Крушение идеалов
Путь «героя», который верит только в доллар
Во дворе нашего дома раньше их часто видели вместе: сын, еще почти мальчишка, бережно поддерживает мать под руку. На их лица приятно было смотреть: улыбчивые, приветливые, с отпечатком того внутреннего света, который присущ лишь людям счастливым…
Владика Анна Валерьевна растила одна — муж умер, когда сыну исполнилось одиннадцать. Учительница младших классов, она старалась изо всех сил, чтобы дать сыну достойное образование и хорошее воспитание. Это ей удалось. И пожилые, и молодые жильцы дома уважали Владика куда больше, чем кого-либо из его одногодков. Со всеми он находил общий язык, а уж если кому нужна была помощь, предлагал ее первым.
Закончив с красным дипломом радиотехнический институт, Владик устроился на «Белвар». Это было время, когда перестройка завершалась, Союз разваливался, что раньше других почувствовали оборонщики: заказов почти не было, поэтому с каждым месяцем молодой инженер-конструктор приносил домой денег все меньше.
Семья кое-как сводила концы с концами, но внешне оставалась такой же. Улыбки на их лицах исчезли позже, когда Владик бросил «Белвар» и подался в бизнес. Вместе с двумя закадычными друзьями создал фирму по ремонту телевизоров, а затем и компьютеров. Вскоре дело расширили – начали торговать «персоналками», другой электронной и радиотехникой.
Бизнес Владика процветал — об этом свидетельствовали и модные кожаные куртки на нем, и иномарка у подъезда. Только взгляд у Анны Валерьевны становился все более отрешеннее. И вместе они уже не появлялись во дворе. Соседи засудачили: надо же, мать не рада успеху сына…
Что же произошло? Не раз я говорила и с Анной Валерьевной, и с Владиком. Они понимали, что движет мною не праздное любопытство, а журналистское желание осмыслить случившееся, разобраться в сложившихся обстоятельствах. У матери свой взгляд на это, у сына — свой. Их мысли, доводы, объяснения я переносила тогда в записную книжку, а сегодня, перелистав ее, решила наши беседы воспроизвести в виде монологов.
Мать о сыне и о себе
— Воспитывая сына, всегда думала о том, чтобы он был способен в любых жизненных обстоятельствах подниматься над сиюминутными интересами, соизмерять свои желания и поступки с поступками других людей, отличать хорошее от плохого, преходящее от вечного. Тогда сын много читал, вечерами мы размышляли о смысле жизни…
Но силы оказались неравными: с одной стороны я со своим стремлением к духовности, к жизни честной, по совести, с другой — наша сегодняшняя действительность. Тогда существовало такое хрестоматийное пожелание «врагу»: «Чтоб ты жил в эпоху перемен». Сначала перестройка, которая без разбору, но с кулачным размахом стала крушить то, на чем воспитывалось не одно поколение людей. Потом дикий рынок, где правила известны: растопчи других, иначе растопчут тебя. И как следствие — падение нравов во всех слоях общества, во всех возрастных категориях населения.
Когда в семье говорят и делают одно, а вокруг происходит совершенно другое, усилия семьи обречены. Как-то, еще работая на «Белваре», Владик пришел домой поздно. «Был на вечеринке у преуспевающего бизнесмена», — сказал он. Сын был возбужден, глаза его горели, взахлеб рассказывал, какая большая у того квартира, престижная мебель, модная видеоаппаратура. Осекся, когда я спросила, есть ли в его доме книги. Оказывается, этого он не заметил.
Среда оказалась сильнее… Нет между нами былого тепла, душевности. Он по-прежнему заботится обо мне: видите, холодильник забит продуктами, а тряпок накупил за короткое время столько, сколько не было за всю мою жизнь. Только вот времени у него для меня не стало…
Порой приходят страшные мысли: продуктами и вещами сын хочет откупиться от общения с матерью. С каждым днем все больше отдаляется от меня, в его глазах я старомодна. Как-то грубо заметил: «Мам, ты просто отстала от жизни. Ты и теперь учишь детей, как когда-то меня, честности, порядочности, благородству… А сегодня это только мешает жить». После этих слов целый день принимала лекарства. Боюсь я за его будущее. Чует мое материнское сердце, что добром это не кончится. Стал приходить домой выпившим. Нет, не пьяным, не шатается, но всегда от него пахнет спиртным…
Есть и другие причины материнского страха. Жизнь моего сына превращается в гонку, в которую он себя добровольно втянул. Я это поняла. В среде его партнеров прижился стереотип уровня притязаний. Никто из них не может и не хочет остановиться на достигнутом. Вот так и Владик. Как радовался, когда на первые заработанные деньги купил подержанные «жигули»! Прошел год, заменил на иномарку, вскоре на другую, более престижную… Купил однокомнатную квартиру, через некоторое время — двухкомнатную. Как-то в шутку привела ему в пример слова барона Ротшильда, что человеку для личного обихода много не надо: пара костюмов, рубашек, крыша над головой… Владик засмеялся: «Согласись, ма, бизнесмену моего масштаба никак нельзя без шикарной квартиры, а если я буду одеваться так, как ты сказала, меня не поймут: сначала будут посмеиваться над моими «чудачествами», потом решат, что со мной что-то не так, после вовсе перестанут доверять. Но ты не волнуйся, у меня все тип-топ. Кстати, тебе бы радоваться, что сын у тебя преуспевающий бизнесмен, а ты… Ну чем недовольна? Матери моих знакомых уже по нескольку раз побывали в загранпоездках, радуются за благополучие, созданное (пауза, потом смех) «непосильным трудом». Нет, я тебя не понимаю, ты стала какая-то странная. По-твоему, я должен от всего этого отказаться? Тогда снова будем с тобой прозябать, а не жить».
Кстати, недавно к нему обратился детский дом с просьбой выделить какую-то сумму на покупку спортивных костюмов сиротам-инвалидам. Владик отказал…
Вчера после месячного перерыва он был у меня. Привез фрукты, спросил, нужны ли деньги. Я, как бы между прочим, поинтересовалась, что он читает. «Что читаю? Счета бухгалтерские, платежки, договоры, на чтение классиков времени нет. Да и кто сегодня их читает? Это вчерашний день».
А у самого лицо помятое, синяки, мешки под глазами. Вижу, ищет предлог, чтоб поскорее уйти. Ушел. Правда, не забыл спросить, как всегда, что привезти в следующий раз. Ох, как хотелось сказать: «Привези мне, сыночек, желание откровенно поговорить с матерью!»
Пока не могу достучаться до сына. Он не понимает меня, я — его...
«Мой идеал — круче. Еще круче…»
— Мама — идеалистка. Для нее духовность — ориентир на какие-то высшие начала, высшую истину. Так и я поначалу считал. Теперь для меня духовность — вся интеллектуально-эмоциональная жизнь с ее чувствами, поступками, страстями… Приземленно? Не скажите. Сегодня ритм жизни совершенно иной, чем в те времена, когда вырабатывались формулировки духовности. Да, с интеллектуальной жизнью у меня провал: некогда не то что книгу — газеты посмотреть, читаю лишь то, что полезно для моего дела…
Человек, став разумным существом, стремился к тому, чтобы вкусно есть, жить богато, красиво, весело, легко. У миллио-нов и миллионов людей именно такое представление о счастье. Неужели у вас и ваших коллег-журналистов другое? Вы не хотите есть вкусно, жить богато? Все хотят!
Знаете, я дважды пережил крушение своих идеалов. Уже в пятом классе мог смастерить любое радиотехническое устройство. Тогда и появилась мечта стать конструктором радиоаппаратуры. Ну и что, кому я нужен со своими «радиотехническими» мозгами? Никому! Когда государство развалилось, оно похоронило под своими обломками и мои мечты. За последний месяц работы на заводе я получил зарплату, которой хватило бы на две рубашки. А есть хочется. Хочется девушку в кино сводить, цветы ей подарить, в кафе пригласить, угостить достойно. Не мог же я сесть на мамину шею и жить на ее нищенскую учительскую зарплату. Мне было стыдно, я переживал. Вот мои переживания и помогли избавиться от многих иллюзий.
Второй раз было покруче. Мама меня как воспитывала? К людям надо относиться так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе. Благородно, согласен. Именно так я отнесся к одному своему партнеру, когда только начинал бизнес: одолжил ему крупную по тем временам сумму. Пришло время долг забирать. Не отдает. Напоминаю — никакой реакции… Кончилось тем, что однажды меня встретили два молодца с бритыми затылками и очень вежливо попросили написать расписку, что долг погашен. Я возмутился. Что было дальше? После жильцы нашего дома видели кровь на лестничной площадке, на стенах… Это была моя кровь. Как говорят в моей среде, жизнь меня учила «мордой об асфальт»… Да, я прагматик, человек жесткий, немного циничный. Единственное, чего мне не хватает, так это времени. Сплю по четыре-пять часов, все равно не хватает. И, знаете, мне нравится моя жизнь! Я с головой ушел в дела, отбросил всякие сантименты. Пусть они остаются у тех, кто со спицами в руках или без них устраивается у телевизоров, чтобы поглотить все, что предлагает им современное кино и телевидение, то есть полную безвкусицу. Думайте обо мне, что хотите, но я считаю себя преуспевающим молодым человеком, способным обеспечить свое дальнейшее существование. Лучше уж я буду верить в доллар. И не надо морщиться… Кто не верит в него? Не в доллар как денежный эквивалент, а в качестве символа вкусной, богатой, красивой жизни.
Мама всю жизнь посвятила мне, себе во всем отказывала, лишь бы у меня все было хорошо. Теперь я забочусь о ней. Жаль, конечно, что стали видеться реже. Ведь я признаю: общение с мамой, как и раньше, обогащает, наталкивает на раздумья, побуждает по-иному посмотреть на знакомые вещи и ситуации. Мама во мне, наверное, разочарована из-за того, что отказался помочь детям-инвалидам. Но у меня именно в тот момент возникли трудности, о которых я старался ей не говорить, чтобы лишний раз не волновать. Теперь все стало на место, и я, конечно же, к этому вопросу вернусь. Хотя бы для того, чтобы реабилитироваться перед ней.
Она беспокоится, что я иногда бываю не совсем трезв. Что ж, бывает…
Послесловие к монологам
Эти монологи я заносила в записную книжку тогда, когда только зарождались рыночные отношения, породившие новый класс — класс собственников. История Владика во многом типична. Таким же путем, через крушение идеалов, с путаницей в головах пришли в бизнес тысячи и тысячи молодых людей, стремящихся во что бы то ни стало добиться успеха. Любой ценой!
Поразило признание Владика, что он верит только в доллар. А может, это бравада? Ведь сказал же, что не хотел волновать мать, что поможет несчастным детям. Что из-за временных трудностей тогда пришлось отказать. Не знаю, был ли он искренен в тот момент? Может быть, просто я необъективна? Но на полную объективность и не претендую, высказываю лишь личные наблюдения и впечатления. Знакома с владельцами некоторых хорошо известных фирм, людьми высокообразованными, интеллигентными, тонко чувствующими прекрасное, довольно скромными в быту. Но сказать, что это правило, не могу.
...Я давно не видела Анну Валерьевну, не попадался на глаза и ее сын. Но вот буквально на днях я ее встретила в магазине. Она укладывала в тележку продукты. Сказала, что недавно справила свой юбилей, что было много цветов, поздравлений от коллег-учителей. Только на том празднике не было ее сына. Он лишь прислал ей телеграмму (поправлял здоровье на теплом морском курорте). Теперь он живет в Канаде. Анне Валерьевне почти не звонит, не пишет…