УРОК ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ
Тема «Война и дети» в нашей истории всегда подавалась с героической стороны: мы с упоением читали рассказы о пионерах-героях, мужественно совершивших беспримерные подвиги, — о Марате Казее, Зине Портновой, Лене Гойшике... И как-то меньше говорилось о казни минского подпольщика — 14-летнего Володи Щербацевича, о малолетних узниках концлагерей и о детях-жертвах Хатыни, Дальвы, Шуневки, Шауличей, Олы и сотен других белорусских деревень, сожженных вместе с жителями. Большое горе детей войны растворилось в огромном общем горе советского народа. И чтобы понять, насколько большим было это детское горе, нужно побывать на Гомельщине — в поселке Красный Берег Жлобинского района, где четыре года назад открылся памятник-мемориал детям-жертвам Великой Отечественной войны. Это святое место, где сошлись боль и радость, тьма и свет, надежда и отчаяние, жизнь и смерть.
Площадь Солнца
Мемориал в Красном Береге появился благодаря архитектору, лауреату Ленинской премии академику Леониду Менделевичу Левину. На мой взгляд, это самый светлый и самый печальный памятник, созданный известным мастером. Возможно, ничего подобного нет и в мире.
Здесь вы не увидите ни пушек, ни танков, ни коленопреклоненных солдат, ни плачущих матерей, ни колючей проволоки. Центральный символ мемориала — Площадь Солнца. Ярко-желтая площадка с семью отходящими лучами-дорожками, теряющимися в глубине большого яблоневого сада. Таким образом создатели мемориального комплекса желают всем посетителям, чтобы каждый из семи дней недели в их жизни был счастливым и радостным. На площади Солнца установлены мольберты с витражами. На витражах — детские рисунки. Сразу после войны минский художник Сергей Катков ходил по разрушенному городу и приглашал детей в свою художественную студию, а потом на одном из занятий предложил воспитанникам нарисовать мечту, изобразить, что они хотели бы увидеть после войны. И дети нарисовали. На этих рисунках нет ни горя, ни разрушений, ни страданий. Только свет, солнце, радость. Четыре скульптуры среди детских картинок — копии работ детишек из Жлобинской школы-интерната. За полгода до открытия мемориала его создатели провели конкурс в интернате и отобрали 4 лучшие работы, тоже ставшие частью мемориала. Так сами дети стали соавторами этого уникального памятника. Можно представить, как здесь красиво весной, когда зацветает сад. «Но где же война?» — спросите вы. Рядом — на восьмом, траурном, луче.
Мертвый класс
Начало черного, траурного луча — это начало осмотра мемориального комплекса. Чтобы попасть на Площадь Солнца, нужно повторить путь многих детей войны — пройти через ад. Спустившись вниз по трем ступенькам, которые символизируют три года оккупации, посетители подходят к бронзовой скульптуре девочки-подростка. Она стоит, одна-одинешенька, посреди большого отрытого пространства, подняв руки кверху в попытке отгородиться от надвигающегося ужаса. Голодная, худенькая, в плохоньком платьице, она подсознательно понимает, что обречена, но все же пытается защищаться.
Почему Александр Финский — автор скульптуры «Опаленное детство» — изобразил именно девочку? Ответ довольно прост: из почти двух тысяч детей, погибших в Красном Береге, более 1200 были девочки.
Поселок Красный Берег в годы войны — это мощный рубеж обороны гитлеровский войск, железнодорожный узел. Охраняли коммуникации несколько подразделений вермахта, СС и полиции. Здесь же размещался сортировочный пункт — пересыльный лагерь, куда поступали пленники — взрослые и дети. Большая часть из них отправлялась дальше в концлагеря Польши и Германии, кто-то попал на работу — на фабрики, заводы рейха и на фермы к зажиточным немецким бюргерам. У всех детей возраста 8—14 лет на сборном пункте германские врачи брали кровь на пробу. Из тех, кто имел первую группу и резус-фактор положительный, формировали отдельную команду. И они становились полными донорами, поскольку первая группа — универсальная, ее можно переливать человеку с любой группой крови.
О дальнейшей судьбе малолетних узников нам рассказал Александр Манкевич, экскурсовод памятника-мемориала детям, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Александр Антонович родился и вырос в Красном Береге и многое помнит из рассказов матери, бабушки и дедушки, переживших оккупацию: «Детишек по 10—15 человек вели к бывшей усадьбе Козел-Поклевских, где размещался госпиталь для солдат вермахта. Там ребят мыли. Летом в реке Добысна, зимой — в бане. Потом отводили в специальное помещение, клали ребенка на наклонную доску, пристегивали ремнями. Он просовывал руку в специальное отверстие в стене, и у него брали кровь».
По некоторым свидетельствам, кровь у ребенка брали три раза. Третий забор крови был смертельным. Хотя есть данные, что у некоторых детей всю кровь выкачивали за один раз. Если ребенок после этой процедуры подавал признаки жизни, ему смазывали губки ядом, и он умирал. Тела упаковывали в темные мешки, после чего их сжигали в котельной на территории усадьбы или везли на сборный пункт, где день и ночь горел костер в виде свастики, и сжигали там. Поэтому ни одной детской могилы в Красном Береге нет. Технология забора крови и умерщвления детей была отработана, и следы преступления тщательно уничтожались.
Мы не знаем ни имен, ни фамилий этих деток. Как установлено, их было 1990. Известны имена только 15 жертв. Немцы отобрали этих ребят уже перед самым освобождением, и все они были из Красного Берега. Информации о событиях тех лет очень мало. Возможно, детей, погибших в Красном Береге, было и больше, но пока это только предположение. Всего через пересыльный пункт поселка прошло более 14 тысяч детей...
Ярким символом пролитой невинной детской крови на мемориале стала красная дорожка из полированного гранита. Ручей из детской крови «течет» от скульптуры девочки-подростка к белым партам «Мертвого класса» — еще одного символа краснобережского мемориального комплекса. Двадцать одна пустая парта — по 7 в каждом из трех рядов. Класс в довоенной советской школе — это в среднем 42 ребенка. А если 1990 разделить на 42, получится, что почти 50 школьных классов сгорели в топках котельной гитлеровского госпиталя. Фашисты уничтожали не только школьников, но и сами школы. Всего в годы войны фашистами в Беларуси было разрушено 8825 школ. К 1947 году удалось восстановить только чуть больше 2300...
Как в любом классе, перед партами на черном траурном луче стоит классная доска, на ней — письмо Кати Сусаниной, белорусской девочки из Лиозно, которая 12 марта 1943, не выдержав рабской жизни у хозяина-немца, повесилась, написав перед этим письмо отцу, который воевал на фронте. Написала про свою жизнь, полную издевательств и унижений, про смерть матери, которую убили фашисты, и попросила отца отомстить за нее и за мать. Письмо нашли через год, но до отца оно не дошло — он не дожил до Победы.
На обратной стороне классной доски — карта Беларуси. И на ней 16 концлагерей — детских и тех, где в основном содержались дети. Среди них деревня Лучицы Петриковского района — замучено 360 детишек в возрасте от 6 до 14 лет; г.п. Петриков — 280 (6—14 лет); г.п. Паричи — 510 (8—14 лет); деревня Скобровка Пуховичского района — 1700 детей (6—11 лет). В Скобровке помимо того, что у детей брали кровь, над ними еще проводили медицинские опыты, после чего ребятишек умерщвляли и сжигали. Если посчитать погибших деток, то в сумме получается почти 62 мертвых класса. А еще Озаричи, а еще детский дом в Домачево, а еще лагеря в Молодечно и в Петрикове... А еще 111 еврейских гетто — и это только на территории Беларуси. Такие «еще и еще» можно продолжать и продолжать: в годы Второй мировой войны гитлеровскими людоедами и их приспешниками было уничтожено около 14 млн детей. Миллионы и миллионы загубленных светлых детских душ, которых фашисты лишили не только возможности учиться. Лишили детства, лишили жизни.
Кораблик Надежды
Между классной доской и детскими рисунками на Площади Солнца краснобережского мемориала «плывет» белый Кораблик Надежды. Как будто какой-то первоклашка, выскочив по весне после уроков из школы, вырвал из тетрадки листок, сложил из него четырехугольник, развернул и пустил в плавание по бурным талым водам ручья бумажный кораблик.
На белоснежных парусах Кораблика Надежды — 171 детское имя. Именно столько детишек воины Красной Армии освободили после того, как выбили гитлеровских вояк из Красного Берега. Кораблик символизирует надежду на то, что все дети земли будут иметь счастливое детство и никогда не узнают ужасов войны и не будет больше поводов устанавливать подобные мемориалы, где, проникнувшись чужой болью, плачут не только женщины и дети, но и взрослые мужчины.
Сегодня у памятника-мемориала принимают присягу воины, повязывают пионерские галстуки, проводят вечера памяти, спектакли-реквиемы.
Создаются и новые традиции — все чаще и чаще сюда приезжают свадьбы. Молодожены кладут к ногам бронзовой девочки букет цветов, а потом идут к Кораблику Надежды — выбирать имя для будущего ребенка. С надеждой, что у него будет счастливое детство…
P.S. Редакция газеты благодарит Жлобинский районный исполнительный комитет и историко-краеведческий музей за помощь в подготовке материала.На снимке: ветеран войны из Светлогорского района Николай Курбан.