Минск хочет замаскировать дыру в системе защиты прав человека

 

Речь идет о письме, отправленном 27 сентября Национальным центром законодательства и правовых исследований (НЦЗПИ) при Администрации президента в ряд правозащитных организаций.

 

Реакция правозащитников не заставила себя долго ждать. 16 октября представители крупнейших белорусских правозащитных организаций собрались в офисе Центра правовой трансформации. Там они совместно заявили, что предпочитают воздержаться от сотрудничества с властями по этому вопросу на нынешних условиях.

 

 

 

Отсутствие института омбудсмена — серьезный пробел в далекой от совершенства отечественной системе защиты прав человека. Эта должность давно уже стала обычной у всех белорусских соседей и уж тем более других европейских государств.

 

Основная роль этого института — обеспечение непосредственной защиты прав каждого гражданина. Наделенный неприкосновенностью, независимостью и соответствующими полномочиями, омбудсмен должен реагировать на жалобы людей по поводу нарушения их прав, вмешиваясь в деятельность государственных органов.

 

Отношение властей к институту омбудсмена было издавна не самым благосклонным. При том что «создание института уполномоченного по правам человека закладывалось еще в Концепции судебно-правовой реформы 1992 года», напоминает глава Центра правовой трансформации юрист Елена Тонкачева.

 

В конце 1990-х был разработан проект соответствующего закона, но его принятие спустили на тормозах. В 2004 году был даже опубликован модельный закон СНГ об уполномоченном по правам человека, но и его Беларусь проигнорировала.

 

Наконец, в 2011 году о необходимости создания такого института сказал сам Петр Миклашевич — председатель Конституционного суда. А в 2012 году уже ООН в рамках Универсального периодического обзора предложила Беларуси задуматься о введении в стране должности омбудсмена.

 

 

 

Елена Тонкачева не видит политических предпосылок к появлению независимого и влиятельного омбудсмена в Беларуси. По мнению юриста, это противоречит традициям белорусского руководства.

 

Другое дело, полагает Елена Тонкачева, если произойдут серьезные перемены в самой белорусской власти: «Если такой пост будет вводиться при серьезном парламентском обсуждении, при четком разделении властей, то будет выбираться модель парламентского омбудсмена».

 

Парламентская модель омбудсмена предполагает назначение этой фигуры парламентом и парламентскую же подотчетность уполномоченного. И, как следствие, полную независимость от власти исполнительной. Представить себе такое лицо, избранное тотально подконтрольным законодательным органом, едва ли возможно.

 

Такого же мнения придерживается бывший судья Конституционного суда, а ныне руководитель экспертной группы «Европейского диалога о модернизации» Михаил Пастухов: «Есть опасность, что на эту должность назначат чиновника, который будет механически аккумулировать жалобы, давать формальные ответы».

 

 

 

Чтобы можно было серьезно обсуждать вопрос введения института омбудсмена, считает Елена Тонкачева, «государство должно признать, что стремится к уважению и защите прав и свобод человека».

 

Именно такого серьезного обсуждения эта инициатива и требует. «А просто создание неких буферных, имитационных конструкций проблему не решает», — резюмирует юрист.

 

Однако зачем властям создавать декоративный институт за бюджетные деньги? Ответ может быть только один — нужно налаживать связи с Европой. На серьезные шаги воли не хватает, видимо, решили начать с малого.

 

Подобный опыт, кстати, у белорусского руководства уже есть. В конце лета 2010 года, в разгар потепления отношений с ЕС, власти уже пробовали подменить одну структуру гражданского общества своим поддельным институтом.

 

Тогда интересы организаций белорусского третьего сектора в рамках Форума гражданского общества «Восточного партнерства» представляла Национальная платформа. Для противодействия влиянию этой организации, вспоминает руководитель Центра европейской трансформации Андрей Егоров, «властью была затеяна попытка построения «вертикали» гражданского общества».

 

Политолог разъясняет: «В этой вертикали предполагалось создание общественных советов профильного плана при различных министерствах». Все они должны были подчиняться Общественно-консультативному совету при Администрации президента.

 

Таким образом, считают активисты третьего сектора, была предпринята попытка имитировать реальные институты гражданского общества. «Весь этот процесс демонстративно совершался именно к визиту еврокомиссара Фюле в ноябре 2010 года», — уверен Андрей Егоров.

 

 

 

Однако не стоит преувеличивать значение того самого письма правозащитникам с просьбой о консультации.

 

Ведь если представить, что намерения властей серьезны, то тогда нужно отметить их крайнюю наивность. Таким путем отношения с Европой не разморозишь. Разглядеть фальшивку будет несложно.

 

Тем временем европейские чиновники со всех трибун повторяют неизменное условие возобновления диалога — полное освобождение и реабилитация политзаключенных.

 

Два года назад Минск уже серьезно подорвал доверие ЕС. Теперь полумер и простых заявлений о желании сотрудничать явно мало. И чем быстрее белорусская власть это поймет, тем быстрее белорусско-европейские отношения начнут размораживаться.