Спасти и сохранить

Спасти и сохранить

Заседание было недолгим. Судья Мингорсуда огласил решение: истцам отказать. Это означало, что предшествующее решение районного суда осталось в силе. Галине Калашниковой и Нине Сержанович, последним жильцам аварийного дома № 32 по улице Революционной в Минске, предстояло съехать, — как это уже сделали ранее другие жильцы. Судья разъяснила истцам порядок обжалования.

На этом можно было поставить точку. Вернее сказать, даже и не браться за статью. Поскольку СМИ, условно называемые «четвертой властью», не должны оспаривать решение власти судебной. Тем более что оглашенное решение я вполне искренне разделял.

«Как только мы съедем, наш дом снесут! Неужели вы этого не понимаете?» — возмущалась Нина Сержанович. На это имелось возражение, тоже вполне искреннее. Ведь вы, говорю, приехали в суд за рулем. По кольцевой ездите? Довольны? А знаете ли, сколько домов пришлось снести, чтобы ее построить? Что вам, водителю, важнее: широкая и безопасная дорога или чей–то дом? Иногда приходится жертвовать частным ради всеобщего блага.

Заседание состоялось еще в июле. Пора бы уже забыть о нем, но червь сомнения точил. Я решил взглянуть на этот дом. Теперь мне кажется, что отселение — не единственная здесь проблема. И даже не главная.

Что в доме ценного?

Кто вырос в деревне, тот знает, как пристроить к деревенскому сараю курятник или, например, загон для пары свиней. Очень просто: берешься и строишь. К районному архитектору с этим не ходят, о создании строительного «шедевра» не помышляют. Сооружают из тех материалов, которые есть под рукой, по своему разумению и для своего удобства.

Примерно так, похоже, строил свой дом, ныне имеющий номер 32, его безымянный владелец в позапрошлом веке. Три простецкие коробки, одна меньше другой. Самая меньшая, в глубине двора, одновременно и самая примитивная: четыре стены и два окна. Смешно даже рассуждать: классицизм это или барокко, ампир или готика? Заурядная хозпристройка. Которая ценна лишь тем, что вообще выстояла в двух мировых войнах и пережила несколько генпланов. И теперь может примерно рассказать, как жили минчане полтора–два века назад.

То–то удивился бы бывший владелец, узнай он, как будут спасать его дом в XXI веке. Что на уровне второго этажа дом стянут двумя мощными металлическими поясами — тяжами, если выражаться точно. По всему периметру уложат в землю многие кубометры бетона — чтобы дом стоял, как на скале. На некотором отдалении вобьют глубоко в почву толстенные металлические трубы–сваи. Это называется шпунтовым ограждением: чтобы строение не «сползало» в сторону Немиги. А когда выяснится, что забивание свай тоже небезвредно, привлекут специальную машину, которая будет осторожно вкручивать, вдавливать трубы в землю. Все это с единственной целью: сохранить дом от разрушения.

Чем, спрашивается, тут дорожить?

Ответ можно найти на той же улице Революционной, в двух сотнях метров. Оцените, например, дворик. Если не знать, что это Минск, если не видеть знакомый шпиль, венчающий в глубине перспективу, вполне можно представить себя где–нибудь в закоулках старой Риги или Вильнюса.

После реконструкции заурядные — по меркам XIX века — сооружения засияли драгоценным блеском. А ведь еще несколько лет назад строения здесь выглядели так же убого, как дом № 32. Вполне может статься, что и его ждет такая же завидная судьба. Если, конечно, он сохранится.

Еще в 2008 году обитатели восьми квартир дома жили себе спокойно. В 1985 — 1986 годах здание подверглось полной реконструкции с заменой несущих элементов, систем газо–, тепло–, электро– и водоснабжения. Спокойствие кончилось, когда рядом, на Немиге, начали возводить многофункциональный комплекс. Строительный шум и временные неудобства жильцы готовы были терпеть: соседство со временем только улучшило бы качество жизни. Но летом 2008–го застройщик комплекса огорошил жильцов следующим извещением:

«Учитывая ветхость жилого дома, аварийное состояние фундаментов, необходимость реконструкции... ЗАО «Фарт и В» финансирует подготовку пакета документов, необходимых для отселения дома». Обещали также оценить рыночную стоимость расположенных в доме квартир.

Жильцов, однако, успокоило официальное письмо администрации Центрального района, датированное августом того же года: «...Вопрос отселения жилого дома № 32 по улице Революционной администрацией района не рассматривался. Полномочиями по подготовке пакета документов для отселения ЗАО «Фарт и В» никто не наделял. Согласно заключению института «Белжилпроект» о состоянии строительных конструкций жилого дома определено, что опасность обрушения на момент обследования отсутствует, дом не является аварийным».

Безопасность — прежде всего

Всего через год картина резко поменялась. Осенью 2009–го районная администрация известила жильцов о принятом решении: признать дом непригодным для проживания, ходатайствовать перед Мингорисполкомом о переводе его в нежилой фонд. После чего и последовала процедура отселения.

Что же произошло? Ответ находим в письме от 10.09.2009 г., адресованном администрации района: «По приглашению ГУП ЖРЭО Центрального района г. Минска специалисты РУП «Институт Белжилпроект» 2 сентября 2009 года принимали участие в комиссионном обследовании жилого дома № 32 по ул. Революционная. В результате обследования выявлены новые трещины в наружных стенах здания и помещениях квартир... Следовательно, деформация в строительных конструкциях дома не стабилизировалась и одной из причин образования новых трещин является производство работ по строительству многофункционально комплекса.

В настоящее время на жилом доме выполняются работы по усилению основания фундаментов. Проектная и исполнительная документация на данные работы не предоставлена. РУП «Институт Белжилпроект» не может нести ответственность за результаты работ, которые выполняются не по рекомендации технического заключения, разработанного нашим предприятием».

Как видим, дом признает опасным для проживания тот же институт, который годом ранее считал его пригодным. Важна последняя фраза: «...Считаем необходимым срочно рассмотреть вопрос об отселении квартир номер 5 и 7».

Всего через три месяца состоялось очередное обследование, которое выявило новые трещины, отсутствовавшие 2 сентября. В администрацию поступило новое письмо, подтвердившее содержание первого: деформации в строительных конструкциях не стабилизировались, причина — в строительстве по соседству многофункционального комплекса. Дирекция института настаивала: «Повторно напоминаем о необходимости отселения...»

То есть решение не было бюрократически произвольным и диктовалось соображениями безопасности. Но как случилось, что риску разрушения был подвергнут сам дом, имеющий «охранную грамоту»? «Историко–культурная ценность. Здание XIX века. Причинение вреда преследуется по закону» — извещает металлическая табличка на фасаде.

Одно из экспертных заключений гласит: «Дом № 32 по улице Революционной входит согласно постановлениям Совета Министров от 3 сентября 2008 года и 19 августа 2009–го в состав комплексной историко–культурной ценности международного значения 711Е000001 «Исторический центр г. Минска»... На здание в полной мере распространяется действие международных и национальных правовых актов в сфере охраны историко–культурного наследия».

Н.Сержанович и Г.Калашникова не жалуются в редакцию на суд, где продолжают оспаривать свое выселение. Полагаю, что если они проиграют и в последней инстанции, то неизбежно переедут в те дома и те квартиры, которые будут предоставлены им в соответствии с законом. Как до них это сделали не только обитатели дома № 32, но и многие тысячи минчан. Газета периодически сообщала и сообщает о конфликтах, вызванных вынужденной «миграцией» горожан из районов старой индивидуальной застройки: на улице Солнечной и проспекте Дзержинского, в Уручье и Сельхозпоселке, во многих других местах.

Эти конфликты всегда и неизбежно заканчиваются одинаково: люди переселяются. Причем в Минске делают это активнее, чем в любом другом крупном городе бывшего Союза. Потому–то советские градостроители выделяли «феномен Минска» — имея в виду взрывной характер его развития и роста. Иначе мы бы не гордились своей столицей, не любовались бы ею.

Минчанки Сержанович и Калашникова (хлопоча, что естественно, о своем благе) обратили внимание и на проблему общественной значимости. Как мне кажется, не без основания. «В результате проведения строительных работ пострадал не только наш дом. Подверглись разрушению жилые дома номер 24 и 26, полностью снесены дома номер 24/1, 24а, 24/1а, которые являлись памятниками архитектуры XVIII века», — пишут они в редакцию.

Спасут ли «костыли»

Мы в любом деле обычно полагаемся — а на кого же еще полагаться! — на ответственных профессионалов. Мы уверены, что именно они занимаются строительством и реконструкцией. Они точно знают, что и как можно в городе делать и чего нельзя. Если не знают, то существует механизм, который сработает автоматически и профессионалов направит куда нужно. В Министерство культуры, например, — для согласования. В институт «Белжилпроект» — для выработки компетентного технического решения. Институт, как видим, остался в стороне. Как и министерство. Заместитель министра Тадеуш Стружецкий письменно сообщил Галине Калашниковой:

«...В Министерство культуры не поступала научно–проектная документация и иные документы по проведению работ на рассматриваемой историко–культурной ценности. Министерством не согласовывалось изменение ее функционального назначения. В связи с вышеизложенным обращения жильцов дома по улице Революционной 32 в  г. Минске направлены в Генеральную прокуратуру для правовой оценки».

Механизм по какой–то причине не сработал. Потому, возможно, что не так–то много у нас памятников, чтобы отточить его до совершенства. Или причина более прозаическая. Как мне сообщили в КУП «Мiнская спадчына» (это структурное подразделение Мингорисполкома прямо отвечает за сохранность и реконструкцию архитектурных памятников города), дом № 32 под опеку ведомства не передавался и остается в коммунальной собственности. Вероятно, коммунальникам с их повседневными заботами не до памятников.

Сейчас дом со всех сторон пронизан трещинами и украшен «маячками», которые позволяют отслеживать процесс разрушения во времени. Едва ли можно представить его будущее с теми металлическими «бандажами», которые сейчас его опоясывают. Что будет, если их снять? Устоит или развалится?.. Достаточно ли профессионально укрепил его застройщик? Едва ли кто–нибудь скажет это наверняка.

В пользу строящегося многофункционального комплекса можно, конечно, сказать немало хорошего. Он станет служить людям и приносить налоги в бюджет. Вероятно, будет напичкан хайтеком и выглядеть соответственно. Какое–то время мы будем им любоваться. Потом привыкнем. Как поначалу любовались огромным жилым домом, который стоит напротив, через Немигу, занимая целый квартал. Со временем мы стали видеть его строительные и архитектурные изъяны. Теперь запоздало понимаем: не шедевр, мягко говоря. Для рекламного туристического буклета явно не годится. А вот трущобы старой Немиги, которые хаотично громоздились здесь еще в конце 60–х, очень бы сгодились. Как, например, Троицкое предместье. Сохранившееся скорее волей случая или обстоятельств, нежели тонкого архитектурного предвидения.

А сегодня любой турист, проезжая с площади Свободы на мост через Немигу, видя справа Троицкое в излучине Свислочи, неизбежно восхитится: такого ландшафта он не увидит больше нигде. Именно такие неповторимые картины влекут приезжих: иначе какой же смысл ехать за тридевять земель. Такие места делают город теплым, уютным, живым для его постоянных обитателей.

Формирование разумных пропорций между памятниками и новостройками, симбиоз старого и нового — не только наша проблема. Сейчас, например, жители немецкого Штутгарта массово протестуют против сноса старого железнодорожного вокзала. Когда–то парижане так же были недовольны строительством Центра Помпиду на месте старинного рынка, «чрева Парижа». Впрочем, Эйфелевой башней они тоже были недовольны. У них, по крайнем мере, есть Латинский квартал, Монмартр и много чего еще. В Минске, увы, подобных раритетов нет.

Осмелюсь высказать уж совсем крамольную мысль. Она, должно быть, более всего возмутит Наталью Сержанович и Галину Калашникову. Которых именно вероятный снос и беспокоит: с этим они обратились в редакцию. А может, его и надо снести?..

Если уж он так хил, что без костылей даже не может стоять, то почему бы не поставить на его месте новый. Но точно такой же. Думаю, что старые здания нельзя оценивать с такой же дотошностью, как, например, полотна старых живописцев: оригинал или копия, подлинник или подделка? Каждому туристу едва ли стоит сообщать, что гостиница «Европа» и минская Ратуша — новодел. Уверен, что через пару десятилетий мы и сами об этом забудем. Какая разница! Эти здания когда–то были в городе построены. Не наша вина, что потом были разрушены. Доблесть современных архитекторов (и властей в первую очередь!), строителей  именно в том и состоит, что оказали предкам уважение и воссоздали раритеты. Которые от этого стали только ценнее. Или я не прав?

На статью, вероятно, последует официальный ответ. Как обычно водится, он частично повторит сказанное и сообщит что–то новое о судьбе дома номер 32. Но хотелось бы другого. Вся улица Революционная — это всего–то 535 шагов неспешного хода. Проверено: ходил, любовался, считал. Вся ее четная сторона — это полтора десятка домиков. Все скромны, на статус шедевров всемирного значения никак не тянут. Тем не менее, думаю, каждый достоин «поименного» упоминания. Вот и хотелось бы пройти эти 535 шагов в компании компетентного собеседника–архитектора. В «Мiнскай спадчыне»  идею поддержали.

Фото автора.

Автор публикации: Виктор ПОНОМАРЕВ