Влада повзрослела слишком рано

13–летняя Влада (имена изменены. — Авт.) впорхнула в кабинет заведующей детским приютом взволнованная, улыбающаяся, в предвкушении радостного события — долгожданного отъезда домой, к маме. На всякий случай девочка улыбалась даже мне, незнакомке. Присела рядом. Как же стучало ее сердце!.. Вместе с младшими братиками, 8–летним Димой и 6–летним Сашей, она все утро молила их детского бога послать удачу. Им и маме. Не помогло...

«Она без нас пропадет!»

Уже к концу первой витиеватой фразы девочка зажмурилась и беззвучно заплакала. Она то и дело поворачивалась ко мне, словно ища спасения, — ведь кто–то же должен сказать, что это неправда! «Так решил суд, Владушка, — было видно, как заведующая Оксана Геннадьевна старательно подбирает слова. — Маму лишили родительских прав. И только! Она ведь не умерла... Никто не помешает вам с братьями по–прежнему ее любить. Мы старались ей помочь, но она нас всех подвела. А теперь ей нужно время. Время все изменит...»

— Но почему нам нельзя к ней?! Она же без нас не справится... Она пропадет! Что мне сделать, чтобы все исправить? — сознание девочки явно отказывалось воспринимать действительность... и новый статус: сирота. Влада ожила, лишь когда мудрая педагог буквально на пальцах объяснила, что еще года два–три — и она сама станет почти взрослой. Поступит, как ей мечтается, в кулинарный техникум, будет возить маме конкурсные пироги да салаты, а потом и вовсе оформит опеку над братьями.

«Знаете, о чем меня спросила Влада, когда я навестила их в приюте в первый раз? — поделилась воспоминанием мать девочки Ирина Коростова, которую я разыскала уже через несколько часов после судебного заседания. — Говорит, ты хоть не мерзнешь в хате, мамка? Печку топить научилась? Моя девочка! Она ж у меня уже в 11 лет дрова сама и пилила, и колола... Посмотрит, как я с печкой мучаюсь, фыркнет по–деловому, чиркнет спичкой — и все горит! Хлопцы малые на ней всегда...»

Я смотрела на Владу и понимала: так будет лучше. Пусть и сирота. Может, хоть так испепелятся те жуткие программные установки, которые закладывают в детские судьбы непутевые родители. Когда время движется не вперед, а по кругу. 40–летняя мама Влады, кажется, никогда им сама и не распоряжалась...

Папино наследство

В конце 80–х 17–летняя Ирина, учащаяся Могилевского СПТУ, забеременела. Теперь уже экс-многодетная мать уверяет, что «залетела» тогда по глупости, мол, любви-то и не было: «Но все четверо детей у меня от Жоры! Альфонса проклятого...»

Старшую, новорожденную Полину молодые привезли в двухкомнатную квартиру Жориных родителей, которая по сравнению с неказистым отчим домом Иры определенно выигрывала. К тому же ее мать и отец уже не на шутку попивали. Не по дням, а по часам спивался и молодой муж, автослесарь межрайбазы. За любовь к бутылке его с «теплого места» попросили быстро. Новую работу папа Жора искать и не собирался! А зачем? Ирина уже вкалывала аппаратчицей на комбинате шелковых тканей, а «по совместительству» — воровала с производства. Через полгода ее поймали и выгнали. С тех пор Ира работала то санитаркой, то уборщицей.

Когда появилась Влада, Полине было 9. Через 5 лет родился Димка. Однако никому в квартире прописаться дозволено не было. Свекровь со свекром считали, что плодовитая невестка только и ждет, чтобы их облапошить. Так в страхе и умерли.

Папа Жора как единственный наследник поспешил распорядиться недвижимостью самым потрясающе тривиальным образом: продал благоустроенную двушку в областном центре местным цыганам за... ящик дешевого вина, блок сигарет «Астра» и два кольца ливерной колбасы! Сговорчивого алкоголика переселили в хату–развалюху. Через пару лет его найдут мертвым под магазином и похоронят как невостребованный труп.

А беременная Ира с тремя детьми съехала к родителям. Бабушка–инвалид пила, уже не закусывая, а дед, страдая психическим заболеванием, каждый день таскал со свалок–помоек всякую дрянь. В однокомнатном доме было только три спальных места...

Пришла расплата

С новорожденным Сашкой Ира приехала в дом уже нового сожителя Артура, в деревню Быховского района. Познакомились они на могилевском рынке, где она на сносях нелегально торговала подсолнечным маслом, а он — рыбой из собственного браконьерского улова.

Влада пошла в местную деревенскую школу. После уроков полностью брала на себя заботу о братьях. Полина же поступила в могилевское училище и осталась жить с алкоголичкой–бабкой и дедом.

Говорят, за грехи родителей приходится расплачиваться детям. Так это или нет, но с 16–летней Полиной случилась беда: девочка бесследно пропала. Два месяца телеканалы показывали ее фото, полтора года милиция безрезультатно вела поиски. И вдруг — звонок! Выяснилось, что парень, в которого она влюбилась, продал Полину в сексуальное рабство где–то под Могилевом. Один из клиентов пожалел несчастную и помог бежать. Потом еще месяц Полина выступала в роли «живца», на которого ловили ее бывших «хозяев». В результате всех своих злоключений девушка потеряла несколько зубов, способность рожать и почти — желание жить. Так и не оправившись от шока, начала выпивать...

Ловись рыбка, большая и маленькая!

Ирина Коростова так любила детей, что забеременела пятым. От рыбака Артура. Говорит, что любила и его... А он ее, беременную, исколотил поленом так, что результатом стали аборт, удаление матки и операция на мочевом пузыре. Проведя 17 дней в коме, Ира узнала, что остальная ее жизнь пройдет в памперсах.

Мало того, по деревне поползли упорные слухи, что 35–летний рыбачок крутит роман с малолеткой! С местной 12–летней Лолитой, которая всего на год старше Влады! С этим не смирилась деревенская школа, срочно объявив детей Коростовых находящимися в социально опасном положении. Оказалось еще, что юная любовница уже и в положении... Кстати, эта информация, всплывшая в связи с подготовкой материала, оказалась весьма полезной для педагогов, опекающих сегодня Владу и ее братьев. Ведь любвеобильный дядя Артур уже не раз наведывался в приют с конфетками...

Мама снова будет искать папу

Горечь предательства Ирина начала заливать дешевым вином. Жила с детьми по времянкам да гнилым хатам, откуда их то и дело гнали. Другой мамы у детей Коростовых не было. А потому вечно страдающая, ищущая и откровенно бестолковая Ира была единственным объектом их преданной и искренней любви. Хотя сами они никогда не имели даже возможности толком помыться и постирать, запах не перебивала даже дешевая туалетная вода, которой поливала их мама, отправляя в школу. Если была, конечно, трезвая и дома... По инициативе школы детей отобрали.

Ирина Коростова закодировалась от пьянства за два дня до суда. Она была искренне удивлена, что это не стало поводом для оваций и немедленного возвращения ей детей:

— Ничего не понимаю! Я же их люблю! Я без них жить не смогу! — плакала Ира, а рядом во хмелю выплясывала цыганочку ее подруга Жанна и сокрушалась, что «Ирка нынче ни–ни!».

Ирина клялась, что теперь она уж точно найдет своим кровинушкам достойного папу. Недоумевала, почему сын Сашка рос таким агрессивным и непослушным, а Димка каждую неделю воровал мобильные телефоны. Вот только Владушка — отрада, и как теперь без нее...

***

«Пожалуйста, только не в детдом. В семью... Раз уж к маме больше нельзя...» — шепнула мне на прощание Влада. А еще попросила не разлучать ее с братьями. Воистину детям даровано искусство любить. Но куда оно девается с годами?

Фото автора.

Автор публикации: Марина ЗУБОВИЧ