«Я не верю в то, что можно работать только ради денег. Особенно в IT». Топ-менеджер кикшеринга Whoosh рассказал, зачем компания открыла офис разработки в Беларуси

В прошлом году популярный кикшеринг Whoosh запустил офис разработки в Минске. Сооснователь и директор департамента информационных технологий Егор Баяндин рассказал «Про бизнес», зачем компании белорусские айтишники, трудно ли сейчас найти хороших специалистов и что ждет рынок микромобильного транспорта.

«Рынок перегрелся, но кто ищет, тот найдет»

— Почему кикшеринг Whoosh решил открыть офис IT-разработки в Беларуси? Как это происходило?

— Ничего особенно в этом процессе не было. С коллегами из Беларуси и в частности Минска я работаю не первый год и всегда был высокого мнения о них. Поэтому, когда встал вопрос о расширении нашей IT-команды, сразу пришла идея открыть дополнительный офис именно здесь. Мы вышли на рынок, посмотрели, есть ли ребята, которые нам интересны, начали нанимать людей. Сейчас минская команда разработки — это уже 15 человек.

— Вам пришлось кого-то переманивать? Что это были за специалисты? Кого-то конкретного искали?

— Мы здесь работаем в абсолютно рыночной истории. Если нам кого-то рекомендуют, то мы безусловно рассматриваем. На самом деле мы выходим на рынок открыто: размещаем вакансии, смотрим объявления…

— То есть поиск по работным сайтам эффективен? В IT сейчас нет борьбы за каждого специалиста, как в некоторых других сферах?

— Избытка на рынке нет 100%. Задача поиска хорошего специалиста в команду — это точно не банальная проблема. Но всегда так было. Рынок перегрелся, но кто ищет, тот найдет.

С моей точки зрения, ключевым фактором при этом становится то, что ты предлагаешь потенциальным сотрудникам. Мне кажется, что у нас есть определенные плюсы за счет того, что мы делаем продукт, который ты видишь и можешь трогать каждый день. То есть ты делаешь что-то реально полезное для людей. Именно это позволяет неплохо находить классных ребят.

— Не приходилось предлагать кому-то зарплату сильно выше рынка или использовать какие-то нестандартные подходы для привлечения нужного специалиста?

— Я не верю в то, что можно работать только ради денег. Особенно в IT. Здесь нужна не просто механическая работа, а творческий подход. И я не встречал, чтобы на творчество мотивировали деньги. Так что у нас рыночные зарплаты.

— А есть ли какая-то специфика в работе именно с белорусскими айтишниками?

— Я не замечал особенностей именно в технической части. Могу лишь отметить, что уровень подготовки у белорусских разработчиков очень высокий. Зато есть характерные черты в менталитете. Ребята из Беларуси любят жаловаться, что все плохо. Но работают они все равно качественно (смеется, — прим. авт.).

«Я приверженец работы из офиса»

— Вы сказали, что сейчас в белорусском офисе работает 15 человек. Для вашей компании это много или мало? То есть какой объем работы эти 15 айтишников могут закрыть для вас?

— Это достаточно значимое число для нашей IT-команды. У нас три основных офиса разработки — в Москве, Новосибирске и Минске. Количество ребят в минском офисе сопоставимо с числом разработчиков в новосибирском. Московский, конечно, больше. Плюс есть еще люди на удаленке.

С точки зрения задач у нас нет выделенной специализации офисов. Команда конкретного проекта может состоять из людей, которые работают в разных городах.

— Вы сказали, что у вас есть только несколько человек на удаленке. Значит все остальные ходят в офис. Это какая-то сознательная политика, что все должны быть в офисе?

— Да, сознательная. Я приверженец работы из офиса, потому что это позволяет ближе коммуницировать с коллегами по командам. При том, тут даже важнее не столько общение внутри команды разработки, сколько с ребятами из остального бизнеса. Тогда каждый из айтишникво понимает, что наш продукт — это не просто строчки кода где-то, а часть большого важного дела.

Кроме того, преславутый work-life balance практически невозможен при работе на удаленке: трудно понять, где заканчивается работа и начинается личное время.

Поэтому мы допускаем гибридные форматы, но в приоритете все-таки работа в офисе.

— Это не вызывает нареканий у айтишной команды, ведь разработчики вообще любят удаленку?

— Если для человека принципиальна только удаленка, то, скорее всего, он в команду не попадет. Наши удаленщики все равно периодически появляются в офисе, мы знаем их в лицо.

Кстати, специфика нашего продукта тоже не позволяет всем работать только на удаленке. Особенно это касается тестирования. Понятно, что когда ты разрабатываешь просто мобильное приложение, можно тестировать его где хочешь. Но раз тебе для тестирования нужен самокат, то это совсем другая история…

— То, что у ваших сотрудников есть возможность каждый день пользоваться собственным продуктом, как-то влияет на количество инсайтов по улучшениям?

— Не помню, где я услышал выражение «Ты должен употреблять то, что ты делаешь», но к нашей ситуации оно очень хорошо подходит. Поэтому да, мы получаем профит от этого. Во-первых, у нас бывает закрытое тестирование, когда мы что-то показываем только сотрудниках компании, а во-вторых, ребята сами не стесняются говорить, если сталкиваются с чем-то неудобным в сервисе.

«LLM мы используем для ревью написанного кода»

— Какие основные нововведения были сделаны недавно именно в айтишной части продукта, в том числе с участием белорусских разработчиков?

— Как я уже говорил, все айтишники работают вместе, поэтому тяжело выделить отдельный вклад. Но ребята из Минска больше года назад начали раскачивать тему автоматизации тестирования. И сейчас с помощью их наработок мы закрываем приличное количество тест-кейсов, что безусловно сказывается на скорости разработки.

А что касается важных технических изменений, которые мы сделали, могу выделить возможность авторизациии с помощью банковского приложения (пока работает только в России) — с одной стороны, это удобство пользователяя, а с другой — верификация возраста.

Еще мы гордимся тем, что разработали ИИ-модель «Антитандем», которая позволяет блокировать опасные поездки — вдвоем на одном самокате. Сейчас мы начали обучение второй версии модели, которая позволит совершать меньше ошибок. В целом список задач, которыми мы постоянно занимаемся, достаточно большой. И не заканчивается (смеется, — прим. авт.).

— Как-то еще вы используете в работе искуственный интеллект (кроме собственной модели определения нарушений в поездке)?

— Да, мы используем ИИ-модели, которые строят прогнозы по спросу-предложению. То есть в любой конкретный момент мы можем предположить, какой будет спрос на тех или иных парковках и, исходя из этого, принимать решения.

Аналогично мы используем предсказательную модель для работы операционной команды. То есть ребята прогнозируют, сколько аккумуляторов нужно будет зарядить, перезарядить и так далее. Также модель помогает понять, откуда нужно отогнать самокаты и куда их поставить, чтобы они лучше и эффективнее ездили.

LLM мы используем для ревью написанного кода. Это сильно ускоряет поиск ошибок и улучшает разработку, потому что нужно меньше трудозатрат на выполнение задачи.

— Тяжело ли соблюдать стандарты кибербезовасности? Часто ваш софт или ваши устройства пытаются взломать?

— Мы изначально работаем с карточными данными, и, соответственно, выполняем все требования стандарта, включая DSS.

Понятно, что у нас есть еще и специфика, связанная с «железом». Вот с этой точки зрения мы постоянно держим в голове, что у нас устройства «в поле», которые потенциально могут подвергнуться атаке. Мы предпринимаем действия, чтобы максимально усложнить жизнь злодеям, но тут, как всегда, нужен баланс, потому что, закручивая гайки, можно отпугнуть и клиента. Очень важно не портить пользовательский опыт.

— Может быть, вспомните какие-то вопиющее ситуации, с которыми пришлось бороться?

— Был случай, когда человек создавал фейковые аккаунты и продавал их. Мы нашли его при помощи милиции и рассказали, что так делать неправильно.

«Сделать дешевле — это не самоцель, важнее, чтобы пользователю было удобнее»

— Как вы считаете, куда будет дальше двигаться IT-разработка именно в вашей сфере? Есть какие-то явные тенденции?

— Мы везде говорим о том, что мы — транспорт для коротких поездок (от 2−3 до 7 километров). И это не обязательно только самокат. Возможно, когда-то сам вид транспорта изменится, но идея микромобильности останется. И мы строим свою стратегию именно на таких принципах. Именно поэтому у нас в свое время появились электровелосипеды и мы активно занимаемся разработкой полностью собственного самоката. В этом году мы как раз объявили о том, что совместно с компанией Ninebot разрабатываем самокат, который, я надеюсь, будет лучше и удобнее с точки зрения как пользователей, так и операций.

— И, наверное, финансового выгоднее для компании…

— Конечно. Как ни крути, мы все-таки должны зарабатывать деньги, чтобы идти вперед, развиваться и оказывать услуги. Мы надеемся, что будет выгоднее. Но просто сделать дешевле — это не самоцель, потому что важнее, чтобы это было удобнее для пользователя. Тогда человек будет чаще пользоваться нашим самокатом, может быть, дальше ездить — и мы все равно заработаем больше.

Этот бизнес высокооперационный. И если нам удастся сделать процесс оплаты и обслуживания более эффективными, то, для компании это тоже даст дополнительные бонусы.

— Есть ли сейчас какие-то зарождающиеся тренды, которые смогут сильно повлиять на ваш бизнес в будущем?

— Непростой вопрос. Мы точно знаем, что количество людей, которые используют самокат как транспорт увеличивается. 4−5 лет назад поездки были длиннее, люди использовали наши самокаты как развлечение, а теперь поездок больше и они короче — мы стали транспортом. В то же время, есть и очень длинные поездки, которые говорят о том, что люди выбирают самокат, чтобы совершить весь свой маршрут, не пересаживаясь на что-то еще. Безусловно, мы прикладываем усилия, чтобы сделать такие поездки как можно удобнее для пользователя.

Один из примеров. Мы в прошлом году внедрили функцию мгновенного старта (wkey), которая позволяет клиенту начать поездку без смартфона. Мы сэкономили для человека таким образом 20−30 секунд.

— Могут ли появиться какие-то прорывные технологии, которые все изменят?

— Сложно прогнозировать. Я считаю, что какие-то прорывные вещи, наподобие литиевых аккумуляторов или бесколлекторных двигателей, пока что не предвидятся. Наработки идут (например по аккумуляторам, которые моментально заряжаются), но не более. А по двигателям я не слышал даже каких-то идей — не то что разработок.

«То, что мы рассчитываем сегодня, не обязательно будет актуальным завтра»

— Будет ли рынок микромобильности укрупняться? Или мелкие игроки все равно останутся?

— Я думаю, что на рынке точно всем хватит места, потому что одно дело покрыть своим флотом большой город и совсем другое — региональный городок. Крупным компаниям это может быть невыгодно, а значит и не интересно. У больших компаний есть процессы, определенные подходы, им сложнее адаптироваться под сообенности каждого населенного пункта.

— А какой флот должен быть у компании, чтобы, например, полностью покрыть потребности Минска?

— На этот вопрос нет четкого ответа. Ситуация постоянно меняется, поэтому мы регулярно просчитываем оптимальное, эффективное соотношение населения города и нашего флота. То, что мы рассчитываем сегодня, не обязательно будет актуальным завтра.

— То есть нельзя точно сказать, что точка безубыточности для города с населением 100 тысяч человек — это, например, тысяча самокатов?

— Конечно, нельзя. Наш первый флот состоял всего из нескольких сотен самокатов. Но мы практически с первых месяцев вышли на операционную эффективность. А с ростом флота растут и затраты на его содержание, но зато увеличивается и покрытие города, а значит и количество поездок… Поэтому нельзя до конца точно высчитать, где нам уже стоило бы остановиться.