«Лукашенко сказал — хрымс!»

Еще не стихло эхо «газовой войны» и не развеялся дым над окопами, где раньше мы гнили с россиянами вместе, а теперь гнием с россиянами порознь, как в Бобруйске стартовал фестиваль народного творчества «Венок дружбы», когда-то прозванный одной из местных газет «цветком славянского братства».

О пропагандистском клише «славянское братство» скоро можно будет снимать блокбастеры в духе «Аватара», ибо только виртуозные спецэффекты в состоянии передать всю фантастичность этой мифологемы. Хотя, если по-простому, достаточно учебника истории и непредвзятого взгляда, чтобы удивиться раз и навсегда: «Да откуда взялись эти байки о братстве?» Любой историк, не связанный умственными узами с административно-идеологическим кагалом, в два счета докажет, что никогда белорусы-литвины с их Магдебургским правом и умеренно либеральными замашками не состояли в сердечных отношениях с деспотически ордынской Московией.

При этом историк начнет поминать Ивана Грозного, Алексея Тишайшего, Александра Суворова и прочих эмиссаров «святой Руси», оставивших такой неизгладимый след в белорусской истории, что никакое средство от кровавых пятен его не смоет. Да и в наши дни «родственнички» накосипорили столько, что само слово «брат» в российско-белорусском контексте звучит с каким-то чернушно-балабановским подтекстом. И хотя президент по-прежнему утверждает, что «здесь, на западных рубежах, у русского человека есть надежная опора и есть друзья, в каких бы обстоятельствах мы ни находились и ни работали», артикулируется это уже не с колыбельными интонациями, а как последнее китайское предупреждение.

Впрочем, подобные рефлексии - прерогатива высоколобых пижонов, потягивающих крамбамбулю из штофика где-нибудь в Троицком предместье. Для бобруйчан, радых и «Клiмавiцкай арыгiнальнай», ценность «Венка дружбы» заключается прежде всего в том, что попадает он на выходные, а братство там или не братство - «это нехай сверху решают». К тому же фестиваль ни к политике, ни к геополитике отношения не имеет. Имей он к ним отношение, список гостей его был бы иным, и торжественным шествием по улицам Бобруйска шли бы не столько делегации Польши, Латвии, Украины, России, сколько Венесуэлы, Ирана, Сирии, Вьетнама, а также Бакиев a.k.a Киргизия. Бобруйчан же больше волнует не кто ты, откуда и какого цвета у тебя кокошник, а верно ли отвечаешь на главный вопрос: «Ты меня уважаешь?» Благо задать его и выслушать варианты ответов в эти дни было где.

Несмотря на то что фестиваль предательски совпал с неделей декларативной трезвости, проходившей под лозунгом «Отдых без алкоголя», предприятиям торговли не стали спускать тотальный запрет на продажу спиртного. Кроме высококультурных программ «Собрались здесь гости желанные» и «Радуга фестиваля зажглась над Бобруйском», в центре города была организована работа национальных подворий с дегустацией аутентичных блюд.

В павильоне с интернациональной вывеской «Еврейская кухня» разгорелся мультикультурный спор двух язвительных бульбашей и одного раскрасневшегося москаля. «Значит, жалеете вы для нас газ, да?» - укоризненно качали головой бульбаши, на что российский визави краснел и махал всеми пальцами сразу: «Да нам самим этот «Газпром» уже осто…издел! Уже вот он где! Мне бы в руки этот «Газпром», я бы его…» Следующие десять секунд, похлопывая тыльной стороной ладони по верхушке кулака, условный российский брат демонстрировал белорусам те страшные вещи, которые он готов проделать с бездушным монополистом, жалеющим газа для славянской братвы.

Те, у кого так же справедливо чесались руки, могли размять их, покидав мячики в банки, составленные в пирамидку. За семь сбитых банок полагалась бутылка шампанского, за 10 - четыре бутылки. И хотя никаких визуальных намеков на отгремевший «газават» эти банки не транслировали, каждый метатель мяча наверняка представлял себе на месте банок блиноподобную физиономию Малюты-Миллера, объявляющую об очередном сокращении поставок.

Пока цивильные бобруйчане оттягивались и наслаждались уик-эндом, между столиками и палатками бродил взъерошенный пыльный субъект в помятом пиджаке и с огромной коробкой под мышкой. Шатаясь и дыша вчерашними туманами, субъект потрясал коробкой и диким голосом вещал в насыщенное шашлыками пространство: «Лукашенко сказал - хрымс!»

***

От неурочного глашатая шарахались отдыхающие, продавщицы махали на него тряпкой, а милиционеры хотя косились сурово, мер никаких не предпринимали. Во-первых, потому что праздник и бродить с коробкой никому не возбраняется, а во-вторых, кто его знает, что там сказал Лукашенко… Может, и правда «хрымс».

МЭРЫ И ПОМИДОРЫ

Чтобы стать по-настоящему популярным, в основе своей фестиваль должен нести элемент карнавала, т.е. быть немножечко иррациональным, дурацким. Кому бы пришло в голову веселиться в День метеоролога? А вот в День сурка, дающего теневой метеопрогноз, оттопыриваются толпами. Что умного в забрасывании друг дружки помидорами? Однако поглазеть на томатные побоища в испанском Буньолье съезжаются туристы со всего мира. Не говоря уж о Празднике обнаженных в Японии, где тысячи мужчин выходят на улицу в чем мать родила и никто не считает это зазорным.

Белорусские фестивали застегнуты на все пуговицы и рациональны до помешательства. Степень заорганизованности их такова, что, несмотря на лучезарные улыбки официальных лиц и бодрые реплики ведущих, так и тянет спросить: «Кого хороним?» Бобруйский «Венок дружбы» ничем не выламывается из этой тенденции, поэтому, кроме самих бобруйчан, о нем сравнительно мало кто знает даже в самой Беларуси, не говоря уж о тридевятых царствах. Конечно, если бы бобруйский мэр проскакал голым по площади и начал кидаться помидорами, о таком фестивале вскоре заговорили бы по всей Европе. Вместо этого был выход при галстуке и высокопарные речи, отчего фестиваль напоминал то ли Всебелорусское собрание в миниатюре, то ли концерт по случаю Дня хлебороба.