Красоту велено запретить. Как изменила Минск кампания по борьбе с архитектурными излишествами
Во второй половине 1950-х годов в СССР было решено покончить с «имперской архитектурой». Вместе с Артуром Клиновым и Игорем Бойцовым мы вспомнили ту эпоху и порассуждали, почему это произошло, к каким последствиям привело. Как Минск мог выглядеть, мы покажем с помощью уникальных иллюстраций архитектурных проектов, большая часть которых публикуется в интернете впервые.
Послевоенная советская архитектура была призвана поразить. Во всех крупных городах страны начали строить тысячи зданий в имперском стиле: с колоннами, статуями, лепниной. Вокзалы, театры, дома культуры, а также обычные жилые дома строились в виде дворцов. Заказчиком такой архитектуры был лично Иосиф Сталин.
В это время большая часть людей жила в совершенно других условиях. Даже столица БССР массово обрастала деревянными индивидуальными домами без удобств, бараками. Был огромный дефицит жилья.
Резкий поворот в строительной сфере произошел во второй половине 1950-х годов. Это связано со смертью Сталина, отправкой на родину высококвалифицированных работников из числа военнопленных, а также желанием нового главы СССР укрепить свой авторитет. Никита Хрущев провозгласил лозунг «Каждой семье — отдельную квартиру». Эстетическая сторона строительства была низведена до примитивизма, чему способствовали предшествующие десятилетия тотальной бедности, культурной изоляции от окружающего мира.
Этот перелом проводился в форме широкой кампании. Она началась в 1954 году в Москве, где собрали Всесоюзное совещание строителей. Архитекторов обязали строить в более простых формах. Академия архитектуры СССР была ликвидирована.
«Борьба с так называемыми архитектурными излишествами — исключительно советская практика»
Величественная архитектура была присуща Германии, Италии, США, некоторым другим странам на определенных этапах, но там она не была такой массовой, как в СССР, рассказывает член Белорусского союза архитекторов с 1963 года Игорь Бойцов.
— В Германии времен Гитлера в этот стиль сильно не вдавались. Он был более суровый: завитушек не культивировали. Близко стоял нереализованный проект «Зал народа» архитектора Шпеера. Если у нас в этом стиле массово строили жилье, то там, в основном, культурные, правительственные здания, банки, — сказал собеседник.
Бойцов добавил, что борьба с архитектурными излишествами — исключительно советская практика.
— Доходило до идиотизма, — говорит архитектор. — Такого ни в одной стране не было, чтобы здание «раздевали» в ходе строительства. Например, жилой дом на площади Якуба Коласа (пр. Независимости, 47). Фундамент был залит под одну этажность, заложены лифты. В процессе строительства было решено снять один этаж. Получается, что продемонстрировали не экономию, а наоборот.
В качестве еще одного примера Бойцов привел здание Исполкома СНГ (ранее — обкома КПБ) на ул. Кирова, 17. Изначально, купол органично завершал шпиль. Его сняли спустя несколько лет. О какой экономии здесь может идти речь, когда шпиль уже был произведен.
То же произошло и с домами Михаила Барща, которые предваряют въезд со стороны цирка на Октябрьскую площадь. Они должны были иметь пышную архитектуру: задуманы два высоких здания парадного облика.
— Архитектор Вальмен Аладов говорил, что декор уже был изготовлен, но его выбросили на свалку, — добавил Бойцов.
По его словам, проекты многих зданий меняли в сторону упрощения в процессе строительства. Например, в здании напротив ЦУМа (пр. Независимости, 51) арочные оконные проемы в нижней части фасада напоминают о сталинской архитектуре, а окна верхних этажей решены в совершенно другом стиле.
Архитектор подчеркнул, что в рамках кампании не все проекты были упрощены незаслуженно. Не всегда знали меру. Например, на здании КГБ также планировался высотный шпиль. По его словам, без него вышло лучше.
Еще одним таким примером является комплекс жилых зданий по проекту Михаила Барща на углу теперешних пр. Независимости и ул. Козлова.
— Реализованная часть проекта градостроительно оправдана, но также планировалась башня со шпилем в переулке (теперь — ул. Румянцева. — TUT.BY). Это уже было бы ничем не обоснованным расточительством, — сказал эксперт.
Он добавил, что за несколько лет до начала борьбы с архитектурными излишествами, в СССР начали критиковать западную архитектуру: там здания похожи на ящики, нет украшений. В общем, там упадок архитектуры, а у нас — расцвет. Потом оказалось, что и сталинская архитектура плоха.
— В период начала борьбы с «архитектурными излишествами» на стройку дома, что стоит на углу ул. Свердлова и ул. Ульяновской, приехал знаменитый архитектор Борис Рубаненко (автор башен на Привокзальной площади. — TUT.BY) и стал критиковать качество выполненных работ. Один из инженеров сказал ему: «Кому нужны обелиски, которые вы напроектировали». Власти уже настроили строителей против архитекторов. Архитектуру стали трактовать только как тормоз в строительном процессе.
Бойцов уточнил, что сталинская политика загнала строительную отрасль в тупик:
— Это был архаизм, — сказал он. — С 1917 года миллионы людей не могли получить квартиры. Идея строить помпезные здания была политической — хотели показать миру, что страна развивается, строит красивые здания для простых людей.
«Минск может стать одним из туристических городов Европы»
Автор концепции «Минск — Город Солнца» Артур Клинов считает, что в послевоенном Минске до начала кампании по борьбе с «архитектурными излишествами» успели построить достаточно зданий в едином имперском стиле. Это делает Минск уникальным, ведь только в этом городе эта архитектура представляет собой целостный ансамбль. Клинов считает, что этим можно воспользоваться.
При надлежащей реконструкции построенных зданий, возведении ряда тех, что остались на бумаге, при грамотной работе по продвижению, Минск может стать одним из туристических городов Европы, считает Клинов.
— Послевоенная архитектура 40-х-50-х — это архитектура эпохи триумфа, — сказал Клинов. — Советская империя пребывала на пике своего могущества. Но с уходом Сталина архитектурная парадигма неизбежно должна была измениться. Каждый новый вождь стремился оставить свой собственный материальный след в истории. Победу в Великой Отечественной войне советский народ связывал с личностью Сталина, поэтому Хрущеву не было смысла продолжать его монументальную линию. В таком случае он навсегда остался бы лишь слабой тенью своего предшественника. Хрущев должен был предложить свою не менее сильную концепцию, которая дала б ему любовь и поддержку народа. Он выдвинул идею дать советским гражданам в кратчайшие сроки максимально много дешевого и доступного жилья. Ведь не секрет, люди тогда порой ютились в комнате по 10 человек.
По словам собеседника, назревала острая необходимость расселять людей. Строить монументальные дворцы в античном стиле долго и дорого, решение «квартирного вопроса» рисковало затянуться на многие десятилетия. Хрущевки же возводились быстро и, в принципе, изначально, как временное жилье.
Постановление Центрального Комитета КПСС и Совета Министров от 4 ноября 1955 года № 1871 «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» сменило эпоху социал-романтизма в архитектуре на эпоху социал-реализма.
По словам собеседника, это был тот редкий в истории случай, когда архитектурная эпоха менялась директивно:
— Обычно эпохи уходят сами собой, со сменой в обществе ценностных приоритетов. Так было в Италии после Муссолини, и в Германии после Гитлера. Но здесь постановление № 1871 было еще и инструментом политической борьбы с наследием сталинизма.
Клинов считает, что это решение советских властей отрицательно сказалось на облике Минска:
— Многие ансамбли, особенно в восточной части, так и не были реализованы. В частности, один из самых красивых — площадь Калинина, где предполагалась высотная доминанта на въезде в центральную часть города. Да и сама застройка проспекта на этом отрезке должна была быть очень величественной. Многие здания, которые уже были построены, так и не нашли завершения, декор их фасадов был упрощен до минимума.
— Мне лично жаль и некоторых не реализованных проектов 30-х годов. К примеру, здание «Радиодома» архитекторов Натальи Маклецовой и Александра Воинова, — добавил он.
Собеседник подчеркнул, что идея вернуться к некоторым из нереализованных проектов Города Солнца никогда не озвучивалась, последующие эпохи имели свои приоритеты в архитектуре.
— Сегодня, когда ситуация меняется, и мы все больше понимаем ценность этой архитектуры, почему бы не начать разговор об этом. Ведь Город Солнца — уникальный для Европы ансамбль, который может стать очень важным туристическим брендом. Фактически это наша «пирамида», которая должна приносить серьезные дивиденды. И для этого не надо возводить гигантских заводов. Следует только сохранить то, что есть, и по возможности воссоздать утраченное.
Клинов уточнил, что Минску нужен большой туристический бизнес-проект, нужна внятная и четкая стратегия, что делать с этим наследием.
— Пока мы просто сидим на пирамиде нереализованных возможностей, — посетовал собеседник. — Речь идет даже не о миллионах, а о миллиардах долларов, которые вольются в экономику государства. Думаю, это слишком расточительно для страны, не имеющей нефти и газа, для страны, которая должна зарабатывать не природными ресурсами, а новейшими интеллектуальными технологиями.
По его словам, чтобы туристический бренд Города Солнца заработал на полную, мало просто сохранить и воссоздать утраченное. Важно развить под него соответствующую инфраструктуру. И речь тут не об отелях и сервисах, которых благодаря ЧМ по хоккею, появилось достаточно. Речь прежде всего о инфраструктуре учреждений культуры — галерей и музеев. Чтобы гость нашего года задержался здесь на несколько дней, нужно предложить целый пакет интересных для него экспозиций. А с этим у нас есть проблема.
— При внятной стратегии развития Минска как европейского туристического центра эта проблема решаема. У нас есть концепция по развитию музейной и галерейной инфраструктуры под бренд Город Солнца. Но это отдельная тема, — сказал Клинов.
