И снятся родные Молочки в весеннем цвету...
Эта супружеская пара вместе 56 лет. Ольга Тимофеевна и Дмитрий Максимович Красовские вырастили четверых детей -- двух дочерей и двоих сыновей. Имеют внуков, правнуков. Судьба Красовских интересная и непростая.
Беда пришла внезапно
До аварии на Чернобыльской АЭС семья Красовских жила в деревне Молочки Хойникского района. До Припяти рукой подать -- 3 километра. Там бывали не только на сенокосе. Ребятня и мужчины часто рыбачили на реке. Вот и 25 апреля 1986 года Дмитрий Красовский отправился с односельчанами на рыбалку с ночлегом. Ловили рыбу в районе деревни Усов.
Ветер усиливался, поэтому костер развели под кручей, где затишнее. Уже закипала уха на костре, как вдруг небосвод осветило огромное зарево. Все насторожились: как раз на той стороне, в километрах четырех, возвышались трубы Чернобыльской АЭС.
Тревога вселилась в сердца, потому рыбачили без азарта. На рассвете сели на мотоцикл и отправились до ближайшей деревни Борщевка. Там переплывшие с украинской стороны на лодках люди сказали: пожар на атомной станции.
Но о масштабах аварии и смертельной опасности еще никто ничего не знал и не представлял последствий. В воздухе постоянно висел вертолет с каким-то аппаратом и, как потом узнали местные жители, измерял радиацию. Засуетились местные власти, хотя сельчанам никто вразумительно ничего не говорил. Люди жили в неведении и тревоге. И только 3 мая их оповестили о случившемся, о срочном выселении, стали забирать у населения скот и вывозить его. Следом -- и самих жителей. У Красовских в Речице жила дочь Нина и двое сыновей. Они поехали к детям.
Второй раз в жизни Ольга Тимофеевна покидала свои Молочки, прощаясь навсегда...
Узники
(Из рассказа Ольги Тимофеевны)
1943 год. С самого утра по деревне шныряли полицаи и немцы, отовсюду слышались тревожные возгласы односельчан, окрики немцев. 13-летняя Ольга помнит, как мама, забежав в дом, строго приказала дочерям (Марии было 17, Гале -- 16) быстро отправляться за околицу, где семья сажала картофель и сеяла рожь. Спешно запрягла волов, на повозку положила плуг, бороны и наказала бороновать участок. Сестры так и сделали. И только они приступили к работе, как со стороны деревни Власы показалась немецкая машина. Остановилась около девчат, и старший приказал бросить плуг и бороны в поле, а самим на повозке направляться в Молочки к школе. Подъехав ближе, девушки почуяли неладное. Возле школы было много народу. Среди односельчан они увидели мать. Кругом плач, слезы. Полицаи отдали команду выбросить из школы парты и загнали туда людей. Видимо, хотели поджечь деревянное строение. Но кто-то приехал из Оревичей, и решение отменили. Всех жителей выстроили в колонну и погнали на Хойники. Где-то под Дубровицей в пути ночевали. То была страшная ночь под открытым небом. Свистели пули, раздавались взрывы. «К утру мы увидели военнопленных в белом белье, поняли -- наши, -- рассказывает Ольга Тимофеевна. -- Изможденные, они тоже шли в этой колонне на Хойники. Там нас загнали во двор. Помню, очень хотелось пить.
Потом провели отбор. Людей молодых и покрепче, в их числе оказались и мы, загрузили в товарняк и отправили на Белосток. А там «живой товар» уже встречали «купцы» -- немецкие хозяева.
Не знает Ольга, чем руководствовался хозяин-немец, но он выбрал их семью -- мать с тремя детьми и ее сестру. Посмотрел внимательно на вышедших из толпы и забрал всех. Мать, шептавшая всю дорогу: «Господи, помилуй! Господи, спаси!», едва перевела дух: пока все вместе.
Находились у хозяина на хуторе вблизи деревни Виза. Работали по хозяйству: доили коров, возделывали сельскохозяйственные культуры, убирали урожай.
Однажды у дорожки, где все ходили, дети увидели кошелек. Обрадовались находке. И насторожились. Благо работавшие в усадьбе плененные поляки предупредили: ничего не поднимать, не брать, не воровать. Иначе худо будет. Так их проверяли. На этот раз все обошлось.
Двухэтажный барак, где жили угнанные работники, в основном белорусы, украинцы, поляки, стоял в хозяйственной части двора. По талонам хозяин выдавал каждому крупу, муку, картофель, подсолнечное масло. Еды не хватало. Правда, была возможность незаметно прошмыгнуть туда, где варили картофель для свиней, взять вареную картошку и съесть.
Старшие сестры работали с мамой в поле. Младшая Оля убирала комнату, которую занимали, помогала на кухне. Однажды старшей сестре транспортером повредило ногу. О ЧП стало известно хозяину. По его решению сестру даже отвезли в больницу и некоторое время лечили там.
С завершением уборки урожая и переработки сельхозпродукции часть плененных работников переводили на фабрику, где изготавливали респираторы и противогазы.
-- В эту команду попали и мы, -- вспоминает Ольга Тимофеевна. -- Еще с лета сестры каким-то образом приобрели кусок шелка для платьев. Переходя на фабрику, взяли с собой и свой нехитрый скарб. Злая румынка, которая была распорядителем работ, во время осмотра обнаружила кусок шелка, и началось что-то страшное. Мама доказывала, что этот материал они купили. Но напрасно. В итоге сестер Марию и Галину отправили на передовую рыть окопы, а маму и Ольгу -- в тюрьму. Находились они там непродолжительное время. Однажды на рассвете началась бомбежка. Ужасный грохот, крики, стоны. Что к чему -- женщины не могли знать, потому что сидели в подвальном помещении тюрьмы. Потом подвал открыли и сказали, что американцы освободили пленников.
Куда было идти в чужой стране, в которой идет война? Мать запомнила дорогу к бывшему хозяину. Туда и направились. Поляки, работавшие там, запрягли лошадей и сразу отправились в Польшу. Мать упросила их взять нас с собой. В Польше встретили русских солдат, которые гнали стадо коров в Россию. Мама примкнула к ним. Женщины, белоруски и украинки, шли за стадом, доили коров. И так до Бреста. А на границе погрузили скот и людей в товарняк и отправили на Фастов. В Киеве Ольга с мамой сошли и к осени попали в деревню Рожава, где и зимовали. Здесь же узнали, что Мария и Галя уже дома.
Вернулись в Молочки, а там... пепелище, черные печи. Уцелевшие односельчане возвращались на свою батьковщину. На своих огородах начали рыть землянки. Чтобы жить, возрождать деревню.
Выкопали большую яму и мы, натаскали из лесу жердей, а дядя Иван обустроил землянку, сделал печь. Холодно и голодно. А подумаем, что дома, все равно радостно! Что-то родное внутри согревает! Родственники из другой деревни дали бычка. Растили его, берегли. Позже на нем возили лес для будущего дома.
Земля нас укрывала
(Из рассказа Дмитрия Максимовича)
В сознании восьмилетнего Дмитрия война засела глубоко. Помнит, как в деревню Синцы Хойникского района понаехали немцы с собаками, полицаи, людей выгнали, а деревню сожгли. Расчет был один, чтобы в лесной деревушке не находили приют партизаны. Мать с четырьмя детьми (трех младших дочерей и восьмилетнего сына) приютили родственники в деревне Савичи на два года. Зимовали две зимы. Отец, бежавший из плена, некоторое время прятался вместе с другими односельчанами в лесу. После освобождения района отец пошел на фронт, откуда через несколько месяцев пришла похоронка.
После освобождения района вернулись в родную деревню. Там чудом уцелели два ветхих домика на отшибе. В них и зимовало несколько семей. В подполье мать нашла немножко ржи, что и спасло семью от голода.
Уже в 1944 году дети стали посещать школу. Дмитрий учился в начальной школе, затем окончил семилетку в д. Радин.
В 1951-м закончил трехмесячные курсы механизаторов. 35 километров от родной деревни до Комарина преодолевали парни еженедельно пешком, направляясь на учебу. Получил специальность тракториста, и радости не было конца: у него -- профессия! Да такая востребованная! На ХТЗ (трактор на железных колесах) пахал, выполнял другие работы. Затем школа переподготовки и трактор поновее -- ДТ-54. От Комаринской МТС направили сеять рожь в Молочки, а на сеялку дали двух девушек. Одна из них приглянулась. Симпатичная, стройная, работящая, с юмором. Если что не так -- ответит, как подобает. Потому и не отважился сразу ухаживать за ней. А однажды решил прокатить Ольгу... на сеялке до мехдвора. Рассердилась девушка, а когда остановился, спрыгнула и бегом домой. Правда, обижаться долго не стала.
Вскоре Дмитрий пришел свататься. Она же, своенравная, сказала, что деревню свою не покинет. «Пришлось остаться в роли примака», -- шутит Максимович. И сейчас об этом нисколько не жалеет. Ольга Тимофеевна быстрая, хозяйская, к труду охочая.
В 1954 году его призвали на срочную службу. Отслужил три с половиной года, вернулся домой, где его встречала жена с дочуркой. Вновь сел на трактор ДТ-54, позже работал на МТЗ-80, затем -- механиком в колхозе «1 Мая» Хойникского района.
И вновь зацветут сады
Максимович многое умеет делать своими руками. Поэтому после вынужденного переезда в Речицу без особого труда устроился на работу столяром сначала в КООП «Речичанка», затем в УПГР, где и трудился до выхода на пенсию. Но «сидеть на этаже» не может. Обзавелась семья дачей. Ремонтом домика руководил Максимович. И не просто руководил, а почти все столярные и плотницкие работы выполнял сам с внуком Игорем.
На участке появилась и пасека. «Это прекрасное времяпрепровождение, от которого еще и толк есть, -- утверждает наш собеседник. -- От этого занятного увлечения молодеешь...» (Смеется.)
По-прежнему Максимович любит порыбачить, не отказывает соседям в помощи.
В семье Красовских -- лад и взаимопонимание. Максимович не делит работу на мужскую и женскую. Нужно, значит, делает. К такому пониманию приучили и своих детей. Нина работает в РУТТ, Аня с семьей живет в Харькове, Сергей -- в Речице. Валерий, исполнявший интернациональный долг в Афганистане, теперь проживает в Москве. Навещают они отца с матерью. И хотя с момента аварии прошло более 23 лет, а чудный Днепр почти заменил Припять, но все же нет-нет да и снятся родные Молочки в весеннем цвету...
Елена УСКОВА
НА СНИМКЕ: супруги КРАСОВСКИЕ.