Ковалев не хочет быть звеном одной с Коноваловым цепи

Владислав Ковалев является одним из главных звеньев доказательной базы, уличающей, по выводам следствия, Дмитрия Коновалова в ключевом эпизоде инкриминируемых ему преступлений — теракте 11 апреля. И звено это повело себя вполне предсказуемо, уйдя «в отказку» и тем самым сделав попытку расшатать выстроенный следственной группой фундамент обвинения. На кону жизнь обвиняемого Ковалева, который своим поведением в суде в виде отказа от показаний образно выражаясь, протягивает руку помощи своему другу детства Мите.

Такие выводы напрашиваются по результатам третьего дня уголовного процесса по обвинению в терроризме Ковалева и Коновалова. Можно предположить, что Генпрокуратура была готова к такому повороту событий со стороны Ковалева. Отсюда и участие в слушаниях в качестве гособвинителя заместителя генпрокурора Алексея Стука. И сделано это было, похоже, не столько для солидности и важности, сколько с учетом профессиональной подготовки Алексея Константиновича, в котором чувствуется советская прокурорская школа.

У Стука, в отличие от его более молодых коллег, — хорошо поставленный дикторский голос, которым он мастерски владеет, используя при необходимости чисто театральные эффекты. Проявилось это мастерство при допросе Ковалева и особенно при оглашении протоколов показаний обвиняемого. Старший советник юстиции в нужных местах делал паузы, чтобы присутствующие в зале потерпевшие и журналисты обратили внимание на эти самые противоречия между показаниями Ковалева в ходе предварительного следствии и в суде.

Ответы Владислава следователю Алексей Стук читал с выражением, умело вплетая соответствующие моменту интонации: в одном случае перед зрителями предстает раскаивающийся молодой человек, в другом — туповатый, не осознающий, куда он вляпался и что натворил, в третьем — наивное существо, нечто бубнящее о дружбе с человеком, который уже признал свою вину в двух самых страшных эпизодах этого уголовного дела.

Владислав Ковалев мог противопоставить трио гособвинителей только свой небольшой жизненный опыт, который он накопил к 25 годам. Надо отдать ему должное: из двух обвиняемых на сегодня он был самым внимательным участником процесса. Он, например, сосредоточенно, не отвлекаясь, смотрел видеозапись своего допроса от 13 апреля. Как будто хотел узнать что-то новое и полезное для себя. Возможно, он готовил ответы на вопросы, которые могли последовать от прокуроров или судьи Александра Федорцова. На первый взгляд, кое-что ему действительно удавалось сделать. Он, например, очень оперативно реагировал на каверзные вопросы по поводу изменения показаний.

Выбранная Ковалевым модель поведения в виде версии, что с первых часов задержания на него оказывали психологическое давление оперативники ГУБОПа (главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД), а затем якобы к этому прессингу подключились сотрудники КГБ и прокуратуры, от него в суде доказательств не требует. А вот прокурорским чинам, как раз наоборот, придется со всех сторон доказывать не только каждый эпизод в целом, но и отдельные его элементы.

Отсюда и активность гособвинителей в деле заявления ходатайств об оглашении протоколов допросов Владислава Ковалева. И они были удовлетворены судом. 19 сентября были зачитаны протоколы от 29 апреля, 18 и 20 мая. Все они находятся в 515-м томе уголовного дела. Общее в этих показаниях Ковалева — полное отрицание того, что он причастен к терактам: «в подготовке и взрывах участия не принимал, взрывные устройства не собирал». На этих позициях Владислав в ходе следствия стоял твердо, подчеркивая лишь, что действительно знал о намерениях Коновалова, мог предотвратить, но не сделал это. Однако его рассказы о Коновалове полностью посвящены изобличению главного фигуранта.

Показания Ковалева изобилуют мелкими подробностями, о которых мог знать только сведущий человек. Сегодня он утверждает, что его под словесные угрозы снабжали такими подробностями оперативники. Когда же гособвинитель Стук попытался сыграть на этих противоречиях, заметив, что, например, к ночи 13 апреля или 29 апреля (даты допросов Ковалева) многое об устройстве бомбы и используемом в ней взрывном веществе сыщики могли не знать, ибо еще не было заключения экспертиз. Речь шла о веществе желтоватого цвета, которое находилось в сумке Коновалова.

По протоколам, со слов Ковалева, выходило, что он видел бомбу еще 10 апреля, когда встретил друга в Минске на железнодорожном вокзале. В суде Ковалев это отрицает. Как он сам выразился: «Я выдумывал показания». А про цвет вещества ему сказали оперативники ГУБОПа. Примечательно, что в тоже время Владислав Ковалев подтвердил, что он имеет представление о взрывчатом веществе под названием «триперекись ацетона» и знает, что оно белого цвета.

В целом же позиция Ковалева предполагает не только бросить семена сомнений в законность полученных у него показаний, но и автоматически как-то защитить своего друга Коновалова. В ходе слушаний Владислав уже дважды обронил фразу о невиновности Дмитрия в совершении терактов. Коновалов же на слова товарища и подельника никак не отреагировал. На своей части клетки он ведет себя без изменений: практически отрешенно смотрит либо перед собой, либо в пол, словно происходящее вокруг его абсолютно не касается.

Обвинение же по отношению к Ковалеву выстраивает вполне читаемую позицию: Владислав «активный участник преступной группы, действовавшей по предварительному сговору с целью устрашения населения». В данной ситуации очень многое зависит от показаний в суде Коновалова, которому, наверное, уже действительно терять нечего. На чьей стороне выступит он? Об этом мы скоро узнаем.