История TUT: как в Гомеле происходили первые чернобыльские митинги

Из всех регионов Беларуси Гомельская область больше других пострадала от катастрофы на Чернобыльской АЭС. Неудивительно, что и связанные с этой темой гражданские акции протеста здесь начались уже в 1989 - 1990 годах.

Гласность, перестройка, радиация

1 мая 1986 года, спустя пять дней после аварии на ЧАЭС, в Гомеле состоялась праздничная демонстрация, на которую, как обычно, вышло большое количество горожан. Никто из них не был оповещен о масштабах происшедшей катастрофы.

Впоследствии власти утверждали, что с первых же дней в Гомельской области предпринимались все известные на то время меры по ликвидации последствий аварии. Однако летом 1986 года Гомель полнился слухами один другого страшнее. Потом тысячи людей прошли через работы в зоне радиоактивного заражения. Вернувшись домой, многие из них напряженно ожидали известных из народной молвы симптомов облучения - выпадения волос, зубов, нарушений различных функций организма.

Независимые активисты обвинят впоследствии органы исполнительной и партийной власти Гомеля, в особенности - первого секретаря Гомельского обкома КПСС Алексея Камая, в сокрытии всей правды о радиации от населения. Но скоро, с началом кампании гласности, дефицит сведений сменился информационным бумом, вследствие которого правду стало тяжело отличить от вымыслов и откровенной "чернухи".

Весной 1989 года генсек Михаил Горбачев лично приехал в Гомель для решения вопросов по чернобыльской тематике. В сгущающихся сумерках у нового здания обкома на улице Ланге собралась толпа гомельчан. Одни пришли, чтобы просто увидеть генсека, другие - выразить свое отношение к "политике партии" и в целом происходящему в стране.

Впрочем, легко узнаваемая голова отца перестройки, гласности и "нового мышленья" мелькнула перед гомельчанами лишь издали - когда генсек вышел из лимузина и через центральный вход направился в обком. Но, видимо, засветился Михаил Сергеевич все же специально - мог бы заехать и со двора.

БНФ выходит из "подполья"

С 1987-1988 годов в Гомеле начала разворачиваться деятельность новых политических группировок.

Поскольку формирования полноценных партий не позволял еще ни реальный вес самих оппозиционеров, ни действующее законодательство, активисты 80-х собирались под "крышей" различных неформальных кружков и общественных объединений. Отсюда за ними закрепилось нарицательное имя "неформалы" (не путать с субкультурными "неформалами" 90-х!).

В Гомеле стали действовать дискуссионный клуб "Диалог" (Б. Жарский), общественно-политический клуб имени команданте Эрнесто Че Гевары (А. Снитко), организация "Талака" (А. Евсеенко) и другие политизированные "тусовки". Для собраний политических "неформалов" городские власти даже выделили помещения - "Талаке" в подвале-бомбоубежище на улице Первомайской, "Диалог" и ОПК им. Че Гевары, напротив ДК строителей (ныне - ГЦК на Ирининской).

В бомбоубежище на Первомайской в 1988 году и состоялось собрание, на котором было озвучено намерение создать местный "Народный фронт содействия перестройке" - одну из ячеек будущего БНФ. Установка на создание таких "фронтов" в поддержку либеральных преобразований была спущена из Москвы "перестроечным" крылом партийной верхушки.

В Беларуси, как и в других республиках, предложением помочь перестройке не преминули воспользоваться белорусские "национал-демократы". И очень скоро "процесс пошел" далеко за рамки реформ, намеченных партийными либералами в Москве. Например, весьма быстро начало делаться все, чтобы от этой самой Москвы отделиться…

Правда, роль пресловутого БНФ, который назначили своего рода пугалом, в развале СССР более чем скромна - все сделала сама перестроечная номенклатура. А тогда "работа" начиналась с "молочных войн" - по Гомелю распространились слухи, что перебои с молоком вызваны тем, будто продукцию местного гормолзавода забирает себе Москва.

Рабочий класс Гомеля против ЦК КПСС

Но кто же первым поднял чернобыльскую проблематику в Гомеле?

Катастрофа на ЧАЭС также очень быстро стала излюбленной темой политизированных "неформалов". Однако пионерами чернобыльского движения была группа рабочих "Гомсельмаша", что вполне соответствовало установке того времени о рабочем классе - "гегемоне советского общества".

Самым харизматичным рабочим лидером являлся мастер кузнечно-прессовочного цеха Евгений Мурашко. Небольшого роста, щуплый, Мурашко обладал волевым характером, говорил простым, но сочным, с шутками-прибаутками, языком. Настоящий "товарищ Максим" с Выборгской стороны, только вместо Ленина его кумиром стал впоследствии Зенон Позняк.

Ораторским талантом, близким к Троцкому, обладал и Александр Фельдман. Кстати, через какое-то время оба они станут политэмигрантами. А в то время рабочие были настроены радикально. На стенах домов стали появляться надписи "Камая - к ответу!" и т. д.

Профсоюзный комитет официального отраслевого профсоюза завода "Гомсельмаш", который возглавлял тогда Александр Бухвостов, с осени 1989 года тоже решил включиться в общественную деятельность. Бухвостов сильно отличался от цеховых бунтарей - с большим опытом организационной работы, убежденный сторонник социализма, он при этом считал, что дела чиновников и лозунги социальной справедливости уже давно разошлись…

В начале апреля 1990 года прошла конференция трудового коллектива "Гомсельмаша", на которой был выбран забастовочный комитет. В стачком, ставший потом городским, вошли как представители рабочих "радикалов", так и официального профсоюза. К властям был выдвинут ряд социальных и экологических требований.

Как считает Александр Бухвостов, тогда в Гомеле была предпринята первая в новейшей истории Беларуси попытка разрешения трудового конфликта в рамках действующего законодательства. В частности - на основе весьма демократичных законов того времени о забастовке, о правах трудового коллектива…

"Чернобыльский шлях" - верным ли путем идете, товарищи?

И вот 26 апреля 1990 года в Гомеле состоялся первый чернобыльский митинг. Мероприятие было разрешено властями. На него пришли тысячи рабочих с забастовавших "Гомсельмаша" и завода им. Кирова и огромное количество других гомельчан.

Наверное, такого скопления митингующих Гомель не видел со времен февральской революции 1917-го - вся площадь Ленина и часть прилегающей к ней территории, несмотря на проливной дождь, была запружена народом. Обстановка внезапно дарованных свобод пьянила и возбуждала. С трибуны, установленной у драмтеатра, неслись пламенные речи.

Какой-то мужчина, ходивший по периметру, во время выступления официальных ораторов "зажигал" собравшиеся группы молодежи скандировать "Бэ-Нэ-Эф! Бэ-Нэ-Эф!" Те радостно подхватывали. Ораторы-"демократы" гневно клеймили Камая и партийных функционеров, допустивших Чернобыль, не принявших мер, "не обеспечивших", "не предусмотревших" и т. д.

Требовали еще больше демократии, "плюрализма и гласности", свобод, в том числе и экономических. В качестве результатов рыночных и политических реформ, как помнят многие, тогда были обещаны грандиозные успехи в экономике и процветание граждан. Такие мысли и настроения были господствующими в 90-х…

А 6 июля 1990 года делегация рабочих Гомеля с площади Восстания отправилась в Москву, требовать уже от делегатов XXVIII съезда КПСС принять их чернобыльские требования. При этом "политическими советниками" в этом походе "За выживание" у сельмашевцев были функционеры перестроечной "Демплатформы в КПБ" и активисты БНФ.

"Кооперативы", биржи, брокеры и ваучеры - все это стремительно ворвалось в жизнь патриархальных советских граждан. В лихих 90-х состояния делались и терялись в один день. Очевидно, именно по вышеозначенным "требованиям трудящихся" союзный премьер Павлов в марте 1991 года и либерализировал цены.

На фоне современной инфляции и дефолтов тогдашний скачок цен - сущие мелочи. Подумаешь - за обед в столовой фабрики "Полеспечать" вместо 50 копеек пришлось отдавать 70. Но для гомельчан того времени, привыкших к стабильности плановой экономики, это стало настоящим шоком. И уже через год после первой стачки, в апреле 1991 года, вновь забастовал "Гомсельмаш", к выступлению присоединились и некоторые другие предприятия - та же фабрика "Полеспечать", например.

Произошло это не сразу. Призывы нескольких активистов первоначально всю фабрику не остановили. Но когда площадь Ленина, на которую выходят окна "Полеспечати", наполнилась тысячами рабочих "Гомсельмаша", пришедших прямо в спецовках, а в цеха фабрики прибыл делегат от Гомельского городского стачечного комитета Александр Фельдман, печатники повалили на митинг.

Увы, но в стратегической перспективе тогдашние митингующие добились прямо противоположных результатов - по мере того как реформы в СССР "углублялись", их предприятия и жизненный уровень двигались по нисходящей траектории. Пройдет еще некоторое время - и все радиационные выплаты и социальные льготы, вырванные в результате забастовок у правительства, растают, словно чернобыльские тучки над загрязненными территориями…

Период полураспада

По мере разочарования населения в результатах реформ в последующие годы количество участников чернобыльских акций стало сокращаться.

В 1993 году заявку на чернобыльский митинг в Гомеле подал Леонид Шехонцов, председатель "Союза безработных", созданного при активном участии городского стачкома (Е. Мурашко) и Федерации анархистов Беларуси (ФАБ) (В. Пашук).

Гомельский горисполком, возглавляемый Светланой Гольдаде, в тот раз разрешил митинг. Хотя в других случаях, например, в Международный день борьбы против безработицы, 6 октября 1992 и 1993 года, городские власти посылали для разгона пикетов Союза безработных милицию.

Возможно, лояльность администрации была обусловлена тем, что в апреле 1993 года в Гомель прибыла делегация экологов из Ирландии, в том числе и Эдди Роуч, также принявшая участие в акции. Чернобыльский митинг собрал относительно много народа, после чего часть его наиболее активных участников прошла несанкционированным маршем по проспекту Ленина, улице Победы и Советской с флагами, социальными и антиатомными транспарантами. Милиция не препятствовала шествию, официальный организатор Леонид Шехонцев получил впоследствии лишь символический штраф.

С середины 90-х ограничения и запреты властей на чернобыльские мероприятия стали ужесточаться, а количество их участников - сокращаться. Сами же акции стали носить все более политизированный характер, все меньшее внимания уделялось социальным и экологическим, собственно чернобыльским, проблемам.

Последняя "чернобыльская" манифестация в Гомеле состоялось 26 апреля 1995 года. Ее участники собрались на площади Восстания и, развернув знамена и плакаты, демонстративно двинулись по тротуару Советской по направлению к площади. Дорогу им перегородили бойцы ОМОНа в зеленых камуфляжах.

Демонстранты уселись на асфальт и принялись скандировать "Ганьба!" После этого противостояния, а точнее - "противосидения", омоновцы, как ни странно, все же расступились. "Чернобыльцы" дошли до парка Луначарского, у забора которого были благополучно запечатлены на камеру оперативной съемки, после чего все разошлись…

С тех пор чернобыльские шествия в Гомеле больше не проходили, зато местные активисты в этот день стали целыми партиями выезжать в Минск - "на усиление" столичных "Чернобыльских шляхов", проводившихся уже исключительно в контексте политического противостояния "власть-оппозиция".

Активный участник чернобыльских акций 90-х годов в Гомеле Владимир Пашук вспоминает:

- В то время вокруг чернобыльской тематики хватало всякого - и искреннего стремления активистов и простых людей уберечь наш край от радиационной беды, но случались и откровенные спекуляции. Иногда - в прямом смысле.

Во время Чернобыльского марша в Гомеле в 1993 году я долго беседовал с Эдди Роуч, в то время - молодой еще девушкой, впоследствии возглавившей крупную организацию по оказанию гуманитарной помощи. Тогда я ей посоветовал - не работать с нашими фондами, многие из которых погрязли в коррупции, а передавать помощь напрямую нуждающимся.

Насколько я знаю, Эдди Роуч в своей дальнейшей деятельности старалась следовать именно этому принципу. Кстати, она была среди трех первых иностранных граждан, награжденных в Беларуси орденом Франциска Скорины.

Говорят, сегодня некоторые радиационные элементы, выпавшие в тот роковой день 28 лет назад, вступили в период полураспада, результаты которого мало изучены. Между работой атомного реактора и активностью общества есть одна аналогия - все хорошо, когда процесс контролируемый. Это - законы синергетики. А если же процесс пытаются без меры ускорить или искусственно остановить - последствия могут быть непредсказуемы…