Превратности судьбы. И у обычного аптечного работника бывает необычная жизнь
Ей сказали: на площади уже поставлена виселица, завтра тебя казнят. Спас женщину... генеральный комиссар Белоруссии гауляйтер Кубе. Своей смертью.
Час испытаний
То были самые счастливые месяцы ее жизни. После окончания Могилевского техникума фармацевт Глафира Севрук получила направление на работу в брестскую аптеку. Приграничный город находился на особом режиме. Очень много военных, въезд гражданских, оформление на работу только по разрешениям, направлениям. И такие красавицы, как Глаша, просто купались в море мужского внимания. В теплом, солнечном апреле сорок первого отметила девушка свое двадцатилетие. И тут же вышла замуж за молодого лейтенанта. Дни и ночи пролетали, словно радужные сны. И тогда, в воскресенье 21 июля, они гуляли, танцевали до двух ночи. Дома не успели уснуть, как невдалеке что-то загремело, загрохотало. “Учения”, — подумала Глафира сквозь полудрему. Но вскоре прибежал солдат-посыльный, что-то сказал мужу. Константин тут же засобирался. Для него, лейтенанта НКВД, похоже, не был загадкой предрассветный грохот. Поцеловав Глашу, сказал:— Прощай! Береги себя! Не знаю, смогу ли я тебе чем-то помочь...О дальнейшей судьбе мужа Глафира Николаевна так никогда и не узнает. Брест сразу стал фронтовым городом. Да, больше всего рвались снаряды в недалекой крепости. Но доставалось и городу. Потому Глафира, захватив самое необходимое, подалась на восток. Шла пешком в потоке беженцев. Иногда удавалось подъехать на грузовике. Однажды на них начал охоту немецкий бомбардировщик. Люди посыпались из кузова, бросились в ближайший лесок. Когда уцелевшие вернулись, вместо грузовика дымилась груда металлолома.На третьи сутки все же добралась до родной деревни Краснодворцы нынешнего Солигорского района. Объятия, слезы радости. И тут же на семейном совете решили: со дня на день могут появиться немцы, сельчане знают, что Глафира — жена советского офицера, потому ей лучше уехать в Слуцк, там, глядишь, и работа по специальности найдется.
Непокоренные
В Слуцке фашисты хозяйничали уже на седьмой день войны. Город притих, но не покорился. А 18 августа 1941 года Совинформбюро сообщало: “Партизанские отряды, действующие в зоне города Слуцка, оккупированного немцами, создают исключительные трудности для фашистов. Изо дня в день партизаны уничтожают немецкие транспорты с боеприпасами, горючим и продовольствием, истребляют немецких разведчиков, связистов, отставших от своих частей, и даже отдельные подразделения фашистской армии”.В городе действовали подпольные группы Александра Фомина, Петра Маглыша, Николая Видякина. На домах появлялись листовки с призывами оказывать сопротивление врагу. Кто-то сжег мебельную фабрику, три десятка машин, подготовленных к отправке на фронт, взорвал электростанцию, трансформатор... Враг свирепствовал. В начале мая сорок второго Глафира, работавшая в рецептурном отделе местной аптеки, стала свидетелем страшной картины. Гитлеровцы, полицаи согнали жителей на улицу Пролетарскую, стали публично казнить непокоренных. Выводили мужчин, женщин с дощечками на груди: “Я — партизан”, “Я помогал партизанам”, “Я укрывал партизан”. И вешали по два человека. На 16 столбах...В первой паре Глафира увидела своего соседа, который, как потом выяснилось, не сдал новым властям радиоприемник. От неожиданности женщина вскрикнула. На нее подозрительно посмотрели немец и полицай. Глафира опустила глаза, а потом незаметно сбежала с места казни. Ее еще долго била мелкая дрожь — среди казненных патриотов могла быть и она, уже давно передающая партизанам необходимые медикаменты. Значит, действовать нужно предельно осторожно. Плата за ошибки слишком дорогая...Весной сорок третьего в Слуцке много говорили о Петре Маглыше, который, сбежав из плена, вовлек в борьбу против фашистов отца, мать, сестру, сельчан, жителей Слуцка. Они освободили и переправили к партизанам 126 военнопленных, совершили налет на банк, отправив в фонд обороны страны накопленное фашистами золото, серебро, драгоценности, на которые, как потом стало известно, были построены самолеты эскадрильи “Партизан Слуцка”. Разработали план уничтожения высших чинов оккупационных властей города. Но из-за неосторожности одного подпольщика операция сорвалась. Группу раскрыли, полтора десятка человек отправили на суд в Минск. По пути Петр умудрился развязать руки, освободил товарищей. Но убежать не удалось никому.
Яд для офицеров
Как-то при очередной встрече связной Пышник прошептал:— Нужна хорошая порция яда.Глафира ничего не ответила. Она знала, что этот человек в недалеком прошлом советский летчик работает слесарем-сантехником в домах, где живут гитлеровские чины, — товарищ он проверенный. Но яд — не медикаменты для лесного лазарета...— Это приказ из партизанского отряда, — уже более твердо добавил связной.Женщина задание выполнила. Незаметно собрала, передала Пышнику яд. Но вскоре немцы арестовали двух девушек, работавших прислугой в тех же офицерских домах. На следующий день забрали и Глафиру. Бросили в камеру, где находилась одна из арестованных накануне девушек. Из разговора с ней Глафира поняла: девчонок обвиняют в попытке отравления офицеров ядом.Побои, издевательства продолжались почти сорок мучительных дней и ночей. Но однажды один из тюремщиков “успокоил”:— На площади уже ставят виселицу. Завтра тебе капут...
Спасение
Но к утру тюрьма вдруг заскрежетала засовами, загудела. И во все камеры стали заталкивать новых арестованных. На нарах, на которых Глафира коротала бессонную ночь, уже негде было сидеть. Сведущие сообщили: в Минске убит генеральный комиссар Белоруссии Кубе, потому оккупанты и бесчинствуют, хватают всех подряд...Озабоченные поиском подпольщиков, собственной безопасностью, гитлеровцы на время забыли о Глафире Севрук. Но о ней, оказывается, помнили в лесу. Как-то надзиратель, связанный с партизанами, шепнул: “Держись, я тебя выведу из тюрьмы”. И, действительно, вскоре женщина была на свободе.Месяца два не показывалась в городе. Нахлынули новые события, сменились высшие чины города. И Глафира вновь вернулась на работу. Заведующий аптекой, добрый, внимательный Василий Литовкин, осторожности ради уже не поставил Глафиру в рецептурный отдел. То, что требовалось партизанам, она писала на листке, а Василий Семенович осторожно передавал ей медикаменты. Но однажды гитлеровцы пришли и за ним....После войны женщина вышла замуж, стала уважаемой всеми Глафирой Николаевной Пугачевой. Родила дочь, сына, имеет внуков. Не раз выступала свидетелем по делам задержанных полицаев, тюремных надзирателей. Имеет награды, как-никак 46 лет добросовестно отработала в аптеке, на пенсию ушла в 70 с хвостиком... Но особые чувства у нее вызывает нагрудный знак “Узник нацизма”. В нем — личная боль, скорбь о замученных, гордость за боевых товарищей, подаривших ей большую жизнь.