Сланцы есть, газа — нет

Несколько лет назад нас обнадежили: в нашей стране есть алмазы. На это указывали обнаруженные сначала с помощью ГИС-технологий, потом в ходе исследовательских работ так называемые трубки взрыва. Примерно в то же время при проведении детальной разведки Околовского месторождения железных руд в Столбцовском районе в некоторых частях были выявлены проявления золота. Но почему добыча этих и ряда других ценных ресурсов так и не была налажена? Об этом рассказал директор государственного предприятия «Белгосгеоцентр» Андрей КОВХУТО.

— Информация, которая попадает в кадастр и баланс месторождений полезных ископаемых, — две большие разницы. В первом случае мы фиксируем все обнаруженное в земной толще, во втором — после большого перечня разведывательных мероприятий только то, что есть в реальности и готово к добыче. Яркий пример — ситуация с наличием золота в нашей стране. Мы можем сказать, что в нескольких скважинах, где проводились исследовательские работы, отмечено превышение фонового содержания золота в 10 раз. Таким образом, говорить, что в Беларуси есть золото, правильно. Неправильно думать, что мы имеем запасы, достаточные для его добычи в промышленных масштабах.

Есть ли в стране запасы горючих сланцев? Да, есть. Разница лишь в том, что они не имеют никакого отношения к столь популярному сегодня сланцевому газу, который, кстати, добывается в тех же земных толщах, где нефть и газ, и связан с породами, включающими в себя углеводороды. В Эстонии, например, глядя на обломки сланца, можно увидеть кусочки закостеневших кораллов. Этот материал хорошо горит. Наши сланцы по консистенции больше напоминают глину.

Точку же в истории с алмазами еще ставить рано. На Гомельщине обнаружено 33 трубки взрыва, в некоторых из них найдены зерна алмазов. Правда, само месторождение не выявлено. Сегодня поисковые работы приостановлены. А ведь в свое время интерес со стороны инвесторов к потенциальным белорусским алмазам был даже у известной южноафриканской алмазодобывающей компании, которая была готова проводить геолого-разведочные работы. Но сотрудничество, поскольку это были 90-е годы прошлого века и не было благоприятного инвестиционного климата, не сложилось. Между тем в нашей стране вулканических структур, откуда «родом» трубки взрыва и сами алмазы, очень много.

— Некоторое время назад озвучивалась идея добычи бурого угля, которым активно интересовались китайские специалисты. Судьба этого полезного ископаемого тоже не решена?

— Действительно, в Беларуси есть месторождения угля, причем хорошего качества. Но это тот случай, когда условия добычи при современном развитии техники не окупаются. Проблема в гидрогеологических условиях. Как известно, Полесье заболочено. Открытым способом эти полезные ископаемые добывать дорого, а необходимость водоотведения может нарушить баланс подземных вод. Построить шахты тоже невозможно: уголь перекрывают отложения мела, а значит, породы неустойчивые.

Нецелесообразно сегодня добывать у нас и железо. Хотя одно из его месторождений было даже подготовлено к разработке. О том, что полезное ископаемое залегает глубоко, а запасы не слишком велики — вместе с рудой 130 миллионов тонн, было известно с самого начала. Но время поменяло акценты. До кризиса, когда цена на железо была высокой, добыча имела смысл. Тем более что качество сырья оценивалось как высокое. Но после цены снизились, и оказалось, что цена затрат на добычу не перекрывает возможную прибыль от продажи металла. То есть сегодня железо проще купить, чем добывать.

— Лично у меня есть ощущение, что в стране многие полезные ископаемые оставлены, так сказать, про запас. Но всегда ли это оправданно?

— Действительно, не всегда. Реально было бы, например, наладить добычу гипса. Наше месторождение — одно из крупнейших в Европе! Но чтобы гипс окупался, его нужно добывать в объемах, в 4—5 раз превышающих потребности Беларуси. Значит, нужно искать покупателей сырья за рубежом. Но, увы, в каком-то смысле гипсовый рынок мы упустили. За то время, пока мы были в раздумьях, гипсовые заводы появились в Украине и России. Конечно, можно говорить, что мы оставим эти запасы детям и внукам. Но, думаю, если сырье востребовано здесь и сейчас, это нужно делать — потребности человечества переменчивы.

Почему-то, концентрируясь только на добыче озерного, мы забываем об ископаемом сапропеле, который, кстати, обычно залегает под месторождениями торфа. Но зачастую месторождения сапропеля даже не разведаны. Хотя логично было бы осваивать их попутно. В целом, комплексная добыча полезных ископаемых — реальный путь к сокращению затрат и улучшению экономической ситуации в стране. И примеров, где эта формула могла бы дать результат, много. Взять хотя бы мел, который можно было бы добывать попутно с углем. Или янтарь, признаки которого находят при добыче торфа. Одним из немногих положительных примеров пока можно назвать попутную добычу песка на Хотиславском месторождении мела, который вполне успешно используется как сырье для силикатных изделий.