Кому надо было умереть — тот бы и умер, остальные бы жили», — вздыхает пенсионерка.

Она показывает нам прибранные могилы родственников, печалится, что так заросло кладбище. «Тут раньше понятия не было, чтобы деревья росли! Две берёзки были, а сейчас лес. Откуда этот лес набрался», — удивляется Нина Артемовна.

Из Логойского района на Радуницу в родную Красную Гору приехал пенсионер Василий Кутенко. Сразу после аварии он занимался дезактивацией территории, собирал урожай, вывозил скот. Сейчас на месте его дома в Красной Горе — поле.

В Красной Горе Василий обнимается с Иваном Шильцом. Ивану Ильичу — 88 лет. Вместе с супругой они единственные и, скорее всего, последние жители деревни.



Василий Кутенко и Иван Шилец

«Мы вместе с Иваном Ильичом тут работали после аварии. Детям и женщинам можно было эвакуироваться, нам же поставили задачу сначала помогать военным — дезактивацию делать, дома мыть, хотя это было без толку, но все делали. Тогда так — партийный, тебе партия приказала — делай. Нас не отпускали отсюда, покуда мы не уберём урожай, который посеяли. Вот до осени и работали. Хоть и в респираторах, но что там помогали те респираторы? Тошнило постоянно так, что все внутри выворачивало. Здоровье мы тут положили. Нам водку давали — мол, помогает выводить радиацию. Она же только иммунитет ослабляла! Это только по внешнему виду мы немного крепкие, а так... Что говорить», — машет рукой Василий.