Полосатый рейс

Источник материала:

13.03.2010 — Новости Общества

Полосатый рейс

О нелегкой профессии кондуктора–контролера

В новой рубрике «СБ» целый рабочий день я буду пытаться проделать порученную мне работу без скидок и авансов, несмотря ни на что. Вероятно, мне придется даже в прямом смысле испачкаться. Но цель у меня другая. Испытать на себе профессии, которые причисляются к вредным, тяжелым морально и физически. Профессии, которые принято считать непрестижными, но без которых наша с вами жизнь была бы намного сложнее. Цель новой рубрики, как бы банально это не прозвучало, — показать, что любой труд заслуживает уважения.

Сегодня я хочу рассказать об очень нелегкой профессии кондуктора–контролера. Она не случайно попала в эту рубрику — в ней, уж поверьте, хватает всякого...

В круге первом

Вглядываюсь в ночную темень за окном автобуса, а голову сверлит мысль: «Хоть бы не уснуть». В 5.20 утра это кажется самой тяжелой задачей на предстоящий рабочий день.

— Еще 2 минуты, и сон как рукой снимет, — водителя автобуса Дмитрия Адамовича мой сонный вид искренне веселит. Он–то выглядит молодцом, будто вставать ни свет ни заря для него — милое дело. — С нашими пассажирами не забалуешь.

— Ни с кем в конфликты не вступай. Думай о том, что требовать плату за проезд — твоя работа. Нелегко продать первый билет, дальше все пойдет само собой, — моя наставница, кондуктор–контролер Ольга Лавыш дает последние «цэу». — Запомни, ты не отвечаешь за пробки на дорогах, за политическую ситуацию в Иране, за глобальное потепление и за то, что у кого–то убежало молоко...

Автобус по маршруту 107 диспетчерская станция «Кунцевщина» — улица Корженевского отправился точно по расписанию в 5.22 утра.

Просторная сине–желто–красная жилетка, казалось, сдавливала грудь. Руки мелко дрожали. Ноги цеплялись одна за другую. Сказать, что я волновалась, — не сказать ничего. Через полминуты мне предстояло репликой «Предъявите, пожалуйста, билеты на проезд» открыть свой дебют в роли кондуктора–контролера.

На первой же остановке десяток полусонных пассажиров — трудяг, чей рабочий день начинается в 6 утра, — торопливо вскочили в салон, расселись по местам. Автоматический голос объявил следующую остановку и... аплодисментов не последовало. Пассажиры лениво протягивали проездные билеты, равнодушно совали мне в руку мятые тысчонки, не глядя забирали сдачу, а затем утыкались в воротники курток и полушубков, чтобы урвать еще хоть несколько минут глубокого предрассветного сна. Менялись лица, кошельки и руки... Но всем было одинаково безразлично мое присутствие.

В круге втором

Через полтора часа — столько времени уходит на круг от д/с «Кунцевщина» и обратно, — развернувшись в кольце, автобус пошел на второй круг. «Были цветочки, теперь будут ягодки, — чуть осаживает мое воодушевление от дебюта без эксцессов Ольга Лавыш. — Следующий рейс попадает на час пик». Будто в подтверждение ее слов после первой же остановки не осталось свободных сидячих мест. После второй — пробираясь по салону, я исчерпала на многие месяцы вперед лимит «простите, разрешите, позвольте пройти». После третьей и четвертой — продираться сквозь толпу оказалось невозможным. Я зависла где–то аккурат в середине «гармошки».

Приходится глубоко вдохнуть и подтянуться, чтобы освободить еще несколько сантиметров драгоценного пространства. Со всех сторон давят, жмут, теснят. Двери автобуса не закрываются, их уверенно придерживают чьи–то крепкие руки. С остановки в туго набитый салон врывается почти истошный крик: «Еще потеснитесь! Всем на работу надо!» В такие минуты даже помышлять не стоит, чтобы попросить оплатить проезд. Я физически ощущала, как моя веселенькая жилетка притягивает к себе загрубевшие в каждодневной транспортной давке взгляды. Ледяным воздухом дунул шепоток: «Контролер в салоне». Кто–то язвительно хихикнул: «Ага, пусть талоны попросит для проверки». Гул стал нарастать и вскоре трансформировался в словесные потоки ненависти к переполненному транспорту. И — к контролеру, олицетворяющему, увы, всю транспортную систему города.

— Неужели тяжело пустить дополнительные автобусы? — хук басом справа.

— Вот вы, девушка, работать должны. А не можете. Стоите только и лишнее пассажирское место занимаете! — хук фальцетом слева.

— Дайте мне адрес и телефон, куда я могу обратиться с претензией: я законопослушна, регулярно покупаю проездные билеты. Почему? Почему, я вас спрашиваю, мне приходится терпеть все это! — тучная женщина вполне интеллигентно (в таких–то условиях!) отправляет меня в нокаут.

— И на этом маршруте, между прочим, всегда так, — звучит в спину «контрольный выстрел».

За одну остановку до конечной огромный клубок курток, дубленок, пуховиков, шапок и сумок вываливается из автобуса и устремляется к корпусам «Интеграла». Ловлю себя на мысли, что пустота может звенеть так же, как тишина. Все последующие рейсы по сравнению с этим, пиковым, — просто райские условия для работы.

В круге третьем

В автобусном парке № 5 кондукторов–контролеров любовно называют «курочками, несущими золотые яйца». Потому что доходность предприятия — их заслуга: «зайцев» стало на порядок меньше.

— Не переживай ты так, час пик всегда для нас «мертвый», — успокаивает Ольга Лавыш, пока я виновато тереблю почти нетронутый за поездку рулон отрывных билетов. И понимающе добавляет: — Тут не то что проверить билеты, пальцем пошевелить невозможно... А безбилетники этим пользуются. Давка им даже на руку. За один такой рейс можно выполнить треть дневного плана. Ничего, в следующих кругах наверстаешь.

Чтобы наверстать, надо продать ни много ни мало 300 билетов (иными словами, сдать 220 тысяч рублей в кассу автопарка — таков ежедневный план). Ерунда? Но у меня после двух кругов обилечено не более полусотни пассажиров... И дело не столько в моей нерасторопности. В «прошлой жизни», будучи пассажиром, не раз замечала, как четко кондукторы выделяют в толпе необилеченных. Профессиональная память на лица? Как бы не так.

— Запоминаются не лица. Память фиксирует одежду, руки, кошельки, сумки, — раскрывает секрет моя наставница.

Лично мне «ориентиры» помогают плохо: заполненный салон растекается в глазах черно–серо–коричневым пятном. Попытка сосредоточиться на чем–то другом вообще заканчивается плачевно. «Что вы мне в кошелек заглядываете!» — гневно взвизгивает откуда–то снизу дородная мадам. Я виновато отвожу взгляд...

Бог знает сколько раз я мысленно поблагодарила того, кто придумал правило сохранять билет до конца поездки. Именно эти мятые, надорванные сине–зеленые талончики в руках пассажиров служили для меня главным ориентиром. В остальном же я полагалась на авось. «Авось» выглядел примерно так: «Девушка, вы ко мне уже третий раз подходите!»

В круге четвертом

Выдержать можно все. Собственную почти унизительную беспомощность в час пик. Неласковые взгляды пассажиров, которым не веришь на слово и просишь показать проездной «на все виды». Раздраженное «вы уже проверяли»... Бессилен кондуктор лишь перед «зайцами».

Миллион и один обман придуман молодыми и не очень лоботрясами, лишь бы не платить за проезд. Компостировать погашенный уже талон или демонстративно выискивать в стопке пробитых билетов нужный (матерые «зайцы» аккуратно собирают использованные билеты, подписывают: какой транспорт, какой маршрут) — самый распространенный способ. Но бывают и варианты.

— Ксерокопируют проездные, используют прошлогодние (они точь–в–точь, как нынешние), подделывают удостоверения, дающие право на бесплатный проезд да еще и «прячут» надежно: засунут в кармашек кошелька за матовую клеенку — разглядеть трудно. Прошу достать, если только подделка топорная, сразу в глаза бросается. А у всех не проверишь: в идеале от остановки до остановки нужно пройти весь салон. Так что кому–то наверняка удается водить нас за нос. Может быть, даже не один месяц, — Оля как будто примирилась с этой мыслью. — У меня был на маршруте пассажир. Вежливый такой, здоровался всегда. Тем и запомнился. Я даже однажды подумала: часто ездит, а покупает талоны, проездной же выгоднее! Так вот он мне однажды этим талоном помахал издалека: мол, все оплатил, не беспокойтесь. А там возьми и блесни что–то. Подошла, извинилась, попросила предъявить. Талон оказался несколько раз использованным, аккуратно склеенным скотчем. Дружба, понятно, закончилась...

Чего нельзя делать ни в коем случае — вступать в конфликт. Даже если «заяц» груб, нагл и наотрез отказывается платить за проезд. В лучшем случае тебе нахамят, пожалуются «на превышение служебных полномочий» в автопарк или куда повыше. В худшем — могут ударить, вытолкать из автобуса (именно так случилось с Ольгой несколько лет назад, когда она попробовала настоять на оплате проезда: трое мужчин на первой же остановке стали вытаскивать ее за руки из салона, грубо, бесцеремонно... Хорошо, заступился водитель).

— У меня 100–тысячные купюры. Вы не успеете отсчитать сдачу.

— Мне только одну остановку проехать.

— У меня нет белорусских денег, а валютой нельзя расплачиваться.

— Вот 5 тысяч. Хотя нет, погодите. Где–то должна быть мелочь. Сейчас поищу. Минуточку. Ага, ага... Ой, моя остановка. Девушка, в следующий раз...

Это вполне мирные варианты ответов от любителей дармовщинки. Но были и другие. В литературном языке не принятые. Но то литература, а то жизнь. Совесть здесь, увы, не всегда работает. Но даже «одна остановка» должна быть оплачена. Потому что поездка в транспорте — это услуга. В магазине нельзя бесплатно взять сосиску, чтобы «только позавтракать», в киоске — «СБ», чтобы «только почитать», в мастерской — поставить набойку, чтобы «только до конца сезона доходить». Ничего, как говорится, личного...

В круге пятом

Было бы несправедливо и неправильно идеализировать профессию кондуктора. Мол, все они такие безропотные, беззащитные, в противовес пассажирам правильные и честные. Мне кажется, люди в принципе грубеют (или, наоборот, становятся мягче) только под влиянием других людей, в процессе общения. Профессия контролера — это сплошное общение. Причем тон задают пассажиры. Потому «белыми и пушистыми» остаются немногие контролеры.

— Я, когда начинала, как и ты, боялась лишний раз потревожить пассажира; чувствовала себя неудобно, когда протискивалась между людьми, словно не работаю, а мешаю, — вспоминает Ольга Лавыш. — Потом притерлась, обвыкла. Это как будто новые туфли разнашиваешь: сначала больно, потом натираешь твердую мозоль и уже не испытываешь дискомфорта. Чьи–то грубые слова, недовольство от меня рикошетом отскакивают. Я ж не на прогулку вышла — на работу. Мне детей кормить нужно.

Собственно, по этой причине 8 лет назад Ольга и пришла устраиваться в автопарк кондуктором. На полставки. На ставку, имея высшее образование, она преподавала в школе русский язык и литературу. «Учительская зарплата была почти вдвое ниже, чем в автопарке. Вот и думала: подзаработаю денег, потом уйду. Не вышло. Ушла из школы, а здесь осталась... Мне трудно объяснить, но эта работа затягивает».

О том, что теперешние кондукторы–контролеры — бывшие учителя, экономисты, главные бухгалтеры, даже мои коллеги–журналисты, говорил мне и Михаил Марцуль, директор автобусного парка № 5. Но отношение к этой профессии часто пренебрежительное, а представление о ней как о социально малозначимой, оттого и неденежной. И это в том числе одна из причин, почему вакансии контролера–кондуктора всегда в наличии. А спроса нет.

— Единственное, к чему не могу привыкнуть за 8 лет, так это к знакомым в салоне, — призналась напоследок Ольга. — Увидев меня, они тут же делают большие глаза и торопятся пожалеть: «Мы–то думали, Оля, что ты лучше живешь...» А кто сказал, что я плохо живу? У меня трое детей, любимый муж, работа, на которую я — хотите верьте, хотите нет — иду с удовольствием и за которую получаю неплохие деньги. Помните, как у Маяковского? «Все работы хороши, выбирай на вкус». Я свою выбрала.

Люди как они есть

14.25. Автобус возвращается туда, откуда начал свой путь: на диспетчерскую станцию. На площадке нас уже ожидают сменщики: водитель и кондуктор.

«Сколько талонов продала? 269?! Для первого раза неплохо сработано! — Дмитрий Адамович все так же весел и бодр, словно не было этих 9 часов за рулем на запруженных автомобилями дорогах Минска. — Ну что, придешь к нам работать?». «Подумаю», — ответила я и не соврала.

Дома, вытянувшись на диване и слушая, как гудят усталые ноги, я думала о том, чем может так затянуть эта работа, чтобы не мыслить ни о какой другой. Работа доходная, но неблагодарная. Интересная, с постоянной сменой «декораций и героев», но физически тяжелая. По сути, чистая, но расцениваемая другими как работа второго сорта... А наверное, тем она и затягивает, что все в ней построено на контрастах. Ведь не только же «зайцы» встречались мне сегодня, не только истеричные персонажи... Вот взять хотя бы ту девочку лет 10, которая целую остановку продиралась за мной через забитый пассажирами проход, чтобы догнать наконец, дернуть за куртку и протянуть разглаженные купюры: «Дайте, пожалуйста, два билета. Мне и бабушке»...

Самая большая сложность в работе кондуктора–контролера — это люди. Но и вся прелесть профессии — тоже люди. Одинаково сложные. Но всегда разные.

В зеркале профессии: кондуктор–контролер

РАБОТАЮЩИЕ: 95 процентов — женщины.

ЗАРПЛАТА: 1 млн. рублей и выше.

Плюсы:

Вакансии есть всегда. Критерии отбора сводятся к одному: главное, чтобы человек был хороший.

Эту работу можно назвать как угодно, но только не скучной и однообразной.

Немаленькая, даже в условиях большого города, зарплата.

Работая в центре внимания, всегда есть стимул быть в тонусе.

Плавающий график: 5 рабочих дней в неделю с чередованием смен.

Великолепная возможность для пенсионеров продолжать работать и зарабатывать.

Зарплата зависит от выполнения плана.