Перепись населения: как президент сказал
Перепись населения, которая прошла в Беларуси с 14 по 24 октября, вызвала немало замечаний и нареканий со стороны тех, кого переписывали. Но и у тех, кто переписывал, за рабочую декаду также накопилось немало вопросов к организаторам переписи, да и просто любопытных наблюдений, поделиться с которыми в форме монолога с «Белорусскими новостями» согласился один из переписчиков — студент столичного вуза. 
— Подготовка к участию в переписи населения в нашем университете началась еще весной. Пришел староста нашей группы и сказал, что нужны наши паспортные данные. Но не объяснил, зачем и для чего. Многие отказывались сведения давать, в том числе и я. Вскоре выяснилось, что данные о нас нужны для переписи, чтобы мы могли быть переписчиками. Но у нас никто об этом ничего толком не знал. Появились недовольные, потому что большинство студентов в нашей группе принимать участие в переписи в качестве переписчиков не хотели. Однако нашего согласия никто не спрашивал, дело ведь добровольно-принудительное.
Мы попытались выяснить, как все будет проходить, как с учебой вопрос решится. Но в деканате, а позже и в ректорате ничего конкретного по этому поводу сказать не могли. Пошли слухи, что могут сессию сдвинуть, каникул не будет. После этого уже процентов 80 в группе возмущаться стали, и даже родители. Мы занимаемся с 12 дня до 7 вечера. И если пропущенные лекции из-за нашего участия в переписи добавят, скажем, в следующем семестре, то мы будем проводить в университете целый день. Вопрос остался открытым.
Только в конце сентября сказали, что мы должны ходить на обучение, чтобы стать переписчиками Интересная вещь, кстати, получилась с нашим обучением. Оно проходило в здании не нашего университета, а другого. Туда нужно было ездить. Причем, за свой счет. По закону мы должны были быть обеспечены транспортом, т.е. иметь специальные удостоверения для бесплатного проезда. Но удостоверения эти выдаются только после сдачи теста. Поэтому на саму учебы мы были вынуждены ездить за собственные средства. С такого рода нестыковками в наших инструкциях мы сталкивались постоянно.
Кстати, приказ с указанием наших фамилий о том, что мы будем участвовать в переписи населения в качестве переписчиков и для этого направляемся на учебу, был вывешен возле деканата (и мы смогли с ним ознакомиться) уже после нашего обучения. После того, как мы подписали договоры на эту деятельность. Тоже показательный момент.
В инструкции написано, что на каждого переписчика должен выдаваться комплект принадлежностей, в который входит, в том числе, свисток и фонарик. Но у нас на группу из 5 человек пришло по два фонарика и два свистка. По рассказам друзей знаю, что такое было и на других участках. Это кажется забавным, но фонарики нам были очень нужны. Потому что по вечерам нужно было расклеивать объявления или заходить в подъезд, где лампочки нет или она не горит. Приходилось передавать фонарики друг другу. С недостающим свистком произошел такой курьезный случай. Мой напарник положил свисток в куртку, а ее как-то забыл на участке. Так вот одна бабушка, тщательно изучив содержимое его сумки и не обнаружив там свистка, в квартиру нас не пустила: «Я слышала, как по телевизору говорили, что должно быть. Вот будет свисток, тогда и приходи».
Непонятно получилось и с бланками на белорусском языке. Их выдавали из расчета один бланк — на одну квартиру. А если, например, семья состоит из 5 человек, и все они говорят на белорусском — это не учитывалось. С языком, к слову, связан один любопытный момент. Изначально в анкете указывалось, что можно выбрать только один язык, на котором вы разговариваете дома: русский, белорусский или смешанный, т.е. трасянка. Но после сюжета по телевидению, где президент Лукашенко на вопрос переписчицы о языке сказал, что разговаривает на трех сразу, ситуация изменилась. На следующий же день к нам пришла инструкция, что можно отмечать в анкете не один из языков, а два или три. А очень многие люди, заметил, на этот вопрос стали отвечать: я, как и президент.
Для себя после переписи сделал несколько собственных выводов, не основанных на вопросах анкет. Наши люди, в большинстве своем — доброжелательны и гостеприимны. За редким исключением везде предлагали чай или чего покрепче.
Многие люди, в основном пожилого возраста, со всей серьезностью относились к происходящему. Сразу же доставали паспорт, хотя их об этом никто не просил. Все ведь записывалось со слов. Но они, как только мы приходили, доставали паспорта и документы на квартиру, чтоб, мол, у нас не закралось подозрений, что это не их собственность.
Есть небольшая категория подозрительных и недоверчивых. Звонишь в квартиру, а оттуда доносится голос: никого нет дома. Или открывается дверь, произносишь: «здравствуйте, это перепись населения» и видишь, как эта самая дверь захлопывается перед твоим носом. Бывало, что и просто посылали, правда, в мягкой форме.
А еще наши бабушки — кладезь полезной информации. Иногда встретив старушку на улице можно было узнать практически все сведения о живущих в ее подъезде. В принципе можно было уже по квартирам и не ходить. Отметил для себя, что старые люди у нас — очень одиноки. Спрашиваешь у них фамилию, а они рассказывают тебе всю свою жизнь. Потому что общение с нами для них как глоток воздуха. Прерывать их рассказы не хотелось, чтобы дать им возможность выговориться. Поэтому уложиться в отведенные по инструкции 15 минут на одну квартиру чаще всего было просто нереально.