ДВЕ СУДЬБЫ
После очередной публикации рубрики «Рубежи» в моем кабинете раздался телефонный звонок. Звонивший поинтересовался отчеством Алексея Коробицкого, о котором я написал в очерке «Ушачский прорыв».
Такой информацией я не располагал и, конечно же, пообещал уточнить данные одного из героев моей статьи. В свою очередь спросил о причине такого интереса к личности партизана из Ушачей, хотя не удивился звонку. И в прошлом году, когда БЕЛТА и «7 дней» работали над проектом «Ветераны. Солдаты Победы», и в этом, когда реализуется новый проект «Рубежи», было несколько обращений родственников героев наших проектов. Мой собеседник ответил, что, возможно, Алексей Коробицкий — его дядя, и, вполне вероятно, что он не погиб в бою у деревни Пышно. Конечно, такой оборот дела стал поводом для поиска истины...
Геройски погиб
Кратко напомню, о чем идет речь. В моей статье «Ушачский прорыв» шел рассказ о карательных операциях гитлеровцев в годы Великой Отечественной войны против партизан Полоцко-Лепельской партизанской зоны, столицей которой был г.п. Ушачи.
«Оккупанты несколько раз пытались ликвидировать партизанскую зону, но народные мстители давали захватчикам достойный отпор.
Можно, к примеру, вспомнить операцию «Коттбус», которую оккупанты проводили в июне-мае 1943 года. Началась она с боя за деревню Пышно — один из опорных пунктов обороны партизан, служивший своеобразными воротами, входом в партизанскую зону. В этом бою, прикрывая отход товарищей, погиб, уничтожив три танка, пулеметный расчет Алексея Коробицкого. Под конец боя в живых из расчета осталась только Надя Костюченко. Она и подбила третий танк, бросившись под него со связкой гранат».
В книге «Память. Ушачский район» есть воспоминания об этом бое бывшего политрука 4-го отряда партизанской бригады «Дубова» А.Масловского. Он писал, что стычка с карателями произошла 7 июня. Первую атаку партизаны отбили, а в ходе второй атаки, когда возникла угроза окружения отряда, и совершили свой подвиг бойцы пулеметного отделения — Алексей Коробицкий, Семен Клопов, Надежда Костюченко и медсестра Нина Флиговская. В небольшой заметке также упоминается, что Алексей Коробицкий — из Ушачей.
Продолжая поиск, я позвонил директору Ушачского музея народной славы имени Лобанка Наталье Бугай. Через несколько дней она мне сообщила, что партизана, который погиб и похоронен в Пышно, звали Алексей Иванович Коробицкий.
Позже на специальном сайте Министерства обороны России ОБД «Мемориал» я нашел донесение Белорусского штаба партизанского движения в центральный штаб партизанского движения о потерях. О А.И.Коробицком в нем указано, что родился он в 1912 году в д. Кувечино Толочинского района, командир роты, заместитель политрука (а не командир отделения, как я указал ранее в своей статье), в отряде с 23 октября 1942 года. Кандидат в члены ВКП(б), ранее служил в РККА. Указан и адрес, где жил до войны: г.п. Ушачи, ул. Пролетарская, дом 4. Причем фамилия написана через «а» — Каробицкий, хотя фамилия его жены Ксении написана через два «а» – Карабицкая.
Указана в донесении и дата гибели Алексея Ивановича — 8 июня 1943 года, что несколько отличается от воспоминаний А.Масловского. И это совпадает со сроком проведения карательной операции «Коттбус» — май-июнь 1943 года.
Судя по списку, в этот день в ходе тяжелого боя в Пышно погибли 18 человек, в том числе Надежда Костюченко, Семен Клопов и Нина Флаговская (а не Флиговская). Все они похоронены на кладбище деревни Пышно.
Собственно, на этом можно было бы и закончить наш рассказ, так как другого партизана Коробицкого, судьбу которого хотел уточнить его племянник, звали Алексей Федорович, а не Иванович. Но его боевой путь оказался, пожалуй, не менее героическим, чем у тезки...
Пропал без вести
После звонка племянника в редакцию пришла сестра Алексея Федоровича Галина Федоровна. Она мне и рассказала, что ей удалось узнать о судьбе брата. Она помнит, что его забрали немцы в июле 1941 года. Видимо, чтобы отправить на работу в Германию. В тот день всех молодых парней деревни Гладково, что в Чаусском районе, выгнали из домов и, построив в колонны, погнали в сторону Могилева.
— Мне было три года. И я хорошо помню тот день, он мне врезался в память на всю жизнь. Отец уже был на фронте, мамы дома не было, и когда брата забрали немцы, я схватила со стола буханку черного хлеба и побежала за ним. Они стояли большой группой, перед ними мы — матери и сестры, а между нами фашисты с овчарками. Я хотела передать ему хлеб, но он не взял. Сказал: «Уйди, чтобы я тебя не видел!». Таким я его и запомнила — в черной рубашке и широких штанах.
После войны один из друзей Алексея — Миша Сапиков — вернулся в родную деревню. Он рассказал, что их пригнали в лагерь в Быхов, откуда они сбежали, ушли к партизанам и воевали до освобождения Беларуси. Что было потом с Алексеем, он не знал, — рассказала Галина Федоровна.
До недавнего времени и родные ничего не знали о судьбе Алексея Федоровича, кроме того, что написано в книге «Память. Чаусского района» — «Пропал без вести».
Эта фраза — как приговор для многих, кто ищет могилы родных и близких, погибших на войне. Но Галину Федоровну такой «приговор» не устраивал, и она написала в Центральный архив Министерства обороны России — в Подольск - ремонт квартиры в Подольске. Ответ оказался неутешительным: «Рядовой Коробицкий Алексей Федорович, 1924 г.р., уроженец Могилевской обл., Чаусского р-на, с. Чесдково, призван в СА О.Мазовецким РВК Ломженской обл., пропал без вести 31 октября 1944 г.».
И название деревни перепутано, и призван он в Красную Армию, а не СА, но самое главное — непонятно, каким образом он оказался призван Олтуд-Мазовецким райвоенкоматом. И поскольку территория бывшей Ломжинской области сегодня — это Польша, сестра в поисках брата обратилась в польский Красный Крест. Ее настойчивость и упорство дали свои плоды.
Рядовой 470 стрелкового полка 194 стрелковой дивизии А. Ф. Коробицкий погиб в боях в районе населенного пункта Пшемярово близ польского города Пултуск и похоронен на мемориальном воинском кладбище в могиле №24. Она поехала в Пултуск и нашла могилу №24. Правда, это было нелегко. Надо сказать, что после развала СССР отношение у местного населения к захоронениям советских воинов, мягко скажем, прохладное: кладбище неухожено, могилы заросли мхом...
— Мы долго ходили среди могил, — рассказывала Галина Федоровна, — и вдруг какая-то сила толкнула меня к одной из них. Я начала рвать мох и внезапно увидела номер могилы — 24-й. Видно, брат меня позвал... Для тех, кто выжил на войне, День Победы — праздник. А для меня в первую очередь это день боли и скорби — война отняла у меня брата. Я нашла его могилу, но хочу знать, где он партизанил и как оказался в Польше. Неужели это так трудно?…
Трудно, поскольку неизвестна ни область, ни район, где партизанил А. Ф. Коробицкий. Но надежда, как известно, умирает последней...
Два Алексея, две судьбы... Когда началась война, одному было 17 лет, второму — 29. Один успел отслужить срочную службу, второй — еще даже не дорос до призывного возраста. Но оба честно выполнили свой солдатский долг.
Неизвестный солдат
Когда я начинал писать эту статью, думал, что она о памятнике, которого нет в Беларуси — памятнике неизвестным воинам, которые лежат на полях былых сражений, их более 3,5 миллиона. Хотя, конечно, в Минске есть Храм Всех Святых в память о погибших на различных войнах и безвинно убиенных белорусах, где увековечена и память воинов, которые пропали без вести. Но этого мало! Сегодня еще есть возможность (а чем больше проходит времени, тем она меньше) установить имена и судьбы неизвестных солдат. Одному человеку и даже нескольким общественным организациям это сложно. Нужен национальный проект, который бы позволил свести воедино и проанализировать информацию из разных архивов и баз данных — белорусских, российских, польских, немецких... Ведь у многих погибших не осталось родственников, которые могли бы заявить о том, что их сын, брат или муж пропали без вести. А те, кто живы, все еще надеются, что им удастся приподнять завесу неизвестности над судьбой родного человека, хотя и не знают, как это сделать.