«Кричали, что в нашей семье — убийца, значит, нас нужно всех расстрелять»

В начале 2016 года в Беларуси было вынесено сразу два смертных приговора. Жителя Вилейки Геннадия Яковицкого приговорили к расстрелу за жестокое убийство сожительницы, жителя Минского района Сергея Хмелевского — к такой же мере наказания за убийство трех человек. Родственники осужденных рассказали, как изменилась их жизнь после суда.

10 марта в Беларуси проходит международная конференция по вопросу смертной казни. На ней обсудят глобальные вопросы, но вряд ли озвучат истории реальных людей. Людей, чьи родственники сидят в следственном изоляторе на Володарского в ожидании отмены или исполнения смертного приговора. Людей, которые еще недавно даже не знали, что в Беларуси по-прежнему расстреливают заключенных. Людей, которые, несмотря на проклятья со стороны, надеются, что их родные будут жить, если смертную казнь заменят на пожизненное заключение.

О том, как изменилась их жизнь после суда, родственники приговоренных к расстрелу рассказали на встрече с бывшим министром иностранных дел Чехии Карелом Шварценбергом, прибывшим в Минск на международную конфренцию.

Председатель комитета по иностранным делам нижней палаты парламента Чехии
Карел Шварценбергер, посол Чехии в Беларуси Милан Экерт, журналист «Радио Свобода» Олег Груздилович

За смертный приговор старшему брату расплачивается младший

Сестра Сергея Хмелевского буквально на днях смогла встретиться с братом в СИЗО. «Состояние у него подавленное, — говорит она. — Он пока даже не готов встретиться со священником. Кажется, до сих пор не может поверить, что все это происходит с ним».

В августе 2015 года Сергей был приговорен к пожизненному заключению. Однако прокуратура принесла протест, дело пересмотрели, и как итог — смертная казнь. «Убийство двух и более лиц», — поясняет его младшая сестра Анастасия.

За этой сухой формулировкой скрывается жестокое убийство мужчины и женщины, которые жили буквально через дорогу от дома Хмелевских. А также поджог дома и убийство третьего соседа, который, по версии следствия, стал нежеланным свидетелем преступления. Впрочем, сам обвиняемый отрицает свою причастность к убийству последнего человека.

«Они там пили целый вечер, он толком не помнит, как возник конфликт, — вспоминает сестра. — Говорит, что пришел в себя, когда уже убил двух соседей. Раскаивается, и все повторяет: не понимаю, как я мог это сделать».

Родные Сергея признают, что он совершил страшное преступление. «Никто его не оправдывает, — говорит муж Анастасии. — Должен сидеть, конечно, по полной. Но только не смертная казнь».

Родные Геннадия Яковицкого и Сергея Хмелевского, приговоренных в 2016 году к смертной казни

Новость о том, что Сергея приговорили к расстрелу, быстро облетела поселок.

«Есть нормальные люди, которые видят, как тяжело, не достают лишними расспросами, — говорит сестра обвиняемого. — Но хватает и тех, кто бросается на меня, на маму. На днях я стояла на остановке. Подъехала незнакомая машина, вышли какие-то люди и начали кричать, что в нашей семье убийца, значит, нас нужно всех расстрелять».

Новость о смертном приговоре повлияла и на младшего брата Сергея Алексея. Он отбывает наказание в ИК-14 под Борисовом.

«За примерное поведение его готовили перевести на «вольное поселение», — говорит Анастасия. — Но после того как стало известно про смертный приговор, майор Федоров заявил, что Лешу из колонии не отпустят. Мол, если старший брат совершил страшное преступление, то младший такой же».

Любовь Ковалева, мать приговоренного в 2011 году к расстрелу по делу о теракте в метро Владислава Ковалева

«Дочь на весь двор дразнили, кричали: смотрите, идет ребенок убийцы»

Дочь Геннадия Яковицкого Александра последний раз видела отца почти два месяца назад.

«После суда нам дали только одно свидание, — говорит она. — Надзиратели подшучивали над отцом, мол, немного времени тебе осталось, хотя окончательное решение по делу еще не принято, мы обратились с жалобой в Верховный суд».

Новость о смертном приговоре моментально разлетелась по Вилейке. «За глаза, конечно, обсуждают, но в лицо нам ничего не говорят. Думаю, просто боятся», — говорит Александра.

«Мы все это уже пережили, когда он первый раз был осужден, 27 лет назад, — вспоминает первая жена Яковицкого Наталья. В советские времена Геннадий уже был приговорен к смертной казни, но наказание заменили на продолжительный срок лишения свободы. — Тогда мою дочь на весь двор дразнили, кричали: смотрите, идет ребенок убийцы. Чуть ли не с кулаками мне пришлось ее защищать. Так что сейчас в нашу сторону и слова не слышно».

Хотя на форумах комментаторы не стесняются в выражениях. «Я читала, что пишут обо мне, — говорит Александра. — Мол, раз отец осужден за убийство, значит, и я сделаю тоже самое, ведь у нас одна кровь. Не знаю, чем думают люди, которые так считают. Я поддерживаю отца, потому что это мой родной человек. По-другому и быть не может».

Координатор кампании «Правозащитники против смертной казни» Андрей Полуда отмечает, что многие родственники приговоренных к расстрелу сталкиваются с подобным отношением в обществе.

Координатор кампании «Правозащитники против смертной казни» Андрей Полуда

«Суд приговаривает к смертной казни одного человека, но по факту расплачивается вся семья, — говорит он. — В Солигорске был случай, когда скорая помощь отказывалась приехать по вызову к отцу человека, приговоренного к смертной казни, хотя у мужчины были серьезные проблемы с сердцем».

По белорусскому законодательству, после расстрела родственникам не выдают тело осужденного, а также не сообщают место захоронения.

«Зачастую не возвращают и личные вещи, — отмечает Полуда. — Иногда правоохранители проявляют высшую степень цинизма. Матери Александра Грунова, к примеру, вместо одежды сына и его дневников прислали тюремную робу с надписью «ИМН» — исключительная мера наказания. Она после этого несколько дней не могла прийти в себя».